- О, это хороший признак! Вы скоро поправитесь. У нас есть холодное мясо и яйца - моя дочь сейчас приготовит для вас завтрак.
- Как мне благодарить вас! Ведь я обязан вам жизнью.
Гарин благодарно посмотрел и на доброго старика и на его милую дочь.
- Не волнуйтесь, вам вредно волноваться. Мы обязаны заботиться о вас - вы русский и за нас проливали кровь свою.
Старик искусно промыл рану и крепко забинтовал её. Сергей сильно стонал, но потом ему стало легче.
Анна нарезала мяса, очистила яйцо и поднесла это скромное блюдо к постели раненого.
- Пища подкрепит вас, господин офицер, - сказала молодая девушка.
- Скажите, как зовут вас и вашу прекрасную дочь?
- Я австриец Карл Гофман, а дочь мою звать Анной.
Князь Гарин проглотил несколько кусков мяса и запил вином. Силы его подкрепились, на бледном лице его стал заметен румянец.
- О, как мне теперь хорошо, легко! - весело сказал Гарин и взглядом поблагодарил красавицу. Анна вспыхнула и опустила свою чудную головку с вьющимися пепельными локонами.
- Теперь вы усните, молодой человек, сон для вас будет благодетелен, - укрывая тёплым одеялом князя, участливо сказал старик.
- А французы? - спросил Гарин.
- Не бойтесь, наши враги далеко ушли, - успокоил его старик.
Сергей скоро заснул, хотя спал тревожным сном.
- Ах, отец, если бы нам удалось спасти его! - сказала Анна.
- Он скоро поправится: молодость возьмёт своё, - ответил отец.
- Какой он красивый! У него такое доброе, приятное лицо. Он выздоровеет, отец, не правда ли?
- Надеюсь! За ним нужен только хороший уход.
- О, я буду хорошей ему сиделкой.
- Ах, проклятая война! Сколько сделала она несчастных, сколько невинной крови пролито на этой бойне. Да падёт кровь многих жертв на голову гордого победителя! И слёзы несчастных, осиротевших детей, оставленных отцов, матерей и жён вопиют о мщении!
Старик печально опустил седую голову и сидел в глубокой задумчивости.
Анна не смела прервать размышлений отца; она тоже молча сидела, порою посматривая любовно и ласково на спавшего офицера.
Опять наступила тишина в домике, прерываемая тяжёлым дыханием раненого.
Глава XI
Австрийский подданный Карл Гофман приехал в Петербург в конце царствования Великой Екатерины. В качестве хорошо образованного человека он поступил гувернёром в один из аристократических домов, где познакомился с одной бедной, очень хорошенькой девушкой. Она жила в том же доме из милости. Немец полюбил эту девушку, женился на ней и зажил счастливо, добывая средства педагогическим трудом; учеников у него было много, так что он зарабатывал хорошие деньги. У Гофмана родилась дочь, хорошенькая, как херувим; ей дали имя Анна. Мать воспитывала свою дочь в религиозном направлении, в духе православия. На пятнадцатом году только что начинавшая распускаться красавица Анна лишилась горячо любимой матери. Гофман горько оплакивал потерю жены; скорбь его была так велика, что в несколько дней он поседел как лунь. Похоронив жену, Гофман не остался больше в Петербурге и уехал на родину - в Австрию. Невдалеке от Аустерлица, ещё ожидавшего только своей крупной славы места знаменитого сражения, он купил небольшую ферму и в тиши и уединении предался сельскохозяйственному труду, отдавая свободные минуты своему любимому занятию - чтению книг. Анне он дал прекрасное образование: она отлично говорила по-русски, по-французски и по-немецки. На ферме они вели совершенно одинокую, замкнутую жизнь; единственным развлечением в долгие зимние вечера служили для них книги. Старый Гофман с увлечением читал произведения великих мыслителей и посвящал свою дочь во всю глубину и мудрость немецкой философии. Летом они целый день проводили в труде. Анна отлично хозяйничала, помогала отцу, и таким образом им удалось создать образцовое хозяйство. Так жили они, довольно счастливые, до тех пор, пока Наполеон - этот новый Аттила - не вторгся с несметными полчищами в пределы Австрийской империи. Столица империи - Вена - находилась уже в руках завоевателя. Сражение при Аустерлице тяжело отозвалось на Гофмане и на его дочери: все работники, кроме одного - Иоганна, - разбежались. Старый Гофман вместе с дочерью и Иоганном, единственным своим преданным слугою, принуждены были искать себе приют и спасение в непроходимом лесу; что могли, они захватили с собой; сюда же они увели лошадей и коров. Французские солдаты не забыли, конечно, навестить ферму Гофмана и вволю на ней похозяйничали. Когда французское войско, преследуя союзников, далеко ушло от места сражения, Гофман вернулся в своё жилище и нашёл у себя нечаянного гостя, князя Гарина.
