- Мы уверены, Олег не с миром идёт, и готовы встретить его как недруга, но мы согласны и с вами: прежде чем дать новгородцам бой, выведать, какие у Олега замыслы и куда он направляется, а посему пошлём к нему Гарда. Пусть ярл с ним встретится и спросит, чего хотят новгородцы, и, коль урядимся с ними подобру, не станем кровь проливать.
Лёгкие однодревки выскочили далеко вперёд всего каравана и, будоража воду, развернулись, подгребли к песчаному берегу. Место красивое: к самой воде подступили сосны, и на поляне в молодой зелени расцвели первые цветы.
Олег с Ратибором, ступив на поляну, осмотрелись.
- Ну что? - спросил воевода. - Продолжим путь?
- Нет, - ответил Олег. - За тем дальним поворотом горы киевские. Здесь .мы и дождёмся Аскольда и Дира. Вели ратникам располагаться.
Гридни выбрались на сушу, выволокли на песок однодревки, занялись своими делами: одни разводили костёр, другие разбрелись по лесу, а иные расположились на отдых. Ивашке Олег поручил опекать Игоря.
Сам же князь высматривал киевских послов. Накануне Ивашка пробрался в город и повстречался с Гардом. Ярл рассказал ему, о чём шла речь в княжьих хоромах, и обещал повидаться с Олегом...
Гард приплыл к обеду. Драккар шёл на вёслах, со спущенными парусами. Он приблизился к самому берегу. Варяги с шумом бросили якорь, весело сошли на сушу. Гард с Олегом обнялись скупо, отошли в сторонку. О чём говорили, никто не слышал, но видели, как они достали мечи и подняли левую руку. Ивашка знал: так клянутся варяги.
Потом они пили вино и ели копчёное мясо, после чего Гард с товарищами взошли на драккар, подняли якорь и налегли на вёсла.
В полночь, когда Ивашка нёс караул, подплыли ещё две насады. Однако Олег не позволил гридням высадиться на берег, и насады уплыли вверх по Днепру, где стоял основной караван новгородцев.
С утра часть дружинников укрылась в лесу, другие жгли костры на дальнем краю поляны. Ожидали гостей, варили уху, жарили на угольях мясо. Из ладьи на берег перенесли бочонки с вином. Олег подозвал Ивашку:
- Ты гляди, как я знак подам, немедля с десятком гридней ко мне поспешай!
К обеду из Киева на двух ладьях приплыли князья Аскольд и Дир с боярами из старшей дружины. Их встретили Олег с Ратибором, пригласили на угощение. Киевляне сначала вели себя настороженно, а когда уселись и подняли чаши, развеселились. Дир сказал:
- Ярл Гард заверил, что ты, Олег, в Царьград плывёшь. Так ли?
- Да, Дир, я намерился искать удачи в Царьграде и хочу звать вас с собой.
- Нет, - вмешался Аскольд, - мы не пойдём с тобой, но и не будем чинить преград. Киев поможет тебе, даст хлеба и мяса, выделит твоим ратникам вина и мёда. Но мы говорим тебе: твои ладьи не должны приставать к киевским причалам, а гридни и новгородцы появляться в городе.
- Вы, князья киевские, остерегаетесь моих ратников? - удивился Олег. - Чем же они страшат вас?
- Они могут чинить обиды киевлянам, и тогда может пролиться кровь, - сказал Аскольд.
- Вы же по крови викинги, и негоже норманнам проявлять трусость.
Аскольд обиделся:
- Зачем ты, Олег, оскорбляешь нас?
- Но разве новгородцы - разбойники? Вас испугала судьба Смоленска? Но Тур обидел нас!
Олег поднялся. Дир тоже встал.
- Конунг, ряд наш с тобой полюбовный, и, коли тебе не подходят наши условия, мы отплывём в Киев и спросим у народа, что он ответит нам, князьям киевским.
Дир говорил и не замечал, как их окружали дружинники Олега. Ивашка вплотную подошёл к Диру. Аскольд выкрикнул в сердцах:
- Мы, киевские князья, не желаем впускать новгородцев!
Олег прищурился, сказал насмешливо:
- Вы - князья киевские? А по какому праву, Аскольд? Или погибшие от ваших мечей Кий, Щёк и Хорив нарекли вас так? Нет, я - князь новгородский, а вот он, - Олег указал на Игоря, которого вёл к костру воевода Ратибор, - он истинный князь киевский, и быть ему великим князем на Руси, ибо он сын Рюрика.
Аскольд и Дир за мечи ухватились, вскочили бояре киевские, но не успели мечи обнажить, как дружинники князя Олега уже секли их мечами, кололи копьями - никого не пощадили.
Гора смирилась и приняла Олега. Он сказал старейшинам города:
- Быть Киеву матерью городов русских!
А накануне хоронили Аскольда и Дира. Варяги просили Вотана принять викингов Аскольда и Дира в своё царство, а на капище люд киевский зажигал жертвенный огонь и подносил дары Перуну.
- Ты мудр, Перун, - говорил жрец, - ты мечешь громы в неугодных. Ты судил Аскольда и Дира своей правдой. Они княжили коварством, от коварства и смерть приняли...
