Выполнив задачу, десант почти без потерь 4 сентября 1812 года вернулся на корабли. В эти дни далеко на востоке, на Бородинском поле решалась судьба России. Русская армия под водительством нового главнокомандующего Михаила Илларионовича Кутузова в конце концов принудила отступить полчища Наполеона. Бросив остатки своих войск, Наполеон уехал в Париж, формировать новую армию.
За кампанию 1812 года Михаила Лазарева наградили серебряной медалью. Он уже старший офицер на бриге.
В следующую кампанию "Феникс" крейсировал из Свеаборга по Финскому заливу, на дальних подступах к столице.
Военные действия постепенно откатывались на запад. Русские войска вступили в новые схватки с неприятелем уже без легендарного вождя. В далекой Саксонии, в городе Бунцлау, в боевых порядках наступавших войск внезапно скончался Михаил Кутузов…
Балтийские моряки, помогая армии, блокировали устье Вислы и поддержали огнем артиллерии штурм Данцига, который вскоре капитулировал.
В конце мая, вдали от базы, простудился и слег Дохтуров. Лазарев две недели в штормовую погоду управлял бригом. По нескольку раз в день наведывался он к командиру, лежавшему в горячке. Наконец болезнь отступила, но сил потерял много, даже встать с койки не смог.
С трудом подняв голову, Дохтуров виновато проговорил:
- Вот и случилось тебе, Михаил Петрович, капитанствовать в беду, но я завтра, пожалуй, встану.
- Что ты, Павел Афанасьевич, до прихода в Ревель я тебя отсюда не выпущу. А за корабль беспокойства не имей, все будет в лучшем виде.
- Где мне с тобой спорить, - болезненно улыбаясь, махнул рукой Дохтуров, - валяй, токмо шканечный журнал поутру мне докладывай каждодневно.
Когда дверь каюты закрылась, Дохтуров, забываясь в дремоте, в самом деле не испытывал тревоги.
За долгие годы, со времен Морского корпуса, близко сошлись они с Лазаревым. Всего два года разделяло их по старшинству службы, но Дохтуров не раз убеждался, что младший по формальным статьям Лазарев во многом не уступает ему. Удивляла в товарище завидная внутренняя приверженность корабельной службе.
Как-то погожим вечером засиделись вдвоем в кают-компании после ужина. Только что за столом препирались мичмана, где лучше проводить время после окончания кампании. Скорей бы ледостав, разоружить корабли да и на берег.
- Непонятны мне такие суждения флотского офицера, Павел Афанасьевич, - огорченно сказал Лазарев, когда они остались вдвоем с командиром. - Всякий человек, простолюдин ли, хлебопашец, ремесленник или околоточный, должен, по моему мнению, честно, за совесть творить свое дело на пользу отечеству. Ежели тебя государство обучило, то ты должен ему вернуть долг сполна. Я так иначе, чем в корабельной службе, не мыслю свое существование. Поверишь, Павел Афанасьевич, другой раз среди кампании вдруг попадешь по службе на берег - более двух-трех дней не выдерживаю, тоска берет по "Фениксу". А уж когда кампания к окончанию близится, так и сосет под ложечкой. Вспомню, что зиму предстоит ошиваться на берегу, скукой время коротать. Добро, хоть книжицы дельные нынче появились. Юрия Лисянского о плавании кругом света читал?
Дохтуров отрицательно повертел головой, крикнул вестовому принести чай и спросил с некоторой ехидцей:
- Ну и что же ты предлагаешь?
Михаил встрепенулся:
- Помнишь, у англичан как? Служба идет без перерывов, и зимой и летом. Благо у них море не замерзает и есть в том нужда. Земли свои заморские оберегать и выгоду иметь в коммерции огромную. Для того им флот потребен немалый. У британцев, почитай, одних линейных кораблей более сотни. Такой флот денег стоит больших. Ты повидал, чай, как аглицкие проворно набивают мошну в Америке, Вест-Индии, других местах. Затраты свои на корабли сторицей окупают. Да и спуску неприятелю не дают.
Лазарев отпил чай и продолжал:
- И у нас мастеровые умельцы не уступят аглицким, однако там, - он указал наверх, на подволок. Лазарев был откровенен с Дохтуровым, знал, не выдаст, - не возьмут никак в толк завет нашего создателя Великого Петра. На всякое излишество средств уходит немало, а на корабли денег нет. Не имеют, видимо, полного понятия о пользе для отечества дальних вояжей.
Дохтуров возразил:
- Ну, не скажи, вслед тому же Лисянскому ушел в Америку на "Неве" Гегемейстер, потом наш военный шлюп Василия Головнина.
- Все так, Павел Афанасьевич. Но ты ж слыхал, что с "Невой" беда приключилась, "Диану" пленили англичане, но Головнин их перехитрил, а затем и ему не повезло. Коварные японцы захватили и два года в плену держали.
- Ну, вот видишь, сколь забот испытывают наши мореходы, - ухмыльнулся Дохтуров.
- Тем паче любопытнее идти вслед им в океан, свои пути-дороги отыскивать, себя испытать.
