И она не выдержала. Сердце этой каменной женщины, никогда не подводившее ее, на сей раз сдало. Она уже не могла сдержать себя. Плечи ее вздрогнули раз, другой, третий, Екатерина всхлипнула и зарыдала.
Карл остолбенел и вытаращил глаза. Он никогда не видел, как плачет мать. Даже когда умер его брат Франциск. Говорят, слезы на ее лице отсутствовали даже во время похорон ее четверых детей, которых смерть забрала в младенчестве.
Королева стояла и думала, за что Господь посылает ей такое наказание? Она так стремилась к миру, столько сделала для этого, угробила уйму сил и средств, не спала ночами, лебезила перед одними, задабривала других, угрожала третьим; она предприняла целое двухлетнее путешествие для того, чтобы навести порядок в стране, наказать виновных и наградить обиженных; она добилась этого мира ценой невероятных усилий, он был выстрадан ею; она спала и грезила о том, чтобы католики и гугеноты перестали убивать друг друга; она видела своих детей радостными и счастливыми в государстве, где нет войн и ненависти, где царят любовь и согласие. Столько лет Екатерина потратила на то, чтобы все видели ее Францию процветающей страной и великой державой! Отдавшись самозабвенно этой цели, она рассорилась с Филиппом Испанским, который признавал лишь одно средство - террор и костры. От нее отвернулся папа, который заодно с Филиппом. Но она, вопреки всем, полюбовно решила этот вопрос, и теперь в ее королевстве царят благоденствие и мир. Но так ли это? Быть может, ей лишь казалось? А на самом деле?.. Все начинается сначала. И кто опять зачинщик смуты? Гугеноты…
И тогда в душе ее поднялась злость, а в уме стал зреть план мести, как набухшее зерно, попавшее на благодатную почву. Месть - им, отверженным, гонимым, для которых она столько сделала, отплатили ей такой черной неблагодарностью. Пять долгих лет Екатерина будет вынашивать этот зловещий план, когда она жестоко отомстит за свое унижение, и месть старой обиженной королевы как эхо прокатится по Франции и всколыхнет весь мир. И люди на протяжении столетий будут с содроганием вспоминать тот день и час 24 августа.
А сейчас ей нельзя опускать руки. Она все-таки принцесса французского и флорентийского домов, и ей не след предаваться слабости и распускать нюни.
Вытерев платком остатки слез, Екатерина вздохнула полной грудью и повернулась. Никаких следов на лице, ничего, только губы плотно сжаты, да глаза темнее обычного.
Бежать! Он прав, этот молодой человек, слуга коннетабля:
- Крийон! Скорее позовите сюда Крийона!
За ним побежали.
- Господин Шомберг, - королева вплотную подошла к гвардейцу, буравя его глазами, - вы только что были свидетелем моей слабости. Невольным свидетелем…
Шомберг поклонился:
- Ваше величество, клянусь прахом своих родных, ни одна живая душа не узнает о том, что здесь произошло. Вы властительница, а значит, не должны проявлять слабость. Это может дурно повлиять на подданных…
- Вы не скажете о том коннетаблю?
- Нет, ваше величество.
- Я верю вам, господин офицер. Вы честный человек, я вижу это по вашему лицу. Мне бы таких людей… Когда вернемся в Париж, я отблагодарю вас.
В это время вошел Крийон. Она бросилась к нему:
- Крийон, мы немедленно отправляемся в дорогу! Прикажите седлать лошадей! Господин Шомберг поможет вам. Его и ваши приказы - это мои приказы. В дорогу ничего лишнего не брать, моих фрейлин оставить здесь. Вы поняли меня, господа?
- Как если бы эти слова исходили от самого Господа Бога, ваше величество.
- Мы едем в Мо. Факелов не зажигать! За малейшее неповиновение убивать на месте! Только так мы сможем сохранить свои жизни, а значит, жизнь Франции. Идите, мои храбрые дворяне! Король через несколько минут будет готов.
Оба поклонились и стремительно вышли.
Войско гугенотов подошло к замку два часа спустя после бегства королевы с сыном. Увидев большой вооруженный отряд у ворот, стражники заупрямились, не желая впускать непрошенных гостей, и Конде дал приказ выбить ворота бревнами, как это делали в давние времена при взятии крепостей. Когда, наконец, вход оказался свободным, часть войска, состоящая из ста пехотинцев и пятидесяти всадников, сразу же ринулась во двор замка.
Конде в сопровождении Ларошфуко, Ла Ну и двух десятков дворян бросился в королевские покои, ища тех, за кем они сюда пришли. Но кроме насмерть перепуганных нескольких фрейлин да дворцовой прислуги им не удалось обнаружить никого.
- Искать везде! Обшарить каждый уголок замка, они должны быть где-то здесь! - распоряжался Конде.
Начались поиски. Привели двух дрожащих фрейлин и двух слуг и тут же устроили допрос. Вначале все отпирались, уверяя, что ничего не знают, но после того, как захрустели кости у одного из них и потекла кровь из разбитого носа у второго, фрейлины, которым пригрозили, что с ними сделают то же самое, признались, что королева с сыном выехала из замка два часа тому назад.
