Молодой человек вскинул голову. Лицо его привело Огюста в ужас. Всегда такое красивое, тонкое, смуглое, оно было перекошено гримасой безумного страха и бледно, как простыня. Над правым виском виднелась алая ссадина, кровь текла по щеке, капала с подбородка на воротник рубашки.
- Огюст, открой! Открой, ради бога! - прохрипел он, увидев в окне своего друга. - Скорее открой, или я погиб!
В его осипшем голосе было такое отчаяние, что Огюст, позабыв про свою больную ногу, живо вскочил и кинулся вниз. Потом он и сам не мог сообразить, каким образом сумел без костыля пересечь комнату, пробежать верхний коридор и одолеть два пролета лестницы. Он опомнился уже внизу, отпирая засов и чувствуя, что от невыносимой боли в бедре сию минуту упадет замертво.
Но оказалось, что падать в обморок нельзя, ибо влетевший в просторный коридор Антуан сам без сил свалился на соломенную циновку, простонав еле слышно: "Запри!"
Пришлось запереть дверь и задвинуть засовы. Затем Огюст опустился на табурет и, преодолев головокружение, спросил сквозь полусжатые зубы:
- Кой бес за тобой гонится, Антуан?
Молодой человек привстал и затравленным взглядом уставился на дверь. На его лице смешались пот, кровь и грязь.
- За мной гонится полиция! - прошептал он. - Ты… Кто-нибудь еще есть в доме?
- Нет, я один. Но почему?.. Но за что?
- Меня кто-то оклеветал! - воскликнул Модюи, вскакивая и кидаясь к двери, чтобы проверить прочность засовов. - Понимаешь, я насолил тут одному мерзавцу. Верно, это он. Помнишь, четыре года назад мне пришлось по делам покойного кузена Мишеля побывать у генерала Пишегрю? Через год Пишегрю был арестован! Помнишь? Теперь нашлись какие-то бумаги… о заговоре. И кто-то донес в префектуру, что это я возил их генералу! Нас с отцом едва успели предупредить… они ломились в дверь, тогда я выскочил из окна… Они преследуют меня по пятам, деваться мне некуда! Ты не выгонишь меня, Огюст?
- Ты с ума сошел! - Рикар, морщась, растирал больную ногу. - Но, послушай, ведь твой отец - друг префекта. Или нет?
- Да! - подтвердил Антуан. - Но префекта сейчас нет в Париже! На то был и расчет! Через две недели он вернется, и отец все уладит, но если сейчас они меня сцапают, то за неделю отправят на тот свет. Помощник префекта туп, как ослиная задница! Господи, помилуй! Я не хочу на гильотину!
Огюст содрогнулся:
- Ты думаешь… даже так? Но не без суда же! А ведь ты невиновен!
Модюи глянул на него и вдруг истерически расхохотался:
- А! Суд! Невиновен… Да-да! А Пишегрю, по-твоему, был виновен? Однако его не судили, а просто удавили в тюрьме! А герцог Энгиенский? Генерал и герцог! А я кто? Букашка, с которой не станут и возиться! Может, меня и до тюрьмы не доведут, а пристрелят по дороге! Они же… О, что это?! Ты слышишь?!
С улицы отчетливо донесся приближающийся конский топот. Антуан побледнел еще сильнее и вдруг кинулся на колени перед своим другом.
- Огюст, не открывай им, заклинаю тебя! - задыхаясь, шептал он. - Вспомни, что сам недавно погибал, не дай им убить меня! Именем божьим, душой твоих отца и матери, умоляю, не открывай!
- Встань, черт возьми! - закричал Рикар, вскакивая с табурета. - Встань, не будь девицей! Помоги мне подняться в мою комнату. Оттуда видна вся улица. Ну! Скорее! Они уже здесь.
Действительно, едва молодые люди вошли в комнату, снизу раздался повелительный стук и низкий мужской голос прокричал:
- Отворите!
- Почему они сразу стучат в этот дом? - хрипло прошептал Антуан.
- Потому, что он крайний, - ответил Огюст и, подхватив свой костыль, подошел к окну.
Перед дверью домика он увидел пятерых спешившихся жандармов и какого-то человечка в поношенной одежде, который вертелся вокруг них и стрекотал:
- Я слышал, господа, слышал, я живу напротив. Он точно стучался в этот дом!
- Так! - подумал Рикар, ощутив в горле что-то холодное и липкое. - Кажется, скверно…
- Конец! - как эхо его мыслей, простонал сзади Антуан.
- Не торчи у окна! - прошептал ему Огюст. - С твоим-то ростом! К стене встань…
И, возвысив голос, крикнул в окно:
- Вам что тут надо? Хозяев нет!
