- Представь себе, что есть такой, - вздохнул Сократ, отхлебнув глоток вина. - Но надо все-таки ему ответить. И я заранее заявляю: если горшок вылеплен искусным гончаром, какие лепил, к примеру, покойный отец Ксантиппы, Нактер, если горшок округл, гладок и хорошо обожжен, как некоторые горшки с двумя ручками из тех прекрасных во всех отношениях горшков, что обычно вмещают шесть таких вот кружек, - если я спрашиваю о таком горшке, надо ведь признать, что он прекрасен. Как можно назвать не прекрасным то, что прекрасно?
- Да, Сократ, - кивнул снисходительно Мелет. - Прекрасный горшок - тоже прекрасное. Но в целом он недостоин сравниться с прекрасной кобылицей, девушкой и со всем остальным прекрасным.
И Сократ сказал:
- Я понимаю, Мелет, что возражать тому, кто задает подобные вопросы, следует, приведя изречение Гераклита: "Из обезьян прекраснейшая безобразна, если ее сравнивать с человеческим родом". И прекраснейший горшок безобразен, если сравнивать его с девичьим родом, не так ли, Мелет?
- Конечно, Сократ, ты верно ответил!
- Но ведь тот человек может сказать: "Как же так, Сократ? А если мы сравним девичий род с родом богов, не покажется ли прекраснейшая девушка безобразной по сравнению с той же Афродитой?"
И Мелет сказал:
- Кто стал бы возражать против этого? Каждому ясно, что по сравнению с богами род людской не прекрасен.
- Но ведь тому-то человеку мы опять не угодим. Мелет. Он посмеется над нами! А если к тому же у него окажется палка, он еще и постарается вздуть меня.
- Что ты городишь?! - возмутился Мелет. - Разве у нас нет суда в государстве, чтобы каждый кто захочет бил другого без всякого повода?
- В том-то и дело, Мелет, что он за дело меня поколотит.
- Не понимаю тебя, Сократ.
- Так наберись немножко терпения и послушай, что скажет мне тот человек. А скажет он вот что: "Эх, Сократ! Я спрашиваю тебя о том, что такое прекрасное само по себе, а ты приводишь в ответ нечто такое, что прекрасно не больше, чем безобразно. Нет, ты скажи мне, приятель, что такое прекрасное вообще, то, благодаря чему и девушка, и кобылица, и горшок становятся прекрасными".
- В самом деле, нелепость какая-то получается, - смутился Мелет.
- Что бы мне тогда осталось, как не сослаться на тебя, дорогой?
И Мелет в сильном замешательстве спросил:
- Так ты добиваешься, чтобы… чтобы я назвал такое прекрасное, которое никогда никому не покажется безобразным?..
- Да, Мелет, теперь ты это прекрасно понял…
И, красный от стыда, мучительно молчал Мелет, моргая глазами.
И Ламия сказала:
- Ты видишь, Мелет, сколько хлопот доставило нам прекрасное. И пока оно, разгневавшись, не убежало от тебя дальше, давай лучше мы уйдем от него…
Мелет же, поднявшись, забормотал:
- Такой ответ, Сократ… его найти нетрудно… Мне только нужно уединиться и поразмыслить самому с собой, и тогда я скажу тебе это точнее точного. - И, взятый под руку Ламией, поспешил к раскрытой калитке, держа на поводке повеселевшую собачку.
Друзья же Сократа, дав себе волю наконец-то, дружно рассмеялись, после чего Аполлодор сказал:
- За твою победу, Сократ! - и поднял свою кружку.
- Много славы будет этому Мелету пить за победу над ним, - заметил Платон и предложил продолжить беседу о прекрасном.
…И не знали Сократ и друзья его, что тем же вечером встретил Мелета у дома его Анит и повел с ним такую беседу:
- Не узнаю тебя, Мелет. Куда девалась обычная твоя веселость?
- Какая же может быть радость, Анит, если любому бродяге дозволено унижать достойнейших граждан!
- Уж не тебя ли кто обидел, Мелет?
- Представь себе, эта лысая образина, Сократ, выставил меня сегодня посмешищем!
И, задумавшись, сказал Анит:
- А не кажется ли тебе, Мелет, что мы слишком долго терпим словесные бредни этого софиста? Ведь для него нет ничего святого, ни богов, ни власти. Своим примером он давно развращает молодежь, а это может плохо кончиться…
И, расстроенный, сказал Мелет:
- А что мы можем? Ведь у нас теперь свобода: каждому разрешено болтать все, что ему взбредет в голову.
И сказал Анит, понизив голос:
- Но ведь и мы с тобой как граждане вольны… подать, к примеру, в суд на тех, кто возмущает спокойствие граждан…
- Да, по где мы найдем доказательства и свидетелей?
- Найдем! - уверенно сказал Анит.
- Но у Сократа много друзей, - засомневался Мелет, - да и народ ему потворствует…
- Ошибаешься, Мелет. Своим длинным языком он отвратил от себя и большинство простого люда… Совсем недавно он обвинил афинян в том, что будто бы они бездумно избирают на государственные должности недостойных людей и высмеял наше священное право - голосование!
