Но Модэ угадал намерение отца, и, когда шаньюй начал набег, сын вождя убил стражника, похитил коня и вернулся домой. Отец, искренне восхищенный удалью Модэ, дал ему в управление Тюмень, то есть десять тысяч семейств. Модэ немедленно приступил к обучению военному делу свою конницу. Для этого он изобрёл, как я говорил, свистящую стрелу. В её наконечнике делались отверстия, и при выстреле из лука она свистела, подавая сигнал. Воины должны были пускать стрелы вслед за свистящей стрелой Модэ: невыполнение этого приказа каралось смертной казнью... Приказал и вдруг выпустил стрелу в... своего любимого коня. Все ахнули: "Зачем же убивать прекрасное животное?!" Но тем, кто не выстрелил, Модэ отрубил головы... Через некоторое время он выстрелил в свою красавицу-жену... Некоторые из приближённых в ужасе опус тили луки, не находя в себе сил стрелять в беззащитную молодую женщину. И их немедленно обезглавили.
А потом, во время охоты, Модэ встретил отца и... выпустил стрелу в него. Тумань в мгновение ока превратился в подобие ежа - так утыкали его стрелами воины Модэ, ибо не стрелять уже не рискнул никто...
Воспользовавшись замешательством, Модэ покончил с мачехой, братом и старейшинами, не захотевшими повиноваться отцеубийце, и объявил себя шаньюем. Но сказание о Модэ на этом не кончается... - перевёл дух Хелькал. - Он сразу договорился о мире с юэчжами, но от него потребовали дань восточные кочевники, которые назывались дун-ху. Сначала они пожелали получить лучших "тысячелийных коней". Некоторые хунну сказали: "Нельзя отдавать скакунов". - "Нельзя воевать из-за коней", - не одобрил их Модэ и тем, кто не хотел отдавать животных, отрубил, по-своему обыкновению, головы. Затем дун-ху потребовали прекрасных женщин, в том числе и любимую жену шаньюя. Тех, кто заявил: "Как можно отдавать наших жён!" - Модэ тоже казнил. "К чему жалеть женщин?.. Мир дороже их..." - сказал повелитель.
Тогда дун-ху потребовали полосу пустыни, неудобную для скотоводства и необитаемую. Старейшины сочли, что из-за неё незачем затевать спор: "Можно отдать и не отдать". Но Модэ воскликнул: "Земля есть основание государства, как можно отдавать её?!" - и всех, советовавших отдать, лишил головы...
После этого он пошёл походом на дун-ху, они не ожидали нападения и были наголову разбиты. Потом Модэ напал на юэчжей и прогнал завоевателей далеко на запад. Затем шаньюй вступил в войну с Китаем. Казалось бы, эта война была не нужна хунну, они кочевали в степи, а китайцы жили южнее, за своей недавно построенной Великой стеной во влажной и тёплой долине. Но у хунну были причины воевать с Китаем. Но это уже сказание иного рода... А теперь бери лучше вот этот инструмент, а не топор, который дал тебе Аттила, и иди, делай своё дело.
Таншихай развернул полотнище и увидел одноручную пилу.
- Ты, как всегда, прав, отец... Лучше мост подпилить, чем подрубить, будет незаметнее и произведёт меньше шума.
Таншихай вышел из жилища отца и начал искать глазами придурка Ушулу: увидел, как тот верхом на большой собаке ездил вокруг соседней юрты.
- Эй, Ушулу, скачи к мосту и подожди меня на берегу, - приказал ему Таншихай.
Когда на середину моста направился сын Хелькала, Ушулу хотел было последовать за ним, но Таншихай остановил талагая:
- Ты сиди тут у всех на виду... И сочиняй свои песни.
Ушулу сел и что-то начал бормотать про себя. Прошли мимо какие-то люди (в это время укрытый от посторонних глаз настилом моста, Таншихай пилил сваю) и спросили юношу-дурачка:
- Ты что здесь сидишь, Ушулу?
- Сочиняю песни.
Зная, какие песни он сочиняет, прохожие разулыбались:
- Сочиняй, Ушулу, потом послушаем...
