Мысли ее разбегались, и Мария произносила слова, которые вовсе не отражали ее истинных чувств. И добро бы только сегодня - нет, это продолжалось уже несколько месяцев.
Должно быть, все из-за того, что у нее испортился сон. До прошлой зимы Мария спала крепко и спокойно, но внезапно все переменилось - бессонные ночи стали чередоваться со снами, наполненными удивительно яркими и правдоподобными кошмарами. И комната ее почему-то стала очень холодной, хотя весь остальной дом оставался приветливым и уютным. Отец полагал, что причина в сквозняках, и упорно искал щели в стенах, но так ничего и не нашел. В конце концов она просто стала накрываться несколькими одеялами.
"Не высыпаюсь, от этого и мысли сбивчивые, - подумала Мария. - Похоже, я ни на один вопрос не могу ответить разумно. Мямлю что-то, а ведь дело касается не пустяков, а брака. Ошибусь с выбором, и жизнь, можно считать, пошла прахом! С другой стороны, я тянула с этим, как могла. Может быть, не так долго для себя, но слишком долго для моих родных".
Натан наклонился к ней через стол.
- Не слишком обдуманный ответ на очень серьезный вопрос, - укорил он. - Сказать "я не против" уместно, когда тебя зовут прогуляться, а тут речь идет о брачном предложении.
- Я… а что именно он предлагает? - спросила Мария.
Может быть, если она услышит подробности, ей будет легче решать.
- Он готов вложиться в наше семейное дело и перебраться жить сюда, в Магдалу. Если ты согласишься, тебе не придется привыкать к чужой семье.
Это хорошо. Марию пугала необходимость жить со свекровью и заботиться о совершенно незнакомых людях, хотя по обычаю невеста почти всегда переходила в семью жениха.
- Он внесет подобающую сумму в качестве "мохар", твоего свадебного подарка, а в следующем году состоится свадьба. Тебе будет семнадцать, а ему двадцать три. Самая пора для вас обоих. Что говорят раввины? Даже самые завзятые вольнодумцы утверждают, что мужчине необходимо жениться до двадцати четырех лет.
- В таком случае, возможно, он просто спешит оправдать ожидания родителей, - высказала предположение Мария. - Возможно, его торопит отец.
Ну вот, это чуть более похоже на ее образ мыслей.
- А хоть бы и так, какая разница? - пожал плечами Натан. - Суть в том, что он хороший человек, из хорошей семьи, и вы с ним, надеюсь, поладите. И у него есть виды на будущее.
- Я не знаю даже, понравится ли он мне. Не уверена, что узнала бы его, встретив на рынке.
Сильван поднял голову и, напустив на себя весьма глубокомысленный вид, заявил:
- Думаю, осла мы выбирали бы более тщательно.
Натан нахмурился.
- Глупости. Да, конечно, насчет осла нам пришлось бы задать больше вопросов, осел-то о себе не расскажет. Но человек - совсем другое дело.
- Другое-то другое, - возразила Мария, - но что этот человек рассказал о себе? И чего не сказал? И чего не поведали о нем другие?
- В конце-то концов, - проворчал Натан, - если ты хочешь узнать о нем побольше, поговори с ним сама. Да, так оно лучше будет. Когда он в следующий раз появится у нас на складе, спустись и поговори. Ну а пока что мне ему передать?
- Передай, что я хотела бы узнать о нем не меньше, чем о приобретаемом для семьи осле.
- Нет уж, хватит! - рассердился Натан. - Вижу, моя затея с предварительным разговором была напрасной, ты своими выходками его только напугаешь. Так что решай - пойдешь замуж или нет?
Ну вот, конечно. Они отчаянно хотят сбыть ее с рук и обрадовались до невозможности, когда этот малый из Наина проявил к ней интерес. Она стала для них помехой: шестнадцать лет - и еще не замужем. Может быть, это ее последняя возможность.
- Мне… мне нужно подумать об этом хотя бы до завтра, - попросила Мария. - Пожалуйста, окажи мне эту милость. В конце концов, мы ждали дольше, когда собрались купить осла…
- Хватит про ослов! - вспылил Натан.
Настал вечер, все разошлись. Мария легла на свою узкую кровать в холодной комнате - странно холодной, хотя зима еще не наступила, - завернулась в одеяла и закрыла глаза. Ей очень хотелось уснуть, чтобы хоть на время спрятаться от действительности.
Но сейчас сон снова ускользал. Она остро ощущала каждую тень в комнате, каждый едва слышный звук, квадратик лунного света блестел в углу, как глаз, как изучающий глаз безжалостного бога.
- Что со мной происходит? - спросила Мария едва слышным шепотом, - Кажется, я утратила способность думать. Я сама себя не узнаю!
Невероятно, но в комнате клубился пар от ее дыхания. Она медленно подула - да! В лунном свете таяло крохотное облачко. Но ведь это невозможно, на улице тепло! Не может же в доме быть холоднее, чем снаружи.
И эта постоянная угнетенность в сознании, как будто какая-то тяжесть пригибает ее вниз, давит на нее.
