Побывал он с соборе за обедней, сделал визиты отцу Варсонофию, исправнику, жандармскому ротмистру, воинскому начальнику, некоторым старым знакомым и всех очаровал, каждого по-своему. Отец Варсонофий нашел в нем человека верующего, исправник - истинного дворянина, жандармский ротмистр - врага революции, а все женщины - обворожительного красавца!
В середине мая поехали в Никудышевку. Бабушка с Наташей - на своих лошадях под управлением Ерофеича, а Петр Павлович с Людочкой - на почтовых. Тыркин предлагал свою тройку, но Петр Павлович отказался от этой любезности под каким-то предлогом… Ему не хотелось иметь на козлах в качестве наблюдателя тыркинского нахала-кучера, большого любителя поболтать о своих наблюдениях над седоками.
Петр Павлович не любил зря тратить время и намеревался воспользоваться этой поездкой в своих любовных планах.
Надо сказать, что в последнее время Петр Павлович увлекался "евгеникой". Он пришел к убеждению, что род дворян Кудышевых с быстротой вырождается. Былая породистость родового типа исчезает. Своих дядей, Дмитрия и Григория, он считал яркими примерами вырождения. Необходимо обновление кровей. Григорий, очевидно, инстинктом самой природы приведен в объятия Ларисы, но поздно: он оказался бесплодной смоковницей. Дмитрий - полная жертва вырождения: достаточно посмотреть на рожденную им от якутки обезьяну! Необходимо обновить род примесью здоровой и сильной крови своего племени, чтобы рождались не мягкотелые неврастеники и политические психопаты, а нормальные люди с крепкими зубами и мускулами, с животным аппетитом к жизни, с хорошим кулаком для самозащиты в борьбе за утверждение своего рода и вида. Посматривая на себя в зеркало, Петр Павлович убеждался, что он - единственный из рода Кудышевых, сохранивший былую породистость типа, и потому именно ему надо произвести разумный евгенический опыт.
Теперь, при первой же встрече с цветущей здоровьем, радостью и избытком скопленной энергией Людочкой в голове Петра Павловича сверкнула озарением мысль: это именно то, что требуется! Как земля в полном весеннем расцвете! Прикоснувшись к ней, можно сделаться Антеем, поднявшим к новой жизни вырождающийся род потомственных дворян Кудышевых!
Лучшего и придумать невозможно: и красива красотой русской женщины, и здорова, и сильна телом и духом, и жизнерадостна, как сама природа, как молодой, не знающий смерти зверь, с таким могучим зарядом полового электричества, что при каждом соприкосновении искра рождается…
И, конечно, - невеста с солидным приложением!
Конечно, не в деньгах только счастье, но деньги - необходимое орудие при разработке недр счастья…
И вот "мчится тройка удалая вдоль по дорожке столбовой". Ерофеич с бабушкой и Наташей - впереди, а Петр с Людочкой - позади. Так оно удобнее для влюбленных. То ширь полей, то сумрак леса, то свод небес, то крыша сосен… То луг зеленый, как ковер, цветами расшитый, и речка с мостиком, то роща из берез с белыми бархатными стволами. Пахнет земляничным листом, медвянкой, липой, хвоей, грибами… Целая гамма ароматов! Птичий хор…
Так много радости и счастья разлито в природе, разбросано по пути в Никудышевку!
А тут еще толчки от дорожных рытвин и переползающих лесные дороги древесных корней. Так и подталкивают в объятия друг друга…
- И-эх, голубчики!
Ох как сладко во младости любовное томление! Этот непрестанный электрический ток, пронизывающий и душу, и тело при каждом нечаянном соприкосновении друг с другом!
И вот нечаянные соприкосновения переходят в преднамеренные. Начинаются взаимные обманы: поди разбери, почему Людочка толкнулась на Петра, а Петр на Людочку!
А глаза прикрыты. Посоловелые глаза. Вот рука - на руке. Встреча посоловелыми взорами, глуповатые улыбочки на устах… Головка Людочки на плече у соседа: головка закружилась…
- Бедная… милая…
И не замечает, как он сперва осторожно, потом покрепче, касается губами щечки, шейки… Поцелуй тоже точно случайный, от толчков.
- Да? Люда, да?
- Не спрашивай! Видишь ведь…
Тут такой толчок, словно разрядился конденсатор значительного вмещения. Можно лопнуть от томления…
- Останови лошадей! Ноги отсидели… Мы пройдемся, а ты потихоньку подымайся на гору… Догоним…
- Можно, барин! Тут лесочком-то прохладно…
Ползет в гору тройка… Лениво позванивают колокольчики… Вот и не видать ее за деревьями…
Обнялись и застыли… Переплелись, как две березы из одного корня.
