- Иоиль, муж мой, открой глаза. Мне нужно, чтобы ты открыл глаза. Еще не конец. Тебе можно помочь. Я привела человека. который способен сделать это. - Она продолжала растирать ему виски.
Один глаз Иоиля, менее опухший, приоткрылся. Он не мог повернуть голову, чтобы увидеть ее, но, очевидно, он узнал ее голос.
- Помоги, - просипел он. - Помоги.
Рука его умоляюще потянулась к ней, точно так же, как это было во сне.
- Я здесь, с тобой, - заверила Мария. - Я здесь. Попробуй. Открой другой глаз. Поговори со мной, Иоиль, помощь близка.
Медленно и не шире щелки, но открылся и второй глаз. Губы раздвинулись, и послышался хриплый шепот:
- Мария?
Мария схватила его руки.
- Да! Да! Я здесь! - Она наклонилась и поцеловала его в щеку. - Все будет хорошо. Все будет хорошо.
Иоиль издал долгий глубокий вздох.
- Здесь… - повторил он. - Здесь…
Кажется, он слегка пожал ее руку, но так слабо, что она могла и ошибиться. Родственники теснились вокруг нее со всех сторон, напирая, чтобы быть поближе к постели. Марии самой было трудно дышать, что уж тогда говорить об Иоиле?
- Пожалуйста, - попросила она, - отойдите назад! Здесь слишком тесно.
Мария склонилась над Иоилем и произнесла ему прямо в ухо:
- Иоиль! Со мной человек, который может помочь тебе. Ты видел его раньше. Ты знаешь, что он исцелил меня. Это особый человек, посланный Богом. Он помог многим людям, находившимся в гораздо худшем состоянии, чем ты. Я видела это собственными глазами. Кожа прокаженных становилась здоровой, люди, неспособные ходить, поднимались и могли даже прыгать и бегать. Твой случай - пустяки по сравнению с тем, что он совершил. Позволь ему помочь тебе. - Она обернулась и протянула руки к Иисусу. - Подойди. Вот Иоиль. Он нуждается в тебе.
Иисус, до сих пор остававшийся незамеченным, теперь вышел вперед. Он встал рядом с кроватью Иоиля и посмотрел вниз, на тяжело дышавшего больного.
По выражению лица Иисуса Мария не могла сказать, надеется он на исцеление или считает этот случай безнадежным. Он так сосредоточенно вглядывался в Иоиля, что, казалось, больше ни на кого не обращал внимания.
- Иоиль! - промолвил наконец Иисус - Ты слышишь меня? Ответом было молчание. Иоиль не откликался, и Мария уже решила, что они пришли слишком поздно. Несмотря ни на что, он уходит в небытие!
Но в этот момент умирающий разлепил губы и с огромным трудом выдавил из себя:
- Да.
Тогда Иисус взял обе его руки в свои, закрыл глаза и стал молиться. Потом он сказал:
- Иоиль, твои телесные раны можно исцелить. Но только если ты полностью положишься на меня и поверишь, что я могу попросить Господа об этой милости и Господь откликнется на мою просьбу. Ведь для Господа нет ничего невозможного.
И снова Иоиль долго лежал молча, прежде чем прохрипел:
- Для Господа… ничего невозможного… знаю. - На эту фразу больной затратил так много сил, что продолжить он смог только после передышки. - Но тебе… нет, я не могу довериться тебе. - Он закашлялся и выплюнул кровь. - Я… видел тебя. Ты избавил мою жену от демонов только для того, чтобы поработить ее самому. Чтобы оставить ее себе. - Дыхание его перехватило, голос зазвучал тише. - Да, наверное… ты можешь… творить чудеса, но только с помощью Сатаны. Ты… его пособник.
Мария охнула.
- Нет, Иоиль! Ты не прав! Он враг Сатаны, а ты помогаешь Сатане своим неверием. Это он сейчас нашептывает тебе такие слова!
Каким-то образом Иоилю удалось оторвать голову от подушки и приподнять ее. Его глаза раскрылись шире, и, хотя на Марию он посмотрел с нежностью, которую она так хорошо помнила, пристальный взгляд Иоиля, устремленный на Иисуса, был враждебен.
Иисус подошел к нему поближе и снова попытался взять руки.
- Доверься Богу, - попросил он. - Молись всем своим сердцем!
Но Иоиль оттолкнул его руки и, слабо покачав головой, прохрипел:
- Не прикасайся ко мне. Ты слуга дьявола!
Мария со слезами уронила голову ему на грудь.
- Нет, Иоиль! Нет! Это твоя единственная надежда! - Она нежно погладила его лицо. - О Иоиль, не покидай меня! Не покидай Элишебу! Позволь Иисусу помочь тебе!
Он снова едва заметно покачал головой и тут же уронил ее на подушку.
- Нет. И подумать только… ты пришла к моему смертному ложу… как стервятник. Ты ничего не получишь, ничего. Вот моя последняя воля. Я знаю, ради чего ты на самом деле явилась!
- Иоиль, забудь про меня! - взмолилась Мария. - Ничего мне не давай. Это твое право. Но пожалуйста, пожалуйста, позволь Иисусу просить для тебя милости у Господа!
- Нет! - воскликнул Иоиль так громко, что это потрясло окружающих.
