* * *
Воевода хотя в душе и был согласен с церковниками уезда, но никаких мер к Акинфию Грачеву он принимать не стал, ибо градоначальник был подданным царя, стараясь неукоснительно выполнять все его указы, наказы и повеления.
Акинфий Грачев был единственным человеком, коему было предписано выращивание картофеля, и вот он теперь остался не у дел.
- Что дальше, волонтер? - спросил воевода, Семен Туренин.
Акинфий все последние дни пребывал в дурном расположении духа. Кажись, совсем недавно в счастье с Аришкой купался, а ныне будто самого ближнего человека похоронил.
- К Шереметеву поеду, воевода, ему и решать: то ли меня к царю отправит, то ли за новыми клубнями в Голландию пошлет, то ли другое дело предложит.
- Вот и поезжай с Богом. При встрече за меня словечко замолви. Вины-де воеводы нет. Мужик же, что твои плоды похитил, сидит ныне в Губной избе, о том я уже Борису Петровичу грамоту отписал. Отписал и о пагубе дьячка Мирошки, и священника Николая. На словах о том поведаешь.
Акинфий уезжал из дома с тяжелым сердцем. Жаль было расставаться с матерью, особенно с Аришкой, которую полюбил всем сердцем и которая сулила разрешиться сыном. Что-то теперь с родными станется и что будет с ними, коль надолго доведется отлучиться из дома?
Худо, тоскливо было на душе Акинфия.
Князя Шереметева на Москве не оказалось. Дворецкий же Фомич, напустив на себя важный вид, произнес:
- Послан великим государем под Везенберг наблюдать за шведами. Тебе же, Акинфий, приказано сидеть в Сулости и ждать подводы с клубнями картофеля.
- Так ведь поруха у меня приключилась, Гурьян Фомич.
- Не у одного тебя. Дурней русского мужика, никак, и на свете нет. Ему все иноземное в диковинку, выпучит глаза и смотрит, как баран на новые ворота. Ну да царь Петр Алексеевич дурь из мужика выбьет. Вот покончит со свеем и примется мужика уму-разуму учить.
В приподнятом настроении Акинфий вернулся в родное село.
А царь Петр так увлекся морскими делами да войнами с недругами, что и про картошку забыл.
Через пятьдесят лет императрица Екатерина Вторая, бывшая немецкая принцесса София Августа Фредерика Анхальт-Цербстская, находясь в своем роскошном будуаре (где нередко занималась любовью с графом Григорием Потемкиным), вдруг сказала:
- Не пора ли тебе, светлейший, важным государственным делом заняться?
- Опять идти на турка, матушка?
- В войне с турками ты уже отличился.
- Отличусь и с другим недругом. Кто ж лучше меня выполнит военное дело, да еще по высочайшему указу императрицы!
- Никогда наперед не хвались, Гриша, не люблю того. Ты еще не знаешь, о чем пойдет речь, а уже о виктории сказываешь. Великий Петр потерпел в оном деле сокрушительное поражение.
- Да ну! Шутишь, матушка. Никогда не поверю, чтоб Петра побил какой-то недруг.
- Побил, светлейший, еще как побил. Удивлен?.. Побит своим же мужиком, не захотевшим сажать голландскую картошку… Не улыбайся. Я решила продолжить дело Петра. Следует посадить картофель по всей империи, и ты этим займешься.
- Не мелковато ли дело для светлейшего князя?
- Ишь, как заважничал! - поднялась с постели Екатерина Алексеевна. - Запомни, Гриша. В сей минут окажешься фельдфебелем на Кавказе. Не зарывайся, друг мой.
- Прости, матушка. Я с большим рвением примусь за чертово яблоко.
- Не исходи до мужика в своих изречениях, Гриша. Наш народ скор на всякие выдумки. Только в моей империи мужичье издевается над важным плодом. В Европе таких глупостей не говорят. В Германии, Франции, Англии, Нидерландах клубни имеют одно название - картофель и только картофель. Крестьяне давно уже научились выращивать сей чудесный овощ и готовить из него множество превосходных блюд. В западных странах чуть ли не половина культурной земли занята под картофелем. А что у нас? Мужики супротивничают, хватаются за топоры и вилы. А все отчего? Русский мужик вместо корешков начал употреблять в пищу вершки. Не смешно ли, светлейший?
- Ты как всегда права, матушка Екатерина Алексеевна. Наш народ - тупой и невежественный.
- Не смей так говорить, граф. Сей невежественный народ создал великую Российскую империю, покорил Прибалтику, освоил Сибирь до самого Японского моря. Никогда не ропщи на свой народ, Григорий. Ропщи на бумагомарак и чиновников, которые не способны научить мой народ, казалось бы, простейшему делу. Вот за них-то и примись в первую очередь, граф, чтоб исправить ошибку великого Петра. А уж потом будешь викторию праздновать.