На торгу киевляне обсуждали случившееся, будто и не было того гнева, какой высказывали прежде, требуя воевать с новгородцами.
- Слышали, Олег объявил Киев матерью городов русских?
- А отчего бы и не так? Разве князь не истину говорит?
- Но к чему новгородцев в Киеве держит?
Не миновали те слухи и Олега. Собрал он старейшин на пир и сказал:
- Завтра отправим норманнов, а там и новгородцев проводим. Оставлю только свою дружину.
- Пора, - одобрительно согласились старейшины. - Ты прав, князь, мы поможем тебе...
Конец мая настал душный, и даже ночами жара не спадала. Оконца в палатах выставлены, двери нараспашку, но ничто не приносило облегчения. Олег спал на полу, на разбросанной домотканой полсти, скинув все одежды. Потел, ворочался. За ночь столько всяких дум перебывало в голове, что к утру всех и не помнил.
Вчера уплыли варяги, дали им за помощь дары богатые. Расстались по-доброму, довольные.
- Когда я соберусь идти на ромеев, - сказал, прощаясь, Олег, - то пошлю вам весть, и ты, Гард, и вы, викинги, придёте ко мне.
- Если наши мечи потребуются тебе, зови, - за всех ответил Гард.
Теперь надлежало отправить новгородцев, и этих одарить щедро. Благо, киевские старейшины обещали не поскупиться...
Олег сел, поджав ноги, вытер влажное тело льняным рушником, выпил квасу. Он был тёплый и жажду не утолил. Мысли работали... Уйдут новгородцы, с ним, Олегом, останутся его дружина, верные бояре и гридни-отроки. Но достанет ли сил держать Киев в повиновении? Олег понимал; будет Гора за ним - будет с ним и Киев. С князем Олегом оставалась ещё дружина киевских князей Аскольда и Дира. Теперь это его дружина, его бояре и гридни, у них опытный воевода Никифор, и они приняли его, Олега, своим князем...
О Ладе подумал - на душе потеплело. Хорошую жену обрёл, красотой и храбростью наделена щедро. Вон как в Смоленске гридням не уступала... А ещё Олег подумал, что в Новгород он больше не вернётся и там будет сидеть его посадник, князь Юрий.
Когда провожали варягов, у Олега случился короткий разговор с князем Малом.
- Князь, - сказал Олег, - чую твою неприязнь, но ты смири гордыню. Не обрекай свой народ на поток и разорение, не хочу того.
Мал возмутился:
- Не ведаю своих вин, князь Олег! Чем кривичи твой гнев навлекли? Либо ладьи не туда повернули?
- Нет, Мал, ладьи повернули куда надо, и не на кривичей мой гнев, но ты сам не можешь смириться, что под Новгородом ходишь.
Заметил недовольство на лице Мала.
- Внемли этому спокойно, князь. Хочу, чтобы уразумели вы, князья: не будет единства на Руси - и Руси не бывать государством...
Олег поднялся, умылся из лохани. Поморщился. За ночь вода нагрелась, неприятно. Надел порты и рубаху, покликал Ивашку, велел подать сапоги и броню, после чего вышел во двор.
Небо в тучах, но дождём не пахло. "Пролил бы, землю освежил", - подумал Олег.
Он покинул Детинец, направился к городской стене, поднялся на сторожевую башню. Перекликались караульные, им отвечала воротная стража. Следом за князем поднялся Ивашка. Стоял молча. Внизу темнел Днепр, между рекой и стенами - Подол с избами и домишками, торговой площадью и пристанью, дворами гостевыми и спуском к перевозу через Днепр.
На той стороне реки земли северян и суличей, а дальше вятичей и угров, а выше по Днепру живут радимичи. Они данники Хазарского каганата, и всё опять же потому, что нет единства на Руси и пребывают княжества в раздорах.
Да и на этой стороне, на правобережье, поляне, древляне, дреговичи неохотно платят дань Киеву, того и гляди, возмутятся. Особенно князь дреговичей не желает признавать власть Киева. Но пусть не мыслят усобничать: он, Олег, заставит их всех признать себя данниками киевского князя...
И ещё Олег думал, что у Киева сильные внешние враги - это и хазары, и орда печенежская, которая постоянно грозит из Дикой степи. Всё так, но Киев в центре Руси, и ему, никому иному, Русь собирать...
Месяц, как Лада в Киеве, давно уж успела осмотреться. Нравятся ей и Днепр, и поля, и леса, нечастые, сосновые, с перелесками, где нет болот и воздух чистый. Дали и курганы синие, а город на холмах и весь в зелени.
Но нет того дня, когда бы не вспоминала она отцовскую усадьбу, места, где охотилась, и Ильмень.
Прежде Лада считала - настанет тот день, когда они возвратятся в Новгород, но Олег решил княжить в Киеве, а Новгород будет платить дань Киеву.
Увидит Лада Урхо или Анну и сразу же вспоминает о доме, о годах, прожитых с родными. Лада понимает, то время уже не вернёшь, со дня замужества судьба Олега и его заботы - её, княгини, судьба.