- Откройте нам, мсье! - прокричал, задрав голову, жандармский офицер.
- На кой черт я буду вам открывать? И кто вы такие?
Говоря это, Огюст выдвинул свободной рукой ящик стола, вытащил оттуда коробку и раскрыл ее. В коробке лежали его пистолеты - подарок полковника Шенье. Оба пистолета были заряжены.
- Мы - государственная полиция! - прокричал снизу жандармский офицер. - Именем закона! В вашем доме - государственный преступник!
- Помилуй бог, сколько всего государственного! - вскричал юноша. - Не пугайте меня, мсье. Этот дом не мой, я сейчас в нем один, и даю честное слово, я - не преступник.
- Это еще надо доказать! - офицер свирепо усмехнулся. - Но вы нас не интересуете, молокосос! У нас есть свидетель, который видел, что к вам вошел опасный заговорщик.
- Нет, я не видел, но я слышал, я слышал! - запищал человечек.
- А может, ему приснилось! - насмешливо крикнул Рикар. - А может, этот преступник как раз в его собственном доме…
Внизу произошло замешательство, человечек что-то тараторил, жандармы что-то у него спрашивали.
- Огюст, что же делать? - одними губами спросил Антуан, прижавшийся к стене возле самого окна. - Как мне теперь выйти?
- Никак, - прошептал в ответ Огюст. - Окна все на одну сторону, даже если вломиться в соседние комнаты… Хотя… хотя погоди.
Его взгляд оторвался от окна и скользнул куда-то вверх, но тут снизу вновь прогремел голос офицера:
- Я требую, мсье, чтобы вы открыли, слышите! Или мы сейчас выломаем двери!
- По какому праву? - голос юноши задрожал от негодования. - Повторяю, господа: дом этот не мой, я не могу впустить вас, когда хозяев нет. К тому же у меня нога искалечена, и спуститься к двери мне нелегко. Так стоит ли спускаться, чтобы вы, быть может, меня застрелили или зарезали?
Офицер потерял терпение:
- Чертов мальчишка! Да ты нам не нужен! Если ты в доме один, то и счастье твое. Но если ты спрятал у себя заговорщика…
- Разве с заговорщиками не было покончено три года назад? - наивно спросил Огюст, между тем вновь переводя взгляд на потолок своей комнаты. - Разве у императора так много врагов во Франции?
- А он болтлив! - офицер положил руку на эфес сабли и махнул рукой жандармам: - Ломайте-ка дверь!
- Не советую! - воскликнул Рикар, наводя на них пистолет, и прошептал: - Еще минута, и я соображу…
- Огюст, они убьют нас обоих! - простонал Антуан в ужасе. - Все кончено. Лучше я выйду к ним… Может быть, хоть тебя они не тронут.
- Замолчи! - юноша искоса глянул на него и заговорил скороговоркой: - Возьми-ка сундук и выдвинь его на середину комнаты, а на него поставь стул.
- Для чего? - дико спросил Модюи.
- Делай то, что я говорю! Скорее! А теперь становись на стул. Ты достанешь до потолка, да?
Ничего не понимая, но повинуясь энергичному тону своего друга, Антуан исполнил приказание Огюста. Встав на сундук, потом на стул, он легко дотянулся до деревянного потолка комнаты. Потолок был разбит на крупные светлые квадраты пересекающимися балками.
- Этот наглец совсем сошел с ума! - закричал между тем жандармский офицер. - Вы что же, будете стрелять в представителей закона, мсье? Вперед, жандармы! Вышибай дверь!
- Назад, господа, если вам дорога жизнь! - воскликнул Рикар.
И так как офицер, взяв у солдата ружье, подскочил к двери и уже занес приклад, юноша спустил курок. Пуля сшибла каску с головы офицера, и тот, яростно выругавшись, отбежал на несколько шагов.
- Следующим выстрелом я продырявлю вам голову, если хоть кто-нибудь из ваших людей прикоснется к двери! - отчетливо произнес Огюст, поднимая второй пистолет.
- Да вы - мятежник! - взревел офицер.
- Четыре жандармских ружья при этих словах вскинулись и нацелились на окно.
- Огюст! - шепнул Антуан. - Впусти их, или…
- Тише, Антуан, - не поворачивая головы, сказал Рикар. - Отсчитай от стены четыре… нет, пять квадратов и сдвинь пятый в сторону… Ну, толкай!
Поняв наконец, в чем дело, Модюи напряг руки, толкнул деревянный квадрат потолка - тот действительно отъехал в сторону, открывая неширокий люк.
- О, боже! - голос Антуана дрожал и звенел от восторга и изумления, он готов был зарыдать. - Откуда… откуда ты узнал?