- Что-то я не слышал об этом…
- Но ты же был в отъезде… Когда в собрании зашла речь о нехватке в Афинах лошадей, этот вздорный старик посоветовал… что бы ты думал?.. Решить вопрос голосованием и ослов превратить в лошадей!
- Какая наглость!
- Я надеюсь, теперь-то ты согласен выступить со мной против Сократа?
- Да наберем ли мы пятую часть голосов в суде? Ведь иначе нас самих присудят к штрафу, и немалому - в тысячу драхм!
- Не тревожься, - успокоил Анит. - Случись у нас неудача, я оплачу штраф за нас обоих. И третьего обвинителя подыскать я тоже возьмусь. Так как, Мелет?..
- Больно уж рискованное дело, - еще посомневался для вида Мелет.
- Скажи, Мелет, - сказал тогда Анит вкрадчивым голосом, - а не желал бы ты видеть свои прекрасные трагедии увековеченными искусной каллиграфией на сшитых вместе листах, одетых в красивую толстую кожу?..
- О! - встрепенулся Мелет. - Я давно мечтаю об этом. Но ведь это страшно дорого стоит…
- Не дороже денег, - усмехнулся Анит. - И мы тебе это сделаем…
И, вспомнив о своей победе в мусических состязаниях, вновь обрадовался Мелет, спросив Анита:
- Ты, наверно, слышал, дорогой Анит, что на празднике в Эпидавре я опять был первым из поэтов?..
- Прими мои поздравления, Мелет. Так ты согласен?..
- Видит Зевс, ты убедил меня, - сказал Мелет.
…А вскоре, сам того не желая, нажил себе Сократ и третьего врага… Случилось же это в лесхе, на Празднике Кружек в честь бога виноделия Диониса, где за широкими столами бражничали молодые афиняне и среди них друзья Сократа. И зашел у них разговор о любви, затеянный гетерой Ламией, сбежавшей от Мелета. И спросила Ламия друзей Сократа:
- Раз уж мы заговорили о любви, хотелось бы спросить, не знает ли кто из вас, как относится к этому чувству Сократ? Сама я стесняюсь задать ему такой вопрос.
И бывший среди них Критон сказал:
- Да лучше спросим об этом у самого Сократа. Ведь это он нас пригласил сюда, заметив, что "к людям достойным на пир достойный без зова приходит".
- И правильно он сказал. Так где же он сам?
- Он всю дорогу отставал, - ответил Платон, сидевший здесь же, - а когда мы остановились его подождать, велел нам с Критоном идти вперед. Но с ним остался Аполлодор…
Тут-то и явился в дверях улыбающийся чему-то Аполлодор, и Платон спросил:
- Но где же Сократ?
И, садясь на скамью, сказал Аполлодор:
- Мы почти уже дошли, как вдруг Сократ повернул назад и теперь стоит в сенях соседнего дома, а на зов идти отказывается…
- Что за вздор! - поднялся с места Платон. - Сейчас я позову его.
- Оставьте его в покое, - вмешался Притон. - Сядь, Платон… Такая уж привычка у Сократа: отойдет куда-нибудь в сторону и станет там, задумавшись. Он скоро сам явится. Не надо только мешать ему…
Тут вышел на средину лесхи хозяин ее, добродушный с виду толстяк, и громко возгласил:
- Эй, слуги! Считайте, что меня и всех этих добрых людей вы пригласили на обед, и ублажайте нас, как самых дорогих гостей! Да поживее!..
И забегали между столами слуги, загремели посудой, со стуком опускали на столешницы амфоры с вином и кратеры с водой, подкладывали в блюда кисти винограда, фрукты и оливки. И поднимались под сладкое звучанье флейт кружки с разбавленным вином и возглашали здравицы покровителю виноделия Дионису. И в этот-то разгар веселого пиршества вошел седобородый Сократ в своем поношенном, но чисто выстиранном хитоне. И дружным хором голосов встретили его друзья и, усадивши рядом с Ламией, поднесли ему кружку вина.
И Притон сказал:
- Без тебя, Сократ, мы начали разговор о любви. Не хочешь ли продолжить его?
Гетера же добавила, улыбаясь:
- А я, Сократ, готова вступить с тобой в состязание. Ведь эти достойные люди, твои друзья, считают меня знатоком любви.
И сказал Сократ:
- Я рад беседовать с тобой, милая Ламия. Но сначала хотелось бы знать, к чему вы пришли, споря об этом?
- Большинство, а также и я, пришло к тому, что Любовь есть красота, хотя вот Платон не согласился с этим, но сам он не успел нас опровергнуть.
- Итак, любовь есть красота и благо, ты говоришь. Такое начало мне по душе. - И лукаво улыбнувшись, продолжал Сократ: - А теперь попытайся ответить, что ты понимаешь под этим: просто любовь или любовь к кому-то или к чему-то?
- Конечно, к кому-то или к чему-то, Сократ.
- Так вот, запомни это покрепче и не забывай. А теперь пока скажи, когда мы любим: когда обладаем предметом любви или когда не обладаем?
- По всей вероятности, когда не обладаем.
- А может быть, это не просто вероятность, а необходимость? Не кажется ли тебе, дорогая Ламия, что то, в чем нет недостатка, не может вызвать желания? Разве пожелал бы, к примеру, рослый быть рослым, а здоровый здоровым?
- Вряд ли…