В этот же приезд Александр пригласил к себе московского купца Верещагина, отца убитого по наущению Ростопчина молодого его сына, несправедливо обвинённого в связи с Наполеоном. Александр велел выдать отцу один из самых больших своих бриллиантов и через московского главнокомандующего графа Тормасова передал Верещагину-отцу ещё и 20 тысяч рублей.
Биографы Александра, описывавшие впоследствии эту поездку, обращали особое внимание и на эпизод, происшедший в Киеве. Находясь там, Александр посетил схимника Вассиана, славившегося своим аскетизмом и святостью жизни.
Когда Вассиан захотел встать перед царём на колени, Александр не допустил этого и сказал, что он такой же простой и смертный человек, такой же христианин, как и другие. "Я пришёл в обитель искать путей спасения. Все дела мои и вся моя слава принадлежит не мне, а имени Божию, научившему меня познавать истинное величие", - сказал Александр.
В Варшаве цесаревич Константин Павлович по случаю приезда старшего брата провёл целую серию разводов, смотров и парадов, но Александр отнёсся ко всему этому гораздо сдержаннее, чем раньше.
13 октября 1816 года он возвратился в Царское Село, а следующей осенью отправился в новое путешествие. На сей раз его маршрут лежал через Витебск, Могилёв, Бобруйск, Киев, Белую Церковь, Кременчуг, Полтаву, Харьков, Курск, Орел, Калугу, Тарутино и Москву. Целью этого путешествия прежде всего был осмотр и инспекция армии.
Александр намеревался перезимовать в Москве и весной, в марте 1818 года, совершить ещё одно путешествие: сначала на Дон, затем в Одессу, оттуда в Варшаву и из Варшавы через Ригу возвратиться в июле в Петербург, а в августе отправиться на конгресс в Аахен.
Александр выехал из Царского Села 25 августа и 29-го прибыл в Могилёв на Днепре.
30 августа, в день своего тезоименитства, Александр был на смотре 11-й пехотной дивизии, а вечером - на балу в доме главнокомандующего 1-й армией Барклая-де-Толли.
Взяв с собой Барклая, Александр поехал дальше. Они проследовали через Бобруйск, село Дашково и прибыли в Полтаву, где Остен-Сакен устроил на полтавском поле потешный бой, воспроизведя знаменитое сражение русских со шведами.
Во время этой поездки, 8 сентября, в Киеве, за обедом возникла беседа, касавшаяся гражданских обязанностей людей различных сословий. Не обошли стороной и венценосцев. Когда речь зашла о монархах, Александр вдруг проговорил с несвойственной ему твёрдостью:
- Ежели кто-нибудь имеет честь находиться во главе такого народа, как наш, он должен в минуту опасности первым идти ей навстречу. Он должен оставаться на своём посту только до тех пор, пока физические силы ему это позволяют. По прошествии этого срока он должен удалиться...
Что касается меня, я пока чувствую себя хорошо, но через десять или пятнадцать лет, когда мне будет пятьдесят...
Здесь присутствующие за обедом прервали Александра, уверяя его, что и в шестьдесят лет он будет здоров и свеж.
Бывший свидетелем этого разговора Михайловский-Данилевский писал потом: "Неужели, подумал я, государь питает в душе своей мысль об отречении от престола, приведённую в исполнение Диоклетианом и Карлом V? Как бы то ни было, но сии слова Александра должны принадлежать истории".
Михайловский-Данилевский отмечал, что в каждом новом городе Александр "редко входил в подробные разговоры о местностях края или нуждах жителей, а большею частью делал незначительные вопросы, преимущественно тем лицам, коих имена почему-либо были ему известны".
А в Курске, когда императорский кортеж следовал через город, вдоль всей главной улицы города на коленях стояли тысячи курян, держа над головами сотни прошений на высочайшее имя.
"Зрелище ужасное!" - замечал в своих воспоминаниях Михайловский-Данилевский.
