Сетау тоже молчал, лелея последнюю надежду, которая соединяла его с тенью Рамзеса. Но когда солнце зайдет Нефертари придется признать ужасную реальность.
- Я знала об этом, - сказала она тихим голосом, удивившим Сетау.
- Ваше Величество...
- Рамзес находится там, на крыше белого дворца.
- Ваше Величество, наступает ночь. И...
- Посмотри хорошенько.
Сетау определил место, куда ему указала Нефертари.
- Нет, это только мираж.
- Мои глаза его видят, давай приблизимся.
Сетау не осмелился противоречить требованиям царицы. Царский корабль поднял якорь и направился к городу Солнца, на который уже спустились сумерки.
Заклинатель змей снова посмотрел на крышу белого дворца, где когда-то жили Эхнатон и Нефертити. В одно мгновение ему показалось, что он там различает стоящего человека. Он протер глаза, посмотрел получше. Мираж исчез.
- Рамзес жив, - повторяла Нефертари.
- Ускорьте ход! - потребовал Сетау.
И силуэт Рамзеса приближался, становясь все больше и больше в последних лучах солнца.
Сетау не переставал сердиться.
- Почему властелин Двух Земель не попытался подать нам знак о своем присутствии и не позвал на помощь?
- У меня было дело поважнее, - ответил царь. - Мы с Лотос проплыли под водой, она потеряла сознание, и я подумал, что она захлебнулась. Мы достигли берега на южной окраине покинутого города, и я долго приводил в чувство Лотос. Затем мы отправились к центру города и нашли наиболее высокое место, чтобы подать вам сигнал о нашем присутствии. Я знал, что дух Нефертари следует за нами шаг за шагом и что она увидит нас.
Царица скрывая свое волнение, прижимала к груди руку Рамзеса.
- Я подумал, что яйцо мира не смогло спасти тебя, - проговорил сквозь зубы Сетау, - если бы ты исчез, моя репутация пострадала бы.
- Как чувствует себя Лотос? - выразила беспокойство царица.
- Я ей дал успокоительную микстуру, после долгого ночного сна она забудет это злоключение.
Виночерпий налил в кубки свежего белого вина.
- Было время, - сказал Сетау, - когда я спрашивал себя, находимся ли мы еще в цивилизованной стране?
- Во время сражения, - спросил Рамзес, - ты рассмотрел главаря нападавших?
- Они мне показались злобными, все на одно лицо, я даже не заметил присутствия главаря.
- Это был бородатый, полный ярости человек век, со взглядом, затуманенным ненавистью... Лишь в одно мгновение мне показалось, что я узнал Шенара.
- Шенар умер в пустыне по дороге на каторгу. Даже скорпионы уже закончили его объедать.
- А если он выжил?
- Если это случилось, он будет думать только о том, чтобы спрятаться, а не гоняться за тобой с бандой наемников.
- Эта западня была не случайной, и мы чуть не погибли.
- Может ли ненависть поглотить человека, настолько, чтобы превратить знатного вельможу в воина, готового на все, даже убить собственного брата и напасть на священную личность Фараона?
- Если речь идет о Шенаре, то он только что дал тебе ответ.
Сетау нахмурился.
- Если это чудовище еще живо, мы не должны оставаться безучастными. Безумие, которое его направляет, является безумием злых духов, живущих в пустыне.
- Это нападение не было случайным, - повторил Рамзес и добавил. - Как можно скорее собери каменотесов ближайших городов.
Одни пришли из Гермополя, города Тота, другие из Асьюта, города Анубиса; десятки каменотесов расположились в наспех построенном городке и, выслушав короткую, но твердую речь Рамзеса, начали работать под управлением двух мастеров.
Перед дворцом покинутого города Рамзес сформулировал свои требования: город Солнца, посвященный богу Атону, должен исчезнуть. Один из предшественников Рамзеса, Горемхеб, разобрал некоторые храмы и использовал их камни как материал для пилонов в Карнаке. Как только они заставят исчезнуть дворцы, дома, мастерские, набережные и другие постройки мертвого города, Рамзес закончит свое дело. Только усыпальницы, в которых не было мумий, должны остаться нетронутыми.
Царский корабль задержится здесь до тех пор, пока здания не будут разрушены до основания; скоро песчаные ветры засыплют их, низвергнув в небытие забытую столицу, ставшую вместилищем злых сил.
Распорядители переправят материалы на грузовые корабли, чтобы передать их на нужды соседних населенных пунктов. Раздача мяса, масла, пива и одежды побудит рабочих со старанием заниматься своей задачей.
Рамзес и Нефертари в последний раз посетили дворец города Солнца; декорированный настил будет вновь использован во дворце Гермополя.
- Эхнатон ошибался, - признал Рамзес, - вера в единого бога, которую он восхвалял, завела его в тупик. Он сам предал дух Египта. К несчастью, Моисей пошел по той же дороге.