И наш Антей, прикоснувшись к земле, сделался таким страшным, что Людочка вырвалась и поскорей на дорогу!
- Люда! Люда!..
- Я тебя боюсь…
Уходит Люда. Антей постоял и потянулся следом за ней.
- Размяли ножки-то? - встречает ямщик с улыбочкой…
Усаживаются, смущенно улыбаются друг другу…
- Пошел! Прокати как следует, - на чай получишь!..
- И-эх, голубчики! Соколики мои!
Зазвенели колокольчики, и помчалась отставшая тройка догонять пару Ерофеича с бабушкой и Наташей, пребывающих в лирической грусти…
Такие родные, с детства знакомые места! Точно верстовые столбы на дороге жизни - пробуждаемые ими воспоминания…
Вот сосновый бор, в котором дедушка объяснился в любви бабушке: они приехали сюда из Алатыря на пикник, и молодая парочка отправилась поискать белых грибов. Влюбленный дедушка, тогда еще поручик гвардии, нашел гриб-двойняшку и при помощи его приступил к объяснению в любви прекрасной Аннэт:
- Подобен гриб сей прекрасному слиянию двух сердец, связанных законным браком!
Прекрасная Аннэт сразу поняла, покраснела и потупилась, а кавалер продолжал:
- Не знамение ли сия находка для нас с вами, прекрасная Аннэт?
В этом сосновом бору есть на перекрестке дорог родник и часовенка с иконкой Богоматери. А у часовенки - лавочка для проходящих усталых путников. Памятная для бабушки скамеечка!
- Остановись-ка, Ерофеич! Ноги маленько промять… - приказала бабушка и пошла к часовенке помолиться за упокой души покойного дедушки. Вернулась, и поехали дальше…
А вот знаменитый овраг с крутым спуском. Тут всегда бабушка и Наташа слезали и шли боковой тропинкой: так безопаснее. И теперь слезли и поползли пешком…
А вот луга, речка и мостик. Здесь всегда ямщики поят лошадей. Тут был ужасный случай с бабушкой. Стыдно и сейчас вспомнить! Ехали они с супругом в Никудышевку, а день был жаркий-прежаркий. Июльский. Как увидали воду, обоим захотелось освежиться, выкупаться. Поговорили потихоньку и вылезли, а ямщику приказали ехать вперед и не оглядываться. Разделись, и бултых в воду!.. Молодые и резвые были. Заигрались в воде-то и не заметили, как вдруг пара с колокольчиками под горку к мосту катится…
- Срам-то, Коля, какой! Ведь лошади-то князя Барятинского!
Что делать? Присели в воде, повернулись спинами. А князь Барятинский, должно быть, тоже по лошадям и ямщику, которого встретил, узнал, кто в воде притаился:
- Мое нижайшее почтение!
И вот бабушка вспомнила все это и засмеялась…
- Ты что, бабуся?
- Так… вспомнилось кое-что…
Так они едут, а воспоминания бегут следом то трогательные, то смешные, то грустные, то радостные… Оглянулись: тройки с Петром и Людочкой не видно… Но вот и Никудышевка!
Точно заброшенный монастырь в лесу - старый барский дом выглядывает из огромного рослого парка. Ворота заперты. Через ограду виден огромный безлюдный двор, поросший травкой. Флигеля похожи на монастырские кельи.
Тихо-тихо. Долго звонили, дергая за проволоку. Выбежала взлохмаченная дворовая девка, всплеснула руками и убежала. Потом появилась вместе с тетей Машей… И тетя Маша похожа на монашку, настоятельницу монастыря…
- Мы вас к Пасхе ждали… И ждать-то уж перестали…
- Что вы и днем на запоре?
- Боимся. Мы с Агашей одни в доме. Иван-то Степаныч по делам уехал… Кучер с ним уехал, вот мы и остались вдвоем. Никакого сладу с дворней нет! Хороший человек не идет служить, а хулиганов разогнали…
Поцелуи, объятья. Самовар. Бесконечные новости…
Старушки о хозяйственных неприятностях говорят, о скверных временах.
Скучно Наташе слушать эти жалобы и нытье по давно прошедшим временам.
Пошла в парк…
Такой тихий-тихий и ласковый вечер. В полном цвету сад бело-розовый. Буйно разросся молодянник, сирень, бузина. Трава выше пояса. Лопухи в ней - как зонтики. Одуряющий аромат цветущих яблонь, груш и вишен. Писк и гомон птиц и насекомых… И все-таки - похоже на старое заброшенное кладбище.
Кукушка плачет на старой березе… Верещат лягушки… Каркает ворона…
Все, все по-старому, а в душе Наташи все по-новому… Там целая буря…
Так всегда бывает, когда одна любовь уходит, а другая приходит…
Ночью приехали Петр с Людочкