Мария отдавала себя отчет, что ревность не украшает ее, она вообще неуместна. Но не могла не думать о том, что встретилась с Иисусом раньше, заслуг перед ним имеет больше, а эту женщину вообще привела к нему сама.
- Мария, не тревожь душу такими мыслями, - обратился к ней Иисус, коснувшись ее руки.
Она заглянула в его глаза и сочла невозможным поверить в то, что для него кто-то может быть дороже остальных.
- Я не знаю, что ты имеешь в виду, - натянуто сказала она и вырвала свою руку.
- Не тревожься, - повторил Иисус.
Ближе к вечеру вернулись Петр и Нафанаил, а следом явились переполненные впечатлениями Фаддей и Андрей.
- Мы побывали в Наине, - возбужденно заговорил Фаддей. - Тамошний люд был рад послушать об Иисусе, нас просили рассказать как можно больше!
Наин! А ведь там живут родные Иоиля. Слушали ли они посланцев? Услышали ли их?
- Вы только говорили или делали что-нибудь еще? - мягко, без укора спросил Иисус.
- Мы возлагали руки на нескольких человек, - ответил Андрей, - Но мы не знаем, действительно ли они исцелились и исцелись ли навсегда. Им вроде бы стало лучше, но это все, что я знаю.
Иисус кивнул.
_ Петр, ты добрался наконец до Дана?
- Почти. Я поднялся до Теллы. Но…
- …нас остановили болота Гуле, - закончил за него Нафанаил. - Тем не менее мы разрушили несколько языческих святилищ, которые попались нам по пути.
- А как насчет людей? - спросил Иисус. - Статуи не могут изменить жизненный путь.
- О! Мы с ними поговорили и…
- Кто-нибудь из них слушал?
- Ну… - Петр смущенно огляделся по сторонам. - Некоторое из них - да. Но большинство рассеялось.
- И куда они пошли? - продолжал спрашивать Иисус.
- Я не знаю, - ответил Петр. - Могу сказать только, что оглядевшись по сторонам, я увидел, что народу поубавилось.
- Это трудно, - кивнул Иисус. - Ты не можешь сказать, кто действительно слушал и будет помнить, а кто забудет.
Пока шла беседа, солнце садилось за холмы Галилеи. Отблески его еще падали на поверхность озера, отчего оно казалось как бы тронутым священным присутствием.
- Я тоже проповедовал и наставлял, - сказал Иисус, - и меня принимали во многом как вас. Некоторые люди готовы к моему учению, другие - нет.
Вокруг них простирались безлюдные поля. Вскоре придут осенние дожди, питающие землю, и благодаря им земледельцы вновь будут надеяться на новый урожай.
- Когда пахарь засевает ниву, он не знает, как упадут семена и дадут ли всходы. Он должен разбрасывать их широко, как только позволяет размах руки. Иные семена падают на камни и не прорастают, другие попадают на скудную почву и дают хилую поросль, и лишь попавшее в плодородную землю зерно пробивается к свету, борясь с сорняками. - Он обвел их взглядом. - Вы понимаете, что это значит?
Петр начал было говорить:
- Сеятель должен подготовить свою почву…
Иисус рассмеялся.
- Сразу видно, что ты рыбак и ничего не смыслишь в крестьянском труде. Кто-нибудь здесь был земледельцем?
Зилот, братья-мытари, братья-рыбаки, ученик книжника, придворная дама, художник по фрескам и Мария, знавшая лишь домашнее хозяйство, - все покачали головой.
- Ну надо же! Собрать в Галилее такую компанию, и чтобы в ней не было ни одного пахаря! - Иисус улыбнулся. - Ладно, слушайте, что я имел в виду. Семя - это слово Божие. Оно может упасть на каменистую почву, то есть на землю, которая враждебна к нему, или Сатана будет настороже и выхватит слово Божие так, чтобы оно не достигло ничьих ушей. Скудная почва - это души тех, кто внимает, даже воодушевляется, но ненадолго, а потом забывает слово ради мирской суеты. Плодородная земля - это мир, который предлагает так много богатств, тревог и разнообразия, что слово Божие вынуждено бороться с сорняками.
Иисус помолчал.
- Но есть четвертое место, куда может упасть Слово. Оно может упасть на почву добрую, и всходы на ней будут обильны. Когда мы сеем, мы лишь стараемся разбросать семена как можно шире, но на какую почву упадут они, нам неведомо. Постарались вы хорошо, я горжусь вами. И пусть теперь Господь позаботится о всходах. Видите эти ячменные поля? - продолжал Иисус. - Сейчас они голые, но во время сбора урожая будут полны налившихся белым зерном колосьев. Вы помогли мне сеять, понадобитесь и когда придет время жатвы.
- Ты хочешь, чтобы мы собирали зерно? - Петр был разочарован.
- Не зерно, но души, - пояснил Иисус. - Но гляньте, видите людей на дальнем конце полей? Они готовятся к Суккоту. Давайте устроим здесь свой шалаш и проведем праздник с ними. - он посмотрел на учеников с любовью, - Но сначала вернемся к Иордану. Нужно еще кое-что сделать.
