* * *
А Виктор продолжал преследовать Лилю. Он работал в институте космической медицины, неподалеку от Боткинской, и под конец Лилиной работы часто приходил к ней и провожал до трамвая или даже до дома. Всячески стараясь растопить ее холод, он больше не позерствовал, как прежде, а много и интересно рассказывал о своей работе с космонавтами. Лиля уже привыкла к его приходам, разговаривала спокойно, смеялась шуткам. И опять на помощь ей пришла подруга.
- Римма, что мне делать с Виктором? Я бы решилась, но мне гордость не позволяет.
- Забудь про гордость. Одиноким бабам гордость только мешает. Он тоже одинокий, надо же ему трахаться с кем-то.
- Пусть трахается с другими.
- Лилька, я тебя насквозь вижу. Ты сама хочешь его, первая любовь не исчезает совсем.
- Ты, Риммка, колдунья. - Лиля засмеялась. - Но почему он опять захотел меня?
- Это простое эгоистическое самолюбие мужчины. Я мужиков насквозь изучила, им одного раза мало, они хотят утвердить себя. Он неудовлетворен первым разом, понял, что тогда сплоховал, спьяну даже не разобрал, как ему было с тобой. Теперь он хочет доказать самому себе и тебе тоже свою мужскую силу.
- Риммка, ты знаешь про мужчин все на свете.
- Знаю, из собственного горького опыта знаю.
И Лиля стала относиться к Виктору теплей и даже слегка кокетничала. Как-то раз они шли по бульвару вдоль Ленинградского проспекта, и она напрямик спросила:
- Ты, наверное, думаешь, что я хочу сказать тебе: вернись, я все прощу. - И подпела самой себе: - "Не искушай меня без нужды возвратом нежности своей…"
Виктор признался:
- Ты теперь так не похожа на ту Лильку с косичками, которую я увидел впервые. - Он взял ее за руку и подтянул близко к себе. - Пойдем ко мне? Я живу в той же квартире в Тихвинском переулке. Помнишь?
О, конечно, она помнила! Там тогда все и произошло. Ей даже интересно было снова увидеть то место. Лиля молчала, между ними явно возникла атмосфера чего-то игривого и опасного. Она думала: как это получится теперь?
Когда они вошли в квартиру, оба почувствовали себя натянуто, неловко. Виктор неуверенно достал бутылку вина, спросил неуверенно:
- Пить будешь?
Они пили вино, ей хотелось напиться, и она опьянела. Он подсел к Лиле, взял за руку:
- Лилька, чего ты вообще хочешь?
Это был вопрос-предложение. Она посмотрела на него:
- Наверное, того же, что и ты.
Лиля подставила ему влажные губы, и он буквально впился в нее. Она замерла, задрожала, прижалась к нему. Виктор поднял ее и понес в спальню, на ту самую кровать, на которую она сама завлекала его когда-то. Он медленно ласкал ее. Как приятно! Он целовал груди, целовал живот, гладил бедра, провел пальцами между ее ног. От этого прикосновения она застонала, вздрогнула, изогнулась и раскинула ноги. Тогда он стал входить в нее все глубже и сильней, а Лиля нетерпеливо вжимала его в себя:
- Виктор, еще, еще!..
Он двигался все быстрой и резче, так что от его движений ее трясло, и голова ритмично стучалась о спинку кровати. Оба были полны настоящим и не вспоминали прошлое.
После долгих и изощренных ласк он спросил:
- Теперь ты простила меня?
- Может быть. Не знаю. Я сама от себя скрывала, но я до сих пор люблю тебя. Иначе я бы не отдалась тебе. Это эхо, эхо далекого прошлого.
- Лилька, выходи за меня замуж.
- Ты делаешь мне предложение? - У нее на глаза навернулись слезы. - Нет, Виктор, за тебя я не выйду. Слишком поздно ты решил, ничего у нас не получится. Твое предложение - это тоже только эхо прошлого. Но эхо есть только эхо.
77. Поездка Лили в Курган
Моисей Рабинович объявил хирургам Боткинской больницы, что из города Кургана приехал какой-то доктор Гавриил Илизаров, который изобрел якобы новый способ и аппарат для лечения переломов костей. Рабинович просил заведующих отделениями и свободных от операций хирургов собраться на доклад этого никому не известного врача. После доклада он проведет показательную операцию.
Боткинцы удивились: в их знаменитой больнице нередко выступали с докладами крупные приезжие профессора, но никогда не случалось докладов рядовых врачей из провинции. В небольшой аудитории неохотно собрались травматологи послушать, что скажет этот Илизаров.