"Этот молодой человек… Иоиль… попробуй подумать об Иоиле, - приказала она себе, - Он хочет жениться на тебе, взять тебя в свой дом. Представь его лицо".
Мария честно попыталась вообразить его лицо, но не смогла. Казалось, оно начисто исчезло из ее памяти.
Неожиданно с другой стороны комнаты донесся шум. Девушка встрепенулась, присела на постели и напряженно всмотрелась в темноту. Первое время мрак окружал ее со всех сторон, образуя непроницаемую завесу, но потом из тьмы стали проступать какие-то очертания. Ларец! Негромкий шум производил маленький сундучок, который - сам! - едва заметно скользил по каменному полу.
Объятая страхом Мария взирала на то, как ларчик вполз в квадрат лунного света. Или это свет сместился к нему?
Девушка хотела произнести молитву, но с губ срывались лишь какие-то невнятные, невразумительные слова.
"Что там, внутри?"- недоумевала Мария.
Но для того чтобы подойти и заглянуть внутрь, она была слишком напугана. А потому лишь ошеломленно таращилась на движущийся предмет. Пока ее не сморил сон.
Он сопровождался странными, причудливыми и одновременно очень отчетливыми видениями - образами пещер, уходящих в глубь холма позади города, нескончаемых тоннелей, черных, как сама ночь.
Но когда наступил рассвет, на дорожке перед домом зазвучали шаги рыбаков, направлявшихся к причалам, чтобы вывести свои суденышки на промысел, и эти звуки вырвали девушку из грез, вернув в спальню. Встрепенувшись, Мария первым делом посмотрела на пол, туда, где, как ей приснилось (конечно, приснилось, что еще?), должен был находиться движущийся сундучок.
Нет, он стоял не посередине комнаты. Но - это точно! - и не там, где всегда. Наверное, мать зачем-то переставила его, а Мария не заметила. Или заметила краешком глаза, не заострив внимания, а потом, в полудреме, ей привиделось движение.
Если только… если только, когда она заснула, ларец не переместился из центра обратно к своему углу?
Мария молча села в кровати. В комнате по-прежнему было очень холодно. Она потянулась за шалью, чтобы накинуть ее на плечи, а когда машинально коснулась запястий, то чуть не вскрикнула от неожиданной боли - оказалось, что они покрыты ссадинами.
Вытянув перед собой руки, девушка с недоумением уставилась на царапины, похожие на следы колючек или репья. Откуда они взялись? Вроде бы в заросли чертополоха ее вчера не заносило. Или она ужа начала блуждать во сне?! В Магдале жил мальчик, который бродил по ночам, а потом ничего не помнил; ей рассказывали, что родители, чтобы удержать его, стали привязывать бедняжку к кровати. Страшно подумать, что и она, может быть, сама того не подозревая, блуждала невесть где, подвергаясь опасности.
Мария наклонилась над ларцом, добротным изделием местного столяра, и провела пальцами по его гладкой крышке, украшенной лишь несколькими заклепками. Потом она осторожно приподняла его и осмотрела днище. Никаких колесиков или еще чего-нибудь, способного облегчить скольжение, не было. Наоборот крепкие коротенькие ножки цеплялись за поверхность, и, чтобы сдвинуть ларчик, требовалось приложить усилие.
У нее перехватило дыхание. Именно эти ножки, если волочь сундучок по полу, и издавали бы тот самый скребущий звук. А вот и следы. Рядом с ларцом на полу были видны полоски, явное свидетельство того, что он сдвигался с места.
"Но кто-то мог его перетащить" - подумала она.
Мария медленно приподняла крышку, словно ожидая, что оттуда выскочит змея. Но внутри ничего не было, кроме сложенных полотняных туник, шерстяных вязаных шарфов, а под ними - греческие сочинения, которые она спрятала, как будто они представляли какую-то опасность. Набравшись храбрости, Мария запустила руку под одежду и принялась там рыться. Ни змей, ни скорпионов, ничего опасного не обнаружилось, а когда ее пальцы натолкнулись на что-то твердое, она схватила этот предмет и вытащила.
Что-то знакомое, какая-то штуковина, завернутая в несколько слоев ткани. Предчувствуя недоброе, девушка развернула ткань, и перед ней предстало улыбающееся лицо Ашеры.
Мария содрогнулась, вспомнив все. Бесстыдная красота идола, которая остановила ее руку, когда она собиралась его уничтожить, казалось, насмехалась над ней.
"Тебе не хватает смелости бороться со мной, - доверительно прозвучало у нее в сознании, - Пророки-мужчины, все эти Иеремии и Осии, они бы живо со мной расправились. Но тебе, как женщине, дано больше. Ты понимаешь, что мы сестры и должны помогать друг другу. Ты помогла мне, а теперь я помогу тебе. Я дам тебе то, что в силах подарить".
"А что это?" - мысленно спросила Мария.
"Чего хотят женщины? Всегда одного и того же. Обрести красоту, получить власть над мужчинами и благодаря этому гарантию надежности своего благополучия. Все очень просто".
"Но я хочу большего, - подумала Мария. - Я хочу, чтобы во мне отражалась слава Бога, хочу быть такой, какой сотворил меня Бог".