И вышел вместе со спутниками. Старик Корнелий, не произнёсший ни звука за всё это время, наконец прошептал из угла:
- Это он, ей-богу он. Что ж у тебя заколодило-то, Виль?
- Небось заколодит. Выше бургомистра ещё никого не брил. А тут царь, аж коленки затряслись. Принесло тебя с письмом.
Так из цирюльни выпорхнул слух, что в Саардаме живёт русский царь. А уж на следующий день докатилось до Амстердама: русский царь в Саардаме.
Ночью Грета приступила с расспросами к мужу:
- Ты что ж, старая перечница, не сказал мне, что у нас царь поселился? А?
- С чего ты взяла? - прошептал Геррит так, чтоб не услышали за стеной.
- Да весь посёлок болтает, что у Кистов живёт царь.
- Мало ли чего наболтают. Это плотник герр Питер, мы с ним вместе на верфи...
- Хватит болтать, - зашипела Грета змеёй гремучей.
Ничего не поделаешь, доняла-таки жена мужа, допекла.
- Ладно, - сдался наконец он. - Токо никому не слова. Слышишь? Он сам просил об этом. Сам. Ты хоть понимаешь?
- Что я, дура, что ли?
- Он действительно царь. Но хватит об этом. Молчок. И ему-то не проговорись, что знаешь. Он герр Питер. И всё.
Однако утром, едва квартиранты ушли на верфь, к Кисту явилось несколько соседей.
- Ай, Геррит, как нехорошо.
- В чём дело? - удивился Кист.
- У тебя живёт царь, и ты хоть бы словечко.
- Какой царь?! - возмутился Кист. - Это московский плотник Питер Михайлов, мы с ним вместе работали на верфи в Воронеже.
- Ну, ну. Вон Корнелию письмо из Москвы от сына пришло. Там так и написано: в Саардам приедет царь. И все приметы его совпадают с твоим плотником.
- Мало ли что написал сын Корнелия, - стоял на своём Кист. - Это плотник герр Питер, мы с ним работали на верфи, мы с ним из одного котла ели, мы...
Он не успел договорить, жена грохнула по столу уполовником, выкрикнула с возмущением:
- Ненавижу-у-у! Ненавижу, когда ты врёшь!
То самое шило, которое таится в мешке, укололо Киста в самое неподходящее время и в непотребное место. Вот тут и доверяйся жёнам.
Пётр решил после обеда уйти с верфи и посетить местные заводы: лесопильный, бумагоделательный, маслобойный. Предупредив об этом баса Ригге, он постарался до обеда выполнить дневной урок и где-то после часа дня вышел с верфи.
У старухи, сидевшей на дороге, он купил слив и высыпал их в шляпу. Шёл, с аппетитом ел, выплёвывая косточки. Едва взошёл на мост, как к нему подбежали мальчишки.
- Дядя, дай нам слив.
Пётр насыпал им в пригоршни. Едва эти отстали, как явились другие, уже постарше и группой побольше.
- Эй, долговязый, дай слив.
- Марш, нахалы! - рассердился Пётр и пошёл дальше.
И тут у самого уха прожужжал камень. Пётр оглянулся и едва не получил камнем в лоб, инстинктивно увернулся от него.
- Что вы делаете, мерзавцы?! - вспылил Пётр, от возмущения у него затряслась голова.
А мальчишки, следуя в отдалении, продолжали бросать камнями, палками, песком. Не имея возможности избавиться от них, Пётр вбежал в гостиницу "Три лебедя" и, увидев её хозяина, вскричал грозно и требовательно:
- Дайте мне немедленно бургомистра!
- Сейчас, сейчас, господин, - пробормотал хозяин, почувствовав в голосе иностранца властную интонацию. "Господи, наверно, он и впрямь царь. В глазах-то гром и молния". За бургомистром немедленно послали, и через несколько минут хозяин городка предстал перед грозные очи иностранца:
- Чем могу служить?
- Что у вас творится? - загремел Пётр. - Какие-то мальчишки не дают взрослым прохода, бросаются камнями, грязью. Вы кто тут, хозяин или тряпка?
- С вашего позволения...
Но Пётр не дал договорить.
- Немедленно наведите порядок, - распорядился он и, хлопнув дверью, вышел, всё ещё клокоча от возмущения.
Бургомистр ошарашенно переглянулся с хозяином "Трёх лебедей", развёл руками:
- Надо ж, эти сорванцы могут опозорить нас на всю Европу.
- Да, да, господин бургомистр, - согласился хозяин.
Ни тот ни другой не заикнулись о личности и имени потерпевшего. И даже назавтра в появившемся на стенах постановлении городской управы об этом умалчивалось: "Бургомистры, к своему сожалению, узнали, что дерзкие мальчишки осмелились бросать грязью и камнями в знатных иностранцев, которые у нас гостят и хотят быть неизвестными. Мы строжайше запрещаем такого рода своевольство, под опасением жестокого наказания".