Марьяна Трахтенберг позвала с собой Лилю:
- Пойдем, послушаем. Рабинович рассказывал интересные вещи про этого курганского доктора. Он известен в провинции, но многие московские профессора и министерские начальники считают его шарлатаном.
Быстрый в движениях мужчина кавказского типа, на вид за сорок, с проницательными темными глазами и пышными черными усами, говорил неумело, сбивчиво. Он смотрел на слушателей настороженно, исподлобья, часто запинался, подыскивая слова, как малоопытный лектор, русский язык для него был явно труден:
- Вот, как говорится, широко, например, у нас применяется по всем больницам обычное, так сказать, лечение переломов. Ну, скажем, накладывают гипсовые повязки или делают так называемое обычное скелетное вытяжение - тянут за спицы кости. Но эти способы, к примеру сказать, не могут, по нашему мнению, давать хороших результатов. Можно, конечно, и операции разные тоже делать, пластинками там разными, кости скреплять шурупами, а то и проволокой их скручивать. Или даже можно надевать отломки кости на металлический штырь, проводить его через внутренний канал, что называется остеосинтез. Но это все старые методы. Нам в Кургане удалось разработать новый, как говорится, вот это самое, способ, то есть лечение переломов аппаратом нашей конструкции.
Слушатели удивлялись, понимали его плохо, немного помогали таблицы-рисунки, которые он показывал, и рассматривали странный аппарат: два стальных кольца, соединенные стержнями с нарезкой.
- Вот это и есть наш циркулярный фиксатор костей с чрескостным проведением спиц. Вот покажу вам на операции, как он действует.
Все же многое оставалось не ясно, хотя подход к лечению действительно новый, но как он лечит этим аппаратом переломы костей? Лиля напряженно вслушивалась в невнятные объяснения доктора, а потом удивилась, когда Марьяна поручила ей ассистировать Илизарову на показательной операции.
- Как же я буду ассистировать? Я ведь совсем не поняла, как он это делает.
- Никто не понял, но под его руководством ты справишься, у тебя руки хорошие.
Илизаров недоверчиво досмотрел на ассистента - молодую женщину:
- Вас как зовут?
- Лиля, - сказала она и смутилась.
- Ну-ну, не волнуйтесь. Я буду вам все показывать, а вы повторяйте за мной.
На операции доктор преобразился: вместо невнятного лектора перед ними теперь был опытный и решительный хирург, он действовал быстро, точно, умело. Лиля старалась, еще не совсем понимая, что ей делать. Он давал ей ясные короткие указания, она приспособилась к ритму его действий, ей все больше нравились и хирург, и его новый метод.
А дело было очень не простое: нужно было просверлить тонкие спицы через сломанные фрагменты кости, закрепить на двух кольцах аппарата и соединить кольца четырьмя стержнями. Металлические части скреплялись винтами и гайками, их надо было крепко закручивать гаечным ключом. Илизаров показал Лиле, как это делать, и вскоре она действовала сама. Из-за сложности перелома двух колец оказалось недостаточно, необходимо было третье. Илизаров сказал ей:
- Вы видели, как я накладывал первые два, теперь вы накладывайте третий. - И дальше руководил ее действиями: - Вот так, теперь вот так, во-во-во. Правильно.
После операции рентгеновский снимок показал, что сломанная кость, скрепленная аппаратом Илизарова, стояла в правильном для сращения положении. Врачи, наблюдавшие операцию, были поражены. А Илизаров сказал с мягкой улыбкой:
- Видите, это только кажется непонятным и сложным, а на самом деле довольно просто и надежно. И вот доктор Лиля может это подтвердить, она в один прием поняла всю мою технику. Молодец!
Лиля, хоть и не все поняла, зарделась от похвалы и с уважением смотрела на провинциального доктора, такого, казалось, простоватого человека, который изобрел необычный метод лечения сложных переломов костей. Как это пришло ему в голову?
Марьяна Трахтенберг рассказала ей:
- Я узнала про этого Илизарова от Рабиновича. Оказывается, он настоящий самородок, происходит из горских евреев, которые называются таты. В Кургане он уже вылечил тысячи инвалидов с незажившими переломами, но в Москве его до сих пор не хотят признавать. Поэтому Рабинович решил ему помочь. Говорит: "Надо помочь способному еврею".
Боткинские врачи-травматологи еще долго с удивлением и даже восхищением говорили про этого удивительного врача. Некоторые расспрашивали Лилю как участницу операции о деталях метода. Она, как могла, рассказывала то немногое, что успела понять из указаний на операции.
Вскоре прошел слух, что Илизарову не удалось убедить московских профессоров и бюрократов из министерства. Там у него были мощные недоброжелатели и завистники, и он уехал из столицы ни с чем.