Мужики с бабами судачат и весело посмеиваются, в поместно-дворянских сферах одни удивляются, другие возмущаются, третьи - злорадствуют. В родственной Замураевке всё вместе: и удивление, и возмущение, и злорадство. А вот земский начальник, как и прочие уездные власти, старается подчинить свои чувства разуму, а разум заставляет их поглубже смотреть в эти с виду пикантные происшествия. Если принять во внимание, что Григорий Кудышев-"политический" и еще женился на крестьянке, то, конечно, и цель тут тоже политическая. Подозрительно еще, что женился он не просто на бабе, а на сектантке. А давно уже известно, что господа революционеры испокон веков устремляли свои надежды и действия в сектантскую среду, настроенную антиправительственно. Нельзя сказать, что и передовая уездная интеллигенция не взвешивала этого события на тех же самых весах. И, представьте, по таким же соображениям. Что-нибудь тут кроется конспиративное. А в общем всем очень любопытно было лично взглянуть на "бабу".
И вот начали заезжать под разными предлогами представители обеих сторон. Прежде всех других, конечно, побывали Замураевы, Зиночка с братом, земским начальником. Как же не повидаться с Гришенькой, когда он точно воскрес из мертвых? Григорий Николаевич с Ларисой были на постройке. Гости надеялись увидать их за обедом, но они не появились. Гости много говорили и расспрашивали о Григории Николаевиче, но боялись поднимать разговор о его браке, как будто было неприлично напоминать о таком скверном поступке своего родственника. Ведь не принято говорить о веревке в доме повешенного! А свои домашние тоже не заикались об этом несчастий. Так и играли в прятышки. Между тем любопытство все сильнее мучило Зиночку с братом. Как женщина, Зиночка оказалась находчивее. Она увела в парк Наташу и подговорила ее показать ей "зверя", но только издали, чтобы не надо было знакомиться. Условились, как это сделать, и пошли на постройку. Зиночка осталась в отдалении, а Наташа отправилась к постройке и, как было условлено, вызвала Ларису из сруба и поднесла ей захваченную с клумбы розу.
Григорий Николаевич мастерил стропила для будущей крыши в сотрудничестве с мужиком и был так занят и увлечен работой, что не обратил никакого внимания на девиц. Но Ларису Зиночка хорошо рассмотрела и потом изумленно говорила:
- Подпоясалась, в сапогах… да она и на бабу-то не похожа. Точно переряженный деревенский парень… Ноги растопырила, подбодрилась. Неужели Григорий полюбил такую?
- Не знаю. Тетя Маша сказала: любовь зла, полюбишь и козла!
- А где они венчались?
- Тетя Маша сказала, что они венчались вокруг ели, а черти пели! Она такая смешная и говорит такие глупости, что стыдно слушать… Когда бабушка узнала, что дядя Гриша женился на бабе, она так расстроилась, что чуть не умерла…
Зиночка незаметно выспрашивала Наташу обо всем, что оставалось в семье Кудышевых тайной отчего дома, а Наташа разболталась и выдала ей все семейные секреты, связанные с романом Григория и происхождением его "бабы".
А Николай Владимирович Замураев так и уехал, не увидав ни Григория, ни Ларисы. Посылали Никиту на стройку - сказать, что приехал земский начальник из Замураевки, но Григорий не счел нужным явиться. Это обидело родственников, и они быстро покинули Никудышевку.
- Не плюй в колодец: пригодится воды напиться! - произнес Николай Владимирович, проезжая мимо строящегося хутора.
Интересовался исправник, становой, судебный следователь, врач Миляев, отец Варсонофий, Елевферий Митрофанович Крестовоздвиженский. Пикантная новость долетела уже до Симбирска: приехал купец Ананькин с приказчиком и, как говорится, прямо быка за рога взяли - в гости на недостроенный хутор заявились. Ананькин и сам из сектантов, только больно уж закрутился в делах житейских, - вот и захотелось ему свою душу божественными разговорами проветрить. Только ничего не вышло: не пошла на такие разговоры Лариса Петровна. Женщина осторожная - зря перед людьми свою душу не отпирает. И чаем напоила, и слов приветливых наговорила, и с поклонами да пожеланиями всякими проводила, а насчет тайны божественной - полсловом не обмолвилась.
Ехал купец из гостей с хутора и заместо божественного в душе одно бесовское смущение увозил.
- Хорошую бабеночку из скитов барин увез! Невредная женщина…
- Ничаво.
- Как это ничаво? - точно обиделся Ананькин на приказчика. - Да видывал ли ты красивее этой бабы?