- Великой государыне не придется краснеть за своего верноподданного, - с поясным поклоном твердо высказал Потемкин.
* * *
Когда высочайший указ государыни Екатерины Алексеевны дошел до Ростовского городского головы Петра Федоровича Вилкова, он собрал все свои уездные чины и произнес речь:
- Великая государыня Екатерина Алексеевна повелевает нам посадить в нашем уезде десять мешков картофеля, всего шестьдесят пудов. Надо прикинуть, по каким селам сей заморский овощ распределить. Дело нешуточное. Надзор над уездами будет держать граф Григорий Потемкин. Виновный за неисполнение высочайшего указа будет препровожден в Следственную комиссию Москвы, и не только голова, но и тот чиновник, кой будет держать под надзором выращивание картофеля на местах. Он же зачтет предписание о правилах выращивания сего овоща. Сие же предписание надлежит взять под роспись у приказного дьяка.
Совещание у головы продолжалось до глубокой ночи, ибо надо было выбрать десять сел (по мешку на село), а главное, чиновных выборщиков, ответственных за исполнение указа императрицы.
Никому не хотелось попадать под "гильотину", как выразился один из наличествующих на воеводском совете, ибо каждый знал, что вызов в Следственную комиссию ничего доброго не предвещает.
Добровольцев не нашлось, а вот людей "хворобых" хоть отбавляй.
Раздраженный и уставший после долгого сидения голова сорвался на крик:
- Буде на недуги кивать! У меня самого нога по ночам спать не дает. Буде! Кинем жребий.
Старосте Таможенной избы досталось село Сулость.
- Повезло тебе, Ксенофонт Егорыч, - сказал таможеннику один из старых приказных крючков, кой просидел в Приказной избе не менее сорока лет.
- В чем повезло? - хмуро вопросил Ксенофонт.
- Я в ту пору младшим писцом был, когда из Сулости Акинфий Грачев пожаловал, первый в нашем уезде картофельный человек. Он и ныне жив. Крепкий еще старик. Чай, слышал когда-нибудь о нем, Ксенофонт Егорыч?
- Про Акинфия?.. Кажись, слышал.
- Вот и радуйся. Он-то непременно заморский овощ вырастит. Не видать тебе Следственной комиссии. Еще награду получишь. Не забудь позвать, когда обмывать будешь.
- Накаркаешь.
Акинфий и думать забыл о картофеле, и вдруг через пятьдесят лет к его избе подъехала подвода, а за ней легкая пролетка, из которой выбрался невысокий, но плотный человек в таможенном мундире.
- Кличь хозяина, - кивнул он кучеру.
Вскоре из избы вышел высокий седобородый старик довольно крепкого телосложения.
- Принимай гостей, Акинфий Авдеич.
- Добрым гостям всегда рады, - пристально взглянув на человека в зеленом мундире, отозвался Акинфий. - С кем имею честь?
- Староста Таможенной избы Ксенофонт Егорыч Тобольцев. Привез тебе гостинчик… Возница, неси к крыльцу.
Возница подводы вскинул, было, шестипудовый мешок на спину и тотчас сбросил его на землю.
- Осторожно, дурень! Картошке цены нет! - закричал Тобольцев.
- Занятно. Ужели опять земляные яблоки? А ну посторонись.
Старик прямо с земли, играючи, поднял мешок на спину и легко понес его в огород.
Тобольцев ахнул:
- Каков молодец! А ведь ему, сказывают, уже за семьдесят. Богатырище, а?
- Да сего старика хоть на медведя выпускай, - сказал кучер, шагая вслед за Тобольцевым в огород Акинфия.
А тот, дотошно рассмотрев клубни, хмыкнул в густую бороду.
- Кажись, сорт не голландский, тот желтоват был. Этот же розовый и продолговатый. Откуда поставлен, господин таможенник?
- Из Германии, Акинфий Авдеич. Наставление по разведению картофеля тебе зачесть? Поди, запамятовал?
- Покуда на память не жалуюсь, обойдусь и без наставления.
- Добро. Вместо чего сажать будешь?
Акинфий пощипал сухими твердыми пальцами бороду, оглядел гряды, еще не тронутые заступом, и покачал головой.
- Шесть пудов займут половину огорода. Посажу вместо репы и капусты, а часть рассажу в поле, вместо ячменя. Только бы мужики вершки есть не принялись.
- Не примутся. Прикажу старосте собрать сход. В случае чего, березовой каши отведают. Пусть спасибо скажут, что не стал на все село клубни членить. Ты уж, Акинфий Авдеич, вспомни свою молодость. Как мне сказали в Приказе, ты до сих пор в "государевых огородниках" числишься, хотя…