И откуда только у него взялись силы? Впрочем, их хватило только на этот возглас, и он бессильно откинулся на подушку.
- Все равно молись за него! - велела Мария Иисусу. - Исцели его! Придет время, и он раскается. Придет время, он поймет, что был не прав! Потом… позже… Только живые имеют роскошь отложить что-то на потом. Дай ему эту возможность!
Иисус молился, закрыв глаза, сцепив руки и, казалось, не замечая никого в комнате. Так продолжалось долго, но в конце концов он со скорбью в голосе промолвил:
- Слишком поздно. Без веры… слишком поздно.
И когда он сказал это, Мария посмотрела вниз и увидела, что глаза Иоиля закрыты и грудь, похоже, больше не колышется. Из его горла вырвался последний, дрожащий вздох - и наступила тишина.
Он умер! Иоиль умер. Мария тяжело опустилась у кровати и зарыдала, уронив голову рядом с его рукой.
Остальные люди в комнате начали причитать, голосить, но Мария ничего этого не слышала. Единственное, что она ощущала, - это отсутствие Иоиля; все, что она слышала - это его молчание, которое уже никогда не прервется.
Цоиль скончался, когда время близилось к закату солнца, а это означало, что не могло быть никаких похорон и погребения, пока солнце не взойдет на следующий день. Готовить покойного к погребению предстояло женщинам, включая и Марию, хотя она думала, что не вынесет этого.
- Иисус! - Она вцепилась в рукав того, на кого возлагала столько надежд. - Почему ты не спас его?
- Потому что он не позволил мне, - ответил Иисус, выглядевший печальнее, чем когда-либо, и, отвернувшись, утер слезу. - Делай, что должна, - сказал он Марии спустя некоторое время. - Побудь с женщинами, подготовь мужа. Я подожду.
Отец Иоиля, Иезекииль, и отец Марии, Натан, с печальными типами подняли неподвижное тело Иоиля с постели и отнесли его в комнату, чтобы подготовить к погребению. Женщины помогли уложить его на ложе из алебастра. После того как мужчины ушли, мать Иоиля, Юдифь, бережно сняла с него одежду и приготовила к омовению. Над ним стояла его сестра, Девора, за ней полукругом жены братьев Марии, Ноема и Дина, и несколько кузин, которых она смутно помнила по лицам, но не по именам. Мария вздрогнула, увидев его раны. Бока сплошь покрывали черные и синие кровоподтеки, руки переломаны в нескольких местах.
Иоиль. Красивый, хорошо сложенный Иоиль был избит до смерти. Можно сказать, убит у алтаря, как жертвенный барашек или телец. Но не священником, а Пилатом, представителем Рима!
Женщины стали поливать воду из глиняных кувшинов на его тело, начисто отмывая с ран корку засохшей крови. Казалось странным, что на человека льют столько воды, а он даже не шелохнется. Дрожащей рукой Мария осторожно прикрыла покойному глаза, пригладила волосы, потом коснулась щеки. Плоть его уж не ощущалась как плоть живого человека: стала прохладнее, неподатливее и приобрела мертвенную бледность. Не скупясь на слезы, женщины пели псалмы, растирая его тело маслом алоэ и смирной, а потом приподняли, чтобы обмотать белым полотняным саваном. Руки и ноги запеленали, а лицо прикрыли особым куском ткани, прежде чем окончательно завернуть тело в саван. После этого тело подняли и уложили на носилки, на которых его предстояло доставить к месту упокоения, алебастровое же ложе вымыли и насухо вытерли.
Покончив с этим, женщины знаками поманили Марию за собой в особую комнату, где им предстояло провести ночь отдельно от прочих, ибо соприкосновение с мертвым телом делало их нечистыми и способными осквернить других.
Они снова прошли через парадный вход дома (Мария отстраненно удивилась тому, что когда-то считала его своим), вошли в комнату, откуда уже убрали смертное ложе. Пол был выметен, а окна открыты, чтобы впустить свежий воздух. Мария опустилась на табурет. Там находились и другие женщины, которые ждали в комнате, родственницы, не участвовавшие в подготовке к погребению. Мария тупо посмотрела на них. Кто они?
Женщины сбились в кучку и говорили шепотом, как будто Иоиля все еще мог потревожить шум. Они обнимали и утешали друг дружку, но ни одна из них не коснулась Марии. Правда, поначалу она этого даже не заметила, ибо, будучи слишком расстроена, не могла ни с кем говорить. Потом постепенно до ее слуха стали доноситься перешептывания.
- Она здесь. Она действительно пришла, она оставила того безумца, с которым связалась…
- Если бы так! Она притащила его с собой, ты разве его не видела? Он осмелился выйти вперед и взять Иоиля за руки.
- У некоторых людей нет стыда.
- У кого? У Марии или у этого… человека?
"Я вдова, - подумала Мария. - Мой муж только что умер. Все эти женщины в той или иной степени моя родня. Но для них я чужая".
Там была Ева, ее тетушка; она перед свадьбой, подмигивая, вручила ей любовное снадобье, которое должно было сделать первую ночь Марии прекрасной. И другая тетка, Анна, предложившая для Иоиля зелье, способное "уподобить его верблюду". Двоюродные сестры, тогда хихикавшие и красневшие, Зебида, ее родная мать, золовки, невестки…