Более того, у моста, через который ходил "знатный иностранец" на работу, был выставлен караул, и ему вменено было приказом управы не позволять народу толпиться и надоедать высокому гостю. И этот приказ, и этот караул на мосту окончательно убедили саардамцев, что у них действительно живёт царь.
Придя на бумажную фабрику Коха, Пётр попросил мастера показать ему всё производство, представившись герром Питером. Мастер уже слышал, кто в действительности этот "герр", и потому с удовольствием исполнил эту просьбу. Показал от самого начала, от загрузки сырья, и до выхода продукции - листов бумаги.
Пётр постоял, внимательно приглядываясь, как мастер зачерпывает жидкую массу, как разливает её тонким слоем наподобие блина, как она тут же высыхает и становится листом бумаги, на котором можно сразу писать.
- Позвольте-ка мне, - сказал он, забирая из рук мастера ковш.
Тот не посмел отказать. Пётр зачерпнул и ловким движением, словно он давно только это и делал, разлил бумажную массу ровным слоем. Лист получился ровный, гонкий, без малейшего изъяна.
- Прекрасно, герр Питер, - похвалил мастер.
Вдохновлённый успехом, Пётр сделал ещё два листа, чтобы закрепить навык.
- Я готов хоть сегодня принять вас на работу, - пошутил мастер, улыбаясь.
- Спасибо, мастер, - вернул Пётр ковш и, вынув из кармана гульден, вложил его в руку мастера.
- За что? - удивился тот неожиданному подарку.
- За науку, герр мастер.
В следующий раз, оказавшись возле строящейся мельницы-крупчатки, Пётр посмотрел на работу каменщиков, укладывавших кирпичи, и, воспользовавшись тем, что один из них куда-то отошёл, ни слова не говоря, занял его кельму и принялся за работу. И укладывал кирпичи так быстро и так ровно, что, глядя на него, и другие каменщики вынуждены были ускорить темп. А воротившийся хозяин кельмы не посмел отбирать инструмент у "знатного иностранца", а занялся подноской ему кирпича и раствора.
Узнав о появлении на его строящейся крупчатке "знатного иностранца", туда пришёл купец Кальф. Полюбовавшись на чёткую и быструю работу добровольного работника, он не удержался от восклицания:
- Браво, герр Питер, отличная работа!
Пётр отрешённо взглянул на него, видимо не желая отрываться от дела, и тут же снова продолжил кладку.
Кальф помялся, постоял и сказал уже более определённо, представившись такому рьяному работнику:
- Герр Питер, я Кальф, хозяин этой стройки, и хотел бы познакомиться с вами.
- A-а, - сказал Пётр, с некоторым сожалением откладывая кельму. - Пётр Михайлов. - И подошёл к купцу, протянул руку, едва отерев с неё капли раствора. - Хорошая будет мельница, главное - на удачном месте, - сказал Пётр вполне искренний комплимент.
- А вы знаете, как я её назову, герр Питер?
- Как?
- Я назову её крупчаткой великого князя, - сказал, лукаво улыбаясь, Кальф, надеясь, что герр Питер оценит его намёк.
- Ну что ж, это дело хозяйское, - пожал плечами равнодушно Пётр.
- Герр Питер, послезавтра я спускаю на воду своё судно.
- В море? - сразу оживился Пётр.
- Да. Вы не хотели бы взглянуть, как это у нас делается?
- С удовольствием, - загорелся Пётр, и, видимо, нетерпение его было столь велико (это ждать аж до послезавтра!), что он попросил Кальфа: - Расскажите, как это у вас делается. И покажите ваше судно.
- С удовольствием, герр Питер. Пройдёмте на верфь.
И они отправились на верфь, оживлённо беседуя о предстоящем событии.
- Спуском на воду у нас занимается особая компания, герр Питер, - рассказывал Кальф. - Плату за это берут от пятидесяти до двухсот пятидесяти гульденов, это смотря по величине судна.
- А как? Как это делается?
- Корабль спускают в канал, подводят к плотине, потом с помощью машин поднимают на насыпь плотины, протаскивают по ней. А это ни много ни мало сто пятьдесят футов, такова ширина плотины, и на другой стороне опять спускают в воду. Это очень трудная и опасная операция, герр Питер.
- Я представляю себе, господин Кальф, представляю. Я постараюсь помогать вам.
- Нет, нет, герр Питер, это могут делать высокие специалисты, знающие хорошо эту работу. Вас я приглашаю только посмотреть.
- Ничего, там посмотрим, - усмехнулся Пётр, и Кальф понял, что этот "герр" вряд ли будет простым зрителем.
- Вот моё судно, - указал Кальф, - оно готово полностью, хотя ещё без мачт.
- Конечно, - догадался Пётр, - мачты при перетаскиванье излишни. Это, как я понимаю, кофа?
- Вы угадали, герр Питер, - удивился Кальф. - По каким признакам?