- Эхнатон и Нефертити были царской четой, - напомнила Нефертари, - они уважали наши верования и проявили мудрость, ограничив свой опыт во времени и пространстве. Установив пограничные столбы, они заперли культ Атона в этом городе.
- Тем не менее, вера в Атона еще долгое время продолжала смущать умы людей. Я не уверен, что исчезновение города, где тьма заменила свет, развеет все беды. По крайней мере, это место вновь станет пустыней и больше ни один восставший не воспользуется им как своим убежищем.
Когда последний каменотес покинул разрушенный город, отныне обреченный на молчание и забвение, Рамзес отдал приказ плыть в сторону Абидоса.
ГЛАВА 31
При приближении к Абидосу сердце Рамзеса сжалось. Он знал, как отец любил этот город, какое значение он придавал постройке великого храма Осириса, и он упрекал себя, что так долго не возвращался сюда. Конечно, война с хеттами и защита Египта занимали все его помыслы, но никакое оправдание не будет понято богами во время суда.
Сетау представил себе толпу "чистых жрецов" с обритыми головами, благоухающих и одетых в белые платья, крестьян, нагруженных подношениями, жриц, играющих на лирах, спешащих, чтобы встретить царя. Однако причал был пуст.
- Здесь что-то не так, - объявил он, - оставайся на корабле.
- Чего ты опасаешься? - спросил Рамзес.
- Представь, что другие наемники захватили храм и готовят тебе новую западню.
- Здесь, на священной земле Абидоса?
- Не нужно рисковать, отправимся дальше на юг.
- Как признаю я, что часть моей земли была для меня неприкасаема? И чем теперь является Абидос?
Гнев Рамзеса был страшнее урагана бога Сета.
Сама Нефертари не надеялась успокоить его.
Флотилия пристала к берегу. Фараон лично возглавил отряд колесниц, отдельные части которых были привезены на судах и теперь спешно собраны.
Путь, ведущий от причала до паперти храма, был пустынным, как если бы священный город покинули. Перед пилоном громоздились блоки известняка со следами обработки, инструменты, уложенные в ящики. Под тамариском, отбрасывающим тень на паперть, стояли большие деревянные сани, нагруженные гранитными блоками, поступавшими из карьеров Асуана.
Удивленный Рамзес направился во дворец, примыкающий к храму.
Сидя на ступенях, ведущих к основному входу, старик клал козий сыр на кусок хлеба. Появление воинов испортило ему аппетит; охваченный страхом, он оставил свою еду и попытался убежать, но был схвачен пехотинцем, который привел его к Фараону.
- Кто ты?
- Я один из уборщиков дворца.
- Почему ты не на работе?
- Но... Нечего делать, потому что они все уехали. Да, почти все... Осталось несколько жрецов, таких же старых, как и я, около священного озера.
Несмотря на усердие Рамзеса в начале своего правления, храм был еще не закончен. Миновав пилон, царь и несколько воинов пересекли административную территорию, состоявшую из домишек, мастерских, бойни, булочной и пивоварни, поражавших безлюдьем, и торопливым шагом направились к жилищам жрецов. Сидя на каменной скамье, опираясь на посох из акции, один старик с обритой головой попытался встать при приближении царя.
- Не утруждай себя, служитель богов.
- Вы - Фараон... Мне столько говорили о Сыне Солнца, чья мощь испускает лучи, как светило! Мои глаза слабы, но я не могу ошибиться... Как я рад, что увидел вас до того, как смерть заберет меня. В девяносто два года боги дарят мне огромную радость.
- Что здесь происходит?
- Всех забрали на другие работы.
- Но кто позволил?
- Управитель соседнего города... он посчитал, что персонал храма слишком многочисленен, что более полезно ремонтировать лодки, чем совершать ритуалы.
Управитель был жизнерадостным толстяком; пухлый живот стеснял ему движения, и он передвигался только на носилках. Но во дворец Абидоса его привезли на колеснице.
Ценой мучительного усилия управитель пал ниц перед царем, сидевшим на позолоченном деревянном троне, ножки которого были сделаны в форме львиных лап.
- Простите меня, Ваше Величество, я не был предупрежден о вашем прибытии! Если бы я знал, то организовал достойную вас встречу, я бы...
- Ты ответственен за перевод персонала Абидоса на другие работы?
- Да, но...
- Ты забыл, что она категорически запрещена!
- Нет, Ваше Величество, но я подумал, что эти люди были не так уж заняты, и лучше было бы дать им полезную работу в провинции.
- Ты оторвал их от дела, которое им поручил мой отец и которое я подтвердил.
- Я все же подумал...
- Ты совершил очень серьезную ошибку. Знаешь ли ты, какое наказание ожидает тебя? Сто палочных ударов и отрезанные нос и уши.
Бледный управитель забормотал:
- Это невозможно, Ваше Величество, это бесчеловечно.