В деревне Леташевке - между Калугой и Тарутином - Александр и его спутники вошли в избу, где в 1812 году жил Кутузов. Они нашли в избе всё, что было там пять лет назад, в полном порядке. То же самое ждало их и в Тарутине: целой была изба Кутузова, в которой принимал он Лористона, целы были укрепления вокруг села и лагеря.
29 сентября две гренадерские дивизии воспроизвели перед Александром сражение, происходившее на том же самом месте 6 октября 1812 года.
Из Тарутина все участники путешествия поехали в Москву. Только Барклая Александр не счёл целесообразным брать с собой, полагая, что у москвичей Барклай вызовет печальные воспоминания, связанные с великим пожаром 1812 года.
Как Александр и намечал, осень и начало зимы 1817/18 года он провёл в Москве.
Месяц спустя Александр присутствовал при закладке грандиозного храма-памятника в честь победы России над Наполеоном на Воробьёвых горах, но храм построен не был.
Днём раньше Александр беседовал с победителем конкурса на лучший проект академиком архитектуры К. Л. Витбергом. Император осмотрел чертежи самого храма, спуска к Москве-реке, набережной, очень всем увиденным остался доволен, но не преминул сказать: "Конечно, я не могу надеяться что-либо видеть при себе".
21 февраля 1818 года царь уехал в Варшаву на первый конституционный Сейм. Открывая его, Александр не только подтвердил свою верность ранее высказанным принципам, но и подал надежду на то, что и в России будет введено конституционное правление. Речь Александра произвела сильное впечатление на многих россиян и разделила их на два лагеря - сторонников и противников конституции.
Для составления проекта конституции была создана комиссия, возглавленная Новосильцевым. Александр время от времени интересовался её работой, иногда и сам принимал участие в её деятельности, но каких-либо конкретных результатов достигнуто комиссией не было и дальше благих намерений дело не пошло.
Что же касается дальнейшей поездки, то задуманный Александром маршрут не во всём совпадал с первоначальным его планом.
Из Варшавы Александр ещё раз заехал в Пулавы к Чарторижским, а оттуда через Бессарабию и Кишинёв направился в Одессу.
Там к нему обратился главнокомандующий 2-й армией Л. Л. Беннигсен с просьбой об отставке. Нельзя сказать, что инициатива исходила от него самого, но он был осведомлён о недовольстве Александра положением дел во 2-й армии и потому решился на столь серьёзный шаг.
Отставка была принята, и семидесятитрёхлетний генерал получил разрешение покинуть Россию, сдав свои дела Витгенштейну. Остаток своих дней Беннигсен провёл в Ганновере. А 14 мая Александр получил известие о неожиданной смерти главнокомандующего 1-й армией Барклая-де-Толли. Он умер за день перед тем по дороге на лечение в Мариенбад, проезжая мызу Штилитцен в Восточной Пруссии.
Отправив вдове Барклая утешительное письмо, Александр назначил главнокомандующим 1-й армией Ф. В. Остен-Сакена.
По пути из Одессы на Дон Александр посетил один из крупных центров военных поселений город Вознесенск и остался доволен всем здесь увиденным, ещё более укрепившись в намерении развивать и далее начатое дело.
1 июня Александр приехал в Москву, где остановился на одиннадцать дней, после чего возвратился в Петербург.
Пробыв в столице два месяца, Александр отправился на конгресс в Аахен.
Этот конгресс, впервые собравшийся после Венского, проходил с 18 сентября по 10 ноября. На нём встретились главы государств и министры иностранных дел России, Австрии, Англии, Пруссии и Франции. Здесь, как и в Вене, присутствовали императоры Александр I и Франц I, король Фридрих-Вильгельм III и министры иностранных дел К. В. Меттерних, К. А. Гарденберг, Р. С. Кестльри, А. Э. Ришелье, К. В. Нессельроде.
Важнейшим решением Аахенского конгресса было постановление о выводе из Франции союзных войск не позднее 8 ноября 1818 года, то есть через неделю после подписания протокола об этом.
Франция была допущена в Священный союз, и на Европейском континенте установилось всевластие абсолютистских режимов.
Александр уехал из Аахена, когда окончательный протокол ещё не был подписан, но все вопросы были уже решены.