- Что так-то резво метишь?
Лазарев не смутился, словно и ждал этого вопроса.
- Жизнь коротка, Павел Афанасьевич, всяк человек, я понимаю, должен себя по силам своим и способностям на подвиг готовить. Мир велик, в океане множество тайн кроется. Потому хочется поболе изведать, страны многие посетить, повезет, так и земли новые обрести для отечества.
В том, что Лазарев не оставил этих своих мыслей, Дохтуров убедился месяц спустя. Во время одной из редких стоянок в Кронштадте он взял с собой Лазарева для корректуры путевых карт, и они отправились в контору службы маяков. Там их встретил директор маяков Финского залива капитан 1-го ранга Спафарьев, с которым Дохтуров был знаком. Дохтуров представил Лазарева.
- Как нынче в морях, поспокойнее небось? - улыбаясь, спросил Дохтурова Спафарьев.
- Потише стало, Леонтий Васильевич, супостат, почитай, за Вислой отступает. Дело ближе к миру.
- То верно, - согласился директор маяков, - оно, видно, так, раз господин министр коммерции на Аляску плавание затевает…
- Коим образом?
- Подобно вояжу "Невы" и "Надежды", по делам Российской нашей компании в Америке.
- Позвольте спросить, господин капитан первого ранга, имеются в виду господа Лисянский и Крузенштерн? - Голос Лазарева выдавал волнение. Спафарьев доброжелательно смотрел на молодого лейтенанта.
- Совершенно верно, господин лейтенант, только, по всей видимости, вояж единым кораблем свершится.
Лазарев понимающе кивал головой.
- Он у нас плаваниями далекими давно грезит, - сказал Дохтуров.
- В том дурного ничего нет, - Спафарьев серьезно посмотрел на Лазарева, - токмо для того много знать и уметь надобно.
- По сей части лейтенант Лазарев хоть нынче приуготовлен, - ответил за товарища Дохтуров…
Спафарьев и раньше был наслышан от командиров "Благодати" и "Меркурия" о незаурядном молодом офицере. Такие офицеры в те времена были в Кронштадте наперечет…
В разгар кампании "Феникс" зашел пополнить припасы в Ревель. Июльское солнце уходило за горизонт, бросая напоследок прощальные блики на зеркальную поверхность моря. Стоял полный штиль, и бриг, буксируемый шлюпками, медленно втягивался в гавань. Когда отдали якоря, вывалили трап и выстрел, командир отправил Лазарева отдыхать. Почти двое суток тот не покидал верхнюю палубу. Наскоро выпив чай, Михаил, не раздеваясь, прилег на койку.
Дверь каюты без стука распахнулась, в каюту ворвался младший брат Алексей, схватил Михаила за плечи, затормошил.
- Будто с неба свалился! - Братья обнялись, лицо Михаила озарилось изумленной улыбкой. - Каким ветром и откуда тебя занесло?
- Долго рассказывать, братец милый. - Алексей сел рядом на койку, обнимая брата. - Нынче я оказией из Англии с эскадры вице-адмирала Тета Егор Егорыча.
В каюту заглянул Дохтуров.
- Нехорошо, Михаил Петрович, получается. Корабельные правила непозволительно нарушать. Приглашай братца в кают-компанию, он небось проголодался.
- Стало быть, - продолжал за ужином Алексей, - в конце октября, когда супостат начал отступать из Москвы, наша "Северная звезда" в эскадре контр-адмирала Коробки Максима Петровича покинула Кронштадтский рейд. Направились мы повелением его величества в Немецкое море. Там соединились с эскадрой вице-адмирала Тета. Затем крейсировали с английской эскадрой у берегов Франции и Дании, блокировали порты, обстреливали крепости. В устье Шельды наглухо заперли французскую эскадру. Наша "Северная звезда" поизносилась в штормах, стали в ремонт, а меня переписали к вам на "Феникс". - Алексей рассказывал долго.
Иногда корабли русской эскадры заходили в английские порты Ширнесс и Блэкстекс, укрывались там во время зимних штормов, ремонтировались. Во время стоянок офицеры встречались с товарищами с других кораблей, коротали время за чашкой чаю, бокалом пунша или вина, что позволяли их кошельки.
Михаил разлил остатки вина, кивнул вестовому, чтобы открыл еще бутылку портвейна, и спросил:
- Ты, часом, про Андрея вестей не имеешь?
Алексей весело посмотрел на брата, пригубил вина.
- Как же, мы с ним вместе уходили из Кронштадта. Он на семидесятипушечном "Борее" отправился. В Ширнессе встречались, тебя вспоминали. Кстати, с Андреем вместе на "Борее" служит Сеня Унковский. Встречал там Сашу Авинова, Алексея Шестакова. Ты, чай, их не позабыл? - шутливо закончил Алексей.
Михаил толкнул брата.
- Ты, братец, этим не шуткуй, дал бы тебе по затылку. Да ладно уж, прощаю по молодости. Выпьем за дружков наших, которые в дальних морях…