- А то-с, странно и чудно для меня, как это царевна могла полюбить простого человека-с?
- Любовь не разбирает.
- Это верно, верно изволили сказать - любовь не разбирает; для любви отличья нет-с.
- Однако оставим, Николай, про это говорить, - перебила княжна. Она заметила странный огонёк, блестевший в глазах Николая, да и горячность его ей не понравилась. Кроме того, они отошли далеко от дома и очутились в самой глуши сада.
- Нет-с, зачем же! Уж ежели начали говорить, так докончим-с, - настаивал Николай.
- Я не хочу говорить!
- Разговор наш не будет продолжительным, извольте выслушать, княжна.
В голосе влюблённого парня послышались даже повелительные ноты.
Софья широко раскрыла глаза и испуганно смотрела на него.
- Послушайте, княжна, я открою вам свою душу… Я полюбил, только не царскую дочь, а княжескую, да так полюбил, что ради своей любви на смерть готов идти, как на званый пир! - страстным голосом говорил Николай. - Что же молчишь, моя царевна, ответь, подари словцом ласковым покорного раба! Скажи: жить ему или умирать?
Княжна молчала; её душили и гнев, и слёзы; она никак не ожидала признания от Николая - признания, которое жестоко оскорбило её и уязвило её самолюбие. Она быстро пошла по дороге к дому и ничего ему не сказала в ответ.
Николай загородил ей дорогу; глаза у него блестели, как уголья; он дрожал, пожираемый страстью.
- Я не пущу тебя, пока не дашь ответа!
- Прочь с дороги, дерзкий! - крикнула княжна, отстраняя рукой Николая.
В это время в саду послышался громкий оклик.
- Ay, ay, княжна! Где вы? - звала Дуня.
- Я здесь, иди сюда, Дуняша! А ты прочь с глаз моих. Чтобы завтра же тебя не было в усадьбе! Ты с ума сошёл, жалкий приёмыш! Помни, если ты не уберёшься, я скажу о твоём дерзком поступке отцу и брату, - тогда отсюда нагайками выгонят!
Княжна бросила презрительный взгляд на Николая и поспешила к Дуне.
- Обруган, оплёван за мою любовь! Погоди, княжна, я полюбить тебя заставлю! Полюбишь, только надо выждать время! Поеду с молодым князем на войну - умру или вернусь героем. Тогда посмотрим, как ты оттолкнёшь меня, - проговорил вслед удалявшейся княжне Николай.
Глава IV
Настал день отъезда молодого князя Сергея в Петербург, а оттуда в действующую армию.
В княжеском доме, в огромном зале с колоннами, сельский священник в богатой парчовой ризе совершил напутственный молебен с водосвятием. Дьячок Петрович голосисто пел вместе с пономарём. По окончании молебна священник обратился к молодому князю с кротким, тёплым словом.
Княгиня Лидия Михайловна, всегда невозмутимо-спокойная, на этот раз не выдержала и, заключая в свои объятия сына, расплакалась.
- Серж, Серж, как тяжело, невыносимо тяжело мне с тобою расставаться! - сквозь слёзы говорила она.
- Прощай, Серёжа, укрепи тебя Господь! Будь храбр и мужествен, поддержи род Гариных! Святый архистратиг небесных воинств Михаил да укрепит тебя! - говорил старый князь, благословляя сына небольшой иконой святого Михаила Архангела. - Не расставайся с иконой, носи её на груди. Во многих битвах бывал я, и эта святая икона всегда была со мною; меня так же, когда я в первый раз отправлялся на войну, благословил мой отец покойный.
- До свидания, Серёжа! - прощалась с ним княжна Софья. - Возвращайся к нам полковником. Милый, милый, я буду молиться за тебя!
Княжна осыпала поцелуями лицо брата.
Тут же, прижавшись к колонне, одиноким стоял Николай, одетый по-дорожному; с какою-то мучительной тоской смотрел он на эту семейную сцену; ему было не по себе. "Плачут, целуются, а я стою как оплёванный, ни от кого не слышу ласкового слова, доброго пожелания… Если бы и у меня были отец с матерью, они точно так же меня провожали бы на войну. Батюшка с матушкой, где вы, живы ли вы?" - думал молодой человек, смахивая слезу, выкатившуюся из его глаз.
- Подойди сюда, Николай! - вдруг раздался голос старого князя.
Николай поспешил исполнить приказание князя.
- Николай! У тебя нет ни отца, ни матери, некому тебя благословить, - сказал князь.
- Некому, ваше сиятельство! - печально ответил приёмыш.
- Я благословляю тебя вместо отца.
Князь взял со стола небольшую икону Богоматери в золотом окладе и благословил Николая.
- Ваше сиятельство, благодетель мой, отец! - Николай плакал навзрыд, целуя руки у князя.
- Владычица небесная да сохранит тебя! - благословил его старый князь, обнял и поцеловал приёмыша.
- Подойди и ко мне, Николай, я перекрещу тебя. - Лидия Михайловна истово перекрестила Николая. - С князем Сергеем не разлучайся и на войне будь всегда с ним; если что случится, пиши. Я на тебя надеюсь, ты нам не чужой.
- Князь, ваше сиятельство; и вы, княгиня - благодетельница, клянусь вам перед святой иконой, что я жизнь свою отдам для вас! Вот вы сейчас, как отец с матерью, меня благословили, ласкою одарили, не как безродного подкидыша, а как родного. Да за это я по гроб ваш верный слуга! - горячо проговорил молодой человек.
- Будьте всегда таким, Николай, какой вы теперь, - тихо промолвила княжна. - Таким хорошим, - добавила она.
- Простите меня, княжна! Может, мы никогда с вами не увидимся, - не смея смотреть в глаза княжне, чуть слышно сказал Николай.
- Простила, всё забыла.
Софья крепко пожала руку Николаю, обезумевшему от неожиданного счастия.
Тройка добрых коней, запряжённая в дорожный тарантас, давно уже ждала у крыльца. Все дворовые собрались проводить молодого князя и толпились около тарантаса. Сергей ещё раз крепко обнял отца, мать и сестру и быстро вышел на крыльцо. Он был сильно взволнован, слёзы виднелись на его красивых глазах. Сопровождаемый громкими пожеланиями, молодой князь сел в тарантас. Рядом с ним поместился Николай. На козлах с кучером сел денщик Михеев. Михеев уже лет пять состоял денщиком при молодом князе; Сергей успел привязаться к старому преданному денщику и не расставался с ним. Куда бы он ни поехал, Михеев повсюду его сопровождал.
Старый князь, княгиня и Софья до ворот проводили Сергея.
Владимир Иванович был молчалив и сосредоточен, Лидия Михайловна беспрестанно крестила уезжавшего сына, а Софья, с глазами, полными слёз, посылала брату воздушные поцелуи.
Вот выехали из усадьбы; кучер тряхнул вожжами, и добрые кони вихрем понеслись по утрамбованной дороге. Скоро тарантас скрылся из глаз княжеской семьи, и жизнь в усадьбе Каменки пошла обычным чередом.
Глава V
Путь молодого князя Гарина из Каменок до Петербурга был неблизкий - пришлось ехать не переставая несколько дней. Приехал Сергей в Петербург за три дня до выступления наших войск в поход.
Первым делом князя было навестить своего приятеля и сослуживца Петра Петровича Зарницкого.
Ротмистр Зарницкий жил холостяком в своей небольшой квартирке на Невском, ему было лет тридцать пять, высокого роста, сутуловатый, с добрым, всегда смеющимся лицом, весёлый шутник, он был любим всеми в полку; солдаты называли Зарницкого отцом, он со всеми был добр и предупредителен. Зарницкий любил кутнуть, выпить, угостить на славу товарищей-сослуживцев, на это нужны были деньги; у Петра Петровича была только одна подмосковная вотчина, которая давала ему тысячи три в год, и на эти деньги должен был жить Зарницкий; подчас любил он широко пожить, и для этого пришлось закладывать подмосковную. Деньги, полученные от залога, недолго находились в руках ротмистра: по своей доброте Пётр Петрович готов был последним поделиться с товарищами. Происходя от знатного боярского рода, он нисколько этим не гордился, любил простоту, несмотря на хорошее образование, которое получил, всегда говорил "попросту" и терпеть не мог французских и немецких фраз и салонной болтовни.
- Если ты хочешь, брат, со мною вести знакомство или дружбу, ты все эти модные финтифлюшки брось, говори со мной попросту, без затей; "бонжуров" не подпускай - терпеть не могу иноземщины! - предупреждал Пётр Петрович тех офицеров, которые желали с ним сблизиться, сойтись.
Молодой князь Гарин сошёлся с Петром Петровичем, они жили искренними друзьями, а случай, происшедший с Сергеем, ещё более скрепил эту дружбу.
Однажды молодой князь и Зарницкий находились в товарищеском кругу, некоторые из офицеров играли в карты, другие курили и вели оживлённую беседу.
Сергей играл в карты редко, но когда садился за стол, то уж играл, как говорится, "вовсю", задорно по целым часам не выходя из-за стола. Однажды он, играя в карты, проиграл все деньги, но продолжал играть и проиграл ещё больше; при расчёте у него не хватило денег.
- Мы играли на наличные, а не в кредит, - резко заметил один из партнёров князю Сергею.
Тот побледнел и растерялся.
- Ты братец, считать не умеешь у тебя денег более, чем следует заплатить. Дай-ка я перечту, - сердито проговорил Пётр Петрович, стал считать и ловко и незаметно вложил свои деньги к деньгам князя.
- Как?! - удивился князь.
- Да так, ты проиграл тысячу а, у тебя их полторы. Не веришь? Пересчитай сам, - с торжествующей улыбкой проговорил ротмистр.
- Ты истинно благородный друг! - сказал с чувством Сергей, крепко пожимая руку товарища.
- Хорошо, что вчера староста деньги выслал, вот и пригодились.
Молодой князь вполне оценил благородный поступок Петра Петровича.
- Здорово, дружище! - радушно проговорил Пётр Петрович, вставая с дивана и обнимая приятеля. - Давно прибыл?
- Сегодня утром. Отдохнул немного, переоделся и прямо к тебе поспешил; ведь давно не видались.
- А ты, братец, пополнел на хороших харчах, - повёртывая молодого князя, говорил Зарницкий. - Ишь, какой бутуз стал.