- Я за энтим, Яков Иваныч, не гонюсь.
- Гонись, пожалуй! - все одно не догонишь…
Замолчали. А купец под звон колокольчиков все о бабочке красивой думал. Как лошадки шагом пошли, он опять про то же:
- Одно скажу: не за святостью барин погнался… Сразу это видать: беспокойство в нем телесное. Да я так думаю: какой бы веры баба ни была, а с ней все одно - не спасешься!
- Где с бабой спастись, Яков Иваныч!
- Сосуд скудельный, грехом смертным наполненный!
XX
В то время как Павел Николаевич с восхищенным любопытством посматривал на полную неисчерпаемой энергии красивую "бабу", около которой "никудышевский философ" и неугомонный когда-то искатель "правды Божией" обрел пристань свою, тетя Маша с мужем в тайниках душ своих таили ревнивые подозрения к этой "жох-бабе", прибравшей к своим рукам "замудровавшегося помещика".
- Бывает, что простота-то хуже воровства! - говорила тетя Маша мужу, видя, как ловкая баба колдует своими чарами около Павла Николаевича, а тот тает от этих чар, теряя силу отказывать ей в таких услугах, которые вредят интересам собственного хозяйства. Сам-то Павел Николаевич им теперь мало интересуется, ну а тете Маше с мужем, на которых вся ответственность теперь свалена, конечно, видно и досадно. То захватят лошадь, которая нужна, то нет десятичных весов, то лопаты все исчезли. Пустяки все, мелочи, но из таких мелочей все хозяйство состоит. Раньше хотя бы спрашивали, можно ли взять, а потом и спрашивать перестали. Сердило и удивляло тетю Машу с мужем и разгильдяйство Григория Николаевича: умный человек, а не видит, что ловкая баба им командует.
- Ослеп от блудливой святости-то, - злится шепотом тетя Маша.
Одна деревенская старуха по секрету ей в людской кухне рассказывала, что Лариса-то в "богородицах" у еретиков ходила, а Григорий соблазнил ко греху смертному ее, вот они и убежали из скитов-то.
- Слух такой, матушка, у нас идет… А уж правда это али врут - одному Богу известно. Богородица, дескать, отставная, у хлыстов-то была, да проштрафилась. Вот и поп замураевский тоже остерегаться ее советовал: волк, байт, в овечьей шкуре…
Если тетя Маша с мужем иногда захаживают на строящийся хутор, то вовсе не из расположения и уважения к Ларисе, а просто лишний разок присмотреться и хорошенько раскусить замыслы этой хитрой бабы. Болтлива она бывает порой, а в простоте-то своей, сама не ведая того, и лисий хвост свой показывает. Вот недавно такой случай вышел.
Пришли тетя Маша с мужем - Лариса и посадить не знает куда. Самовар сапогом раздула, варенья плошку поставила, пряников мятных. Словом, такую радость проявила, словно отца родного с матерью встретила. Тетя Маша только локотком мужа подталкивает. Когда Лариса на минутку их вдвоем оставила, тетя Маша сказать мужу успела:
- Что-нибудь просить будет!
Так и вышло. Поговорили о том о сем. Григорий с крыши слез - посидеть ненадолго с гостями явился. Лариса пожалела, что Павел Николаевич временно из Никудышевки по земским делам отлучился. А тетя Маша полюбопытствовала:
- А по каким делам он тебе нужен, Лариса Петровна?
Ну и показала лисий хвост. Сперва издали начала, про Льва Толстого:
- Вот Лев Толстой признает, что человеку только три аршина земли нужно…
- А ты не согласна?
- Не согласна. Это покойнику хватит три аршина, а живому человеку не меньше трех десятин нужно…
Тетя Маша незаметно мужа локтем тронула: слушай, дескать, что дальше будет. А дальше вот что оказалось:
- Да вот хоть бы у нас. Пожалуй, не меньше двух десятин в аренду взято. Думали - достаточно. А поставили дом да службы, под кузницу место отвели да под баню, огляделись - нехватка! Надо сад насадить, надо огороды сделать, под картошку, под клевер, скотину ведь тоже надо кормить, лошадку, коровушку: без навозу-то какое же хозяйство, - сами понимаете… И видим, что еще десятинку придется Павлу Николаевичу братцу-то уступить. Мы с Григорием Николаичем еще полянку одну в лесу присмотрели…
- Да, - задумчиво произнес муж тети Маши, - в лесу полянок много…
- Близехонько тут. Очень сподручно нам.