Иисус повернулся и повел их к поросшему тростником берегу реки. Без подпитки зимними дождями и тающими весенними снегами река обмелела, и вода в русле стояла низко. Он велел им спуститься по крутому откосу к самой кромке, а когда они встали бок о бок, Иисус наклонился и зачерпнул в ладони пригоршню воды.
- Иоанн крестил в Иордане крещением покаяния. Я не крещу никого, но позднее, как вы увидите, буду крестить огнем. Сейчас вы должны окрестить друг друга, не в покаянии, но в братстве и сестринстве - хотя для тех, кто следует за мной, нет ни женщины, ни мужчины, ни раба, ни свободного, ни эллина, ни иудея.
Ученики переглянулись, потому что ни рабов, ни эллинов в их сообществе все равно не было. Или это только пока?
- Иоанн, возьми пригоршню воды и полей ее на голову одного из твоих братьев или сестер, - велел Иисус.
Иоанн наклонился к реке, потом повернулся; вода струилась меж его пальцев, когда он попытался выбрать кого-нибудь. Он поднял руки над головой Марии, и она почувствовала, как льется на нее холодная вода, и услышала слова Иоанна:
- Узами водного крещения мы связываем себя с Иисусом и друг с другом.
Вода тонкими струйками еще стекала по ее лицу, а она уже зачерпнула воды Иордана и полила на голову Иоанны со словами:
- Сим присягаем мы Иисусу и друг другу.
Один за другим, по цепочке обряд повторялся другими учениками. Произносимые слова немного разнились, но суть их оставалась неизменной. Когда же все закончилось, они обратили сияющие лица к улыбавшемуся Иисусу.
- Кто мои братья и сестры? - вопросил он. - Все вы мои сестры и братья!
А мимо них потемневшие в меркнущем свете, уже не мутно-зеленые, а бурые текли и текли воды Иордана.
Глава 42
На праздник кущей все жители Израиля должны были на семь дней покинуть свои надежные дома и жить в шалашах из пальмовых и ивовых ветвей, называемых кущами, в память о предках, ютившихся в шатрах во время странствий по пустыне с Моисеем. То был веселый праздник, наступавший после сбора урожая оливок и фиников, как раз перед зимними дождями. На основании оставленных Моисеем указаний книжники определили, какими именно должны быть эти строения - отдельно стоящим, временным убежищем, имевшим не меньше трех стен и определенную высоту. И чтобы крыша кущей позволяла видеть небо и звезды. Обстановка для таких жилищ предписывалась самая скромная, жить же в них надлежало полных семь дней, пока не пойдут ливни. Внутри шалаши украшали листьями и фруктами.
Правда, даже в вопросе о шалашах между иудеями не было единодушия. Саддукеи, которые верили исключительно в написанный Закон, говорили, что для постройки самого шалаша необходимо использовать лимон и мирт, пальму и иву. Фарисеи, утверждавшие, что помимо письменной есть еще и устная традиция, заявляли, будто эти растения должны применяться только для церемониального покрытия. Последователи этих школ принципиально не ставили кущи рядом друг с другом.
- И все-таки, учитель, какими должны быть кущи? - спросил Иуда. - Что использовать, ветви или прутья?
- А почему бы не то и другое? - промолвил после недолгого раздумья Иисус. - В конце концов, все, что годится как строительный материал, может быть использовано. А что не положено, никто и так не возьмет: не станем же мы возводить шалаши из кипариса.
Холмы, окружавшие Вифсаиду, изобиловали деревьями и кустами. так что ученики разбрелись по склонам, собирая сучья и ветки. Вокруг было полно народу, собиравшего мирт и пальму, - люди перекликались, аукали, молодежь смеялась, парни заигрывали с девушками. Если на открытой местности зелень давно пожухла под палящим летним солнцем, то в лесу царила прохлада, и над головами Марии и ее спутников шелестели зеленые кроны тополей и дубов.
Веселые, беззаботные голоса юношей и девушек всколыхнули в ее сердце грусть.
"Неужели, - подумала она, - эти забавы уже не для меня? Все осталось позади навсегда, а ведь мне еще нет тридцати. Как быстро пролетела жизнь!"
В следующий момент Мария уже укоряла себя за слабость. Почти тридцать - это уже не юность. Многие в этом возрасте уже овдовели и живут одними воспоминаниями.
Но Иисус… Она бросила взгляд на своих спутников, ломавших прутья. Может ли он… смотрит ли он на меня иначе, чем на них?
И что это значит, если так? Я смотрю на него не так, как на любого другого мужчину из тех, кого знала, но от этого он не перестает быть мужчиной.
Когда-нибудь он женится. Он должен. Ему нужна спутница.
Ее руки перестали двигаться и собирать ветки. Небо словно завертелось вокруг нее.
"Почему я вообще думаю об этом? - мысленно крикнула Мария, - Я должна прекратить это. Это неправильно!"
"А что тут неправильного?" - прозвучал на задворках сознания тихий, вкрадчивый голос.