- Куда они поехали?
- Это нам неизвестно.
- Много ли с ними было охраны?
- Около двухсот швейцарцев.
- Почему королева не взяла вас с собой?
Молчание. Обе пожали плечами.
Матиньон, который примчался сразу же, едва узнал о готовящемся мятеже, резко завернул одной из них за спину руку. Та истошно закричала и быстро заговорила:
- Приехал какой-то человек от коннетабля и что-то передал королю. Их величества быстро собрались и тут же покинули замок, не взяв никого с собой.
- Нас предали! - воскликнул Конде и приказал отпустить фрейлин. - Коннетаблю стало известно о наших замыслах и он предупредил королеву!
- Стоит ли верить этим двум шлюхам? - возразил Ла Ну. - Быть может, все же они прячутся где-то в замке?
Стали возвращаться один за другим посланные на розыски. Никто ничего не нашел. Никаких следов. В дверях показался Бельевр.
- Ну? - спросил его Конде. - Что обнаружилось в ходе осмотра?
- Монсиньор, во дворе и в помещениях нет ни одного солдата, ни одной лошади нигде, только запряжные. Королевская карета пуста, в остальных фрейлины. Мы напрасно теряем время; тех, кого мы ищем, здесь нет.
- Фрейлины признались, что король покинул замок два часа тому назад.
- Не вижу смысла не верить этому, монсиньор.
- Принц, если мы сейчас же бросимся в погоню, мы сможем настичь беглецов, - предложил Ларошфуко. - Скорость их передвижения в ночи невелика. Мы сразу же узнаем их по факелам, если они не догадаются их не зажигать.
- А вы знаете направление? - спросил Ла Ну.
Конде поднялся и решительно объявил:
- В сторону Парижа, у них нет выбора - только под защиту его стен и войск коннетабля и кардинала.
- Но в Париж они не попадут, - напомнил Ларошфуко. - Вокруг города повсюду расставлены наши пикеты, а с северо-востока подступы охраняются пятью сотнями всадников под командой Д'Андело.
- Значит, - произнес Конде, - королева остановится в ближайшем к Парижу замке и будет ждать подкрепления.
- Верно, монсиньор, а ближайший к Парижу замок - Мо!
- Браво, Ларошфуко! На коней, господа! Мы осадим Мо и силой возьмем то, что нам нужно!
И все войско гугенотов, освещая факелами путь, бросилось в погоню.
Глава 4
Погоня
Но королева предвидела такой оборот дела и, едва они с сыном прибыли в Мо, послала в ближайшую крепость Шато-Тьерри за подкреплением.
Шел уже второй час ночи, когда отряд швейцарцев в стальных доспехах численностью в пятьсот человек прибыл из Шато-Тьерри под стены Мо. Екатерина и тут не стала терять времени. Подумав о том, что грохот колес экипажа и сам вид кареты (хотя она была без герба, в ней они покинули замок) точно укажут преследователям их цель, королева с сыном пешком, в чем были, в окружении целого леса пик швейцарцев молча, без единого факела, по темной дороге бросились бежать к Парижу. Буквально бежать, задыхаясь, глотая пыль, ничего не видя перед собой. Только бряцание оружия в глухой ночи выдавало их и говорило о том, что здесь идет войско численностью около восьмисот человек.
Неожиданно, как снег на голову, на беглецов налетела протестантская конница. Это был передовой отряд численностью в сто рейтар. Швейцарцы, ощетинившиеся копьями, и всадники, мигом взобравшиеся на коней, быстро разметали конницу неприятеля, и она, понеся некоторые потери, отступила в сторону Парижа. Прошло еще с четверть часа, и налет повторился; теперь рейтаров было около двух сотен, и с ними пришлось повозиться дольше.
И тут Екатерина догадалась изменить маршрут. Противник наверняка знает, что она двигается по направлению к Тампльским воротам, именно там ее с сыном и может ждать самый многочисленный отряд врагов. И она приказала свернуть на проселочную дорогу, шедшую обходным путем на расстоянии около десяти лье от стен Парижа. Этот путь вел к воротам Сент-Антуан. Зная, что гугеноты не располагают столь значительными силами, чтобы у каждого из ворот выставить пикеты по тысяче всадников, она рассчитывала еще и на солдат коннетабля, как всегда охранявших Сент-Антуанские ворота бдительнее, нежели другие. Они помогли бы ей в случае стычки с гугенотами у самых ворот.
Таков был ее план, и не было у нее времени придумывать другой. И она дала сигнал к началу действий.
Двести пятьдесят человек вскочили на лошадей, своих и трофейных, и помчались обходным маневром в сторону Сены. В середине отряда - королева-мать, рядом - ее сын. Копьеносцы, следуя быстрым маршем, должны были прикрывать их с тыла. Это был последний козырь Екатерины. И он оправдал ее надежды.