Таншихай вскоре окончил работу и остался доволен тем, как ловко он проделал её, - умело подпиленные сваи могли выдержать верхового на коне, но уж если поедет тяжёлая повозка, то мост обязательно рухнет...
Сын Хелькала вернулся на берег, спросил Ушулу:
- Сочинил?
- Сочинил. - И дурачок пропел: "Ветер дует, разбибует, бабам шкурки заворачивает, заворачивает и захреначивает..."
- Правильно, Ушулу... Захреначивать бабам - это самое хорошее дело!
Вернувшись домой, Таншихай спросил у отца:
- А где наша мать? Я не видел её с утра.
- Она с детьми Аттилы уехала на свадьбу... Разве не знаешь?
- Скажи, отец, а почему у тебя только одна жена?.. Многие гунны имеют их по нескольку...
- Потому, сынок, что я люблю только одну женщину... Твою мать.
- Скажи это германцам - засмеют... Гунны и любовь... Разве такое может быть?
- Значит, может...
- Да, а ведь это они, германцы, придумали про нас отвратительную песню. Помнишь её?
- Как не помнить?! Могу пересказать... Когда-то над готами властвовал якобы их благородный Амбль, прародитель племени амелунгов. Как-то отбили они у врагов финских женщин, финки были искусны во всём, кроме того и в чародействе. Они губили скот, посевы, посылали на жилища пожары, на людей мор и болезни... Но что всего хуже, они сделали так, что у молодых готок-кормилиц груди наполнялись кровью, а не молоком... Дети рождались чудовищно безобразными. Объятые ужасом и гневом, готы решили изгнать из лагеря финок. Убивать их побоялись, чтобы не осквернить свою землю... Прогнали ведьм, которых называли алиарумнами, в пустыню, думая, что там они умрут с голоду. Но случилось иначе... Злые духи соединились с алиарумнами, и не на брачном ложе, а на спинах коней зачали детей ужасного племени. Германцы говорят, что то были наши предки, предки гуннов: дикие, как волки, - племя алчное, желтолицое, лукавое и прожорливое... И якобы мы в давние времена только лишь из-за еды воевали с китайцами, которые в битвах терпели от нас поражения. Они тоже со страху придумали про нас, как и готы, ужасные вещи... Китайцы говорили, что мы едим только полевых мышей, хотя у нас бродили по степи огромные отары овец, тучные стада коров и верблюдов и имелись лучшие кони.
Придумали китайцы и другое: будто наши собаки кормились свежим человеческим калом, потому что они худые и поджарые... Да они были такими, так как много бегали, загоняя в многочисленные стада отбившуюся скотину... Если славяне и скифы, эти справедливейшие народы, видели в нас равных себе противников, то в конце концов мы сделались в некотором роде друзьями, и сейчас в нашем войске немало сражается их, и сражается, надо сказать, отменно... А готы, китайцы...
- Отец, так мы ведь действительно много сражаемся с готами, а наши предки долго воевали с Китаем...
- Правильно... Но воевали хунну с Китаем в основном из-за шёлка... - Хелькал гордо взглянул на сына и продолжил: - В те времена, когда властвовал Модэ, китайцы научились изготовлять шёлк - драгоценный товар древности. Спрос на него сделался сразу огромным, ибо людей мучили паразиты насекомые, а спасением от них и явились шёлковые одежды... Если какая-нибудь хунка получала шёлковую рубашку, то ей уже не приходилось всё время почёсываться.
Такая же беда была и у других народов, в том числе и у римлян. Римляне натирали тело маслом, затем счищали его скребками (вместе с грязью, а после распаривались в ванне. Однако мелкие паразиты появлялись вновь.
Римлянки-красавицы требовати у мужей всё больше и больше шёлковых туник, также как и влиятельные и знатные хунки шёлковых рубашек... Поэтому и возникали у наших предков с Китаем войны. И хотя в Китае жило много народу, а хунну около трёхсот тысяч, но борьба, вызванная потребностью в шёлке, а также в муке и железных предметах не утихала... Кони у китайцев были намного хуже, а у хунну имелись "небесные жеребцы" - породистые скакуны, на которых они носились, словно на крыльях...
Вот я и поведал тебе второе сказание... Уже наступает вечер, ложись спать. Ты славно потрудился сегодня, мой любимый единственный сын...