Немалых трудов стоило Гофману и его дочери привести в порядок свой домик после погрома.
Когда Гарин проснулся, старого Карла в комнате не было: он хлопотал на дворе с работником; в комнате сидела одна Анна и читала какую-то книгу.
- Вы уже проснулись! Не дать ли вам пить? - поднимая на князя свои красивые голубые глаза, спросила молодая девушка.
- Как вы добры! У меня страшно пересохло в горле, - дайте, пожалуйста, воды.
- У нас есть чай. Не хотите ли, я сейчас приготовлю.
- Какая вы добрая, Анна Карловна!
- Зачем вы так меня называете? Зовите меня просто Анна. Я сейчас принесу вам чай.
Анна быстро вышла и вернулась со стаканом горячего чая.
- Пейте, чай очень вкусный и подкрепит вас!
- Из ваших прелестных рук, Анна, всё будет вкусно, - сказал князь.
Молодая девушка вспыхнула от неожиданного комплимента.
- Не вставайте, не вставайте, вы можете повредить плечо. Я сама напою вас, - сказала Анна, когда заметила, что раненый хотел привстать.
- Какая вы, Анна, хорошая! А где же ваш батюшка?
- Он на дворе хлопочет с Иоганном, французы ведь всё у нас переломали и разрушили.
- Где же вы, Анна, укрывались от французов?
- В лесу. Недалеко отсюда есть очень большой и густой лес, там, в землянке, которую соорудил отец, мы и укрылись и пробыли там, пока французы здесь хозяйничали.
Вошёл Гофман и очень обрадовался, видя Гарина, спокойно разговаривавшего с дочерью.
- Вы просто молодцом! - весело сказал он. - Анна, дай и мне чаю, я озяб и устал.
- Сейчас, отец.
- Теперь, господин офицер, я удовлетворю ваше любопытство и скажу, почему я и моя дочь так хорошо говорим по-русски, - сказал старый Карл.
- О, пожалуйста! - обрадовался Гарин.
Гофман подробно рассказал князю о своей жизни в Петербурге, со слезами на глазах он вспоминал о своей покойной жене:
- Двадцать лет прожил я с женою, как двадцать счастливых радостных дней. Она умерла и в Петербурге не осталось у меня ничего дорогого; я уехал с Анною сюда и, как видите, сделался тоже жертвою войны. Французы нанесли мне жестокий урон в моём хозяйстве. Теперь не скоро поправишься, - закончил старик свой рассказ. - Теперь, господин офицер, скажите и вы своё имя, - попросил Гофман.
- Как? Разве до сих пор я не сказал? Какой же я рассеянный. Я - князь Сергей Гарин.
Титул произвёл своё впечатление, добрые люди были очень польщены присутствием в их доме одного из представителей истой русской аристократии.
Совершенно неожиданно вбежал в комнату Иоганн; он был бледен как полотно.
- Французы, французы! - кричал он в сильном испуге.
- Как, где? - в один голос спросили все бывшие в комнате.
- Невдалеке отсюда. Я было пошёл в город, а французы мне навстречу, я и вернулся вам сказать.
- И хорошо сделал, добрый Иоганн. Надо спасаться, князь, иначе дело будет плохо.
- Куда? Где же мне искать спасения: я едва могу ходить. Я останусь здесь, я не боюсь их и дорого продам свою свободу.
- Нет, князь, мы так вас не оставим, мы поможем вам встать, а я найду, где укрыться.
В доме Гофмана в задней комнате был сухой подвал. Дверцы его были так хорошо устроены, что их совершенно нельзя было заметить. Старик с помощью работника помог сойти в подвал раненому князю, затворил дверцы и заставил их тяжёлой колодой.
- Ты, Анна, беги немедля в лес, Иоганн тебя проводит.
- А ты, отец? - спросила молодая девушка, не менее перепуганная, чем все в доме.
- Я останусь здесь и постараюсь выпроводить непрошеных гостей. Я никак не предполагал, что французы не все ушли отсюда. Иди же, Анна; в лесу тебе бояться нечего, ты скроешься в землянке и будешь в безопасности.
- Не за себя я боюсь, отец, а за тебя и за князя. Боже мой, что с вами будет!
- Успокойся, дочь моя, с мирными жителями французы не воюют, и меня они не тронут.
- А князь?
- Князя они, поверь, не найдут, до него трудно добраться. Спеши же, Анна.
- Прощай, отец, храни вас Бог!
Анна крепко поцеловала отца, оделась и поспешно выбралась из мирного домика.
Не прошло и получаса, как ферма Гофмана была окружена со всех сторон французскими солдатами.
Пожилой французский офицер в сопровождении пяти солдат, гремя шпорами и саблей, вошёл в комнату и, окинув презрительным взглядом Гофмана, грубо спросил у него по-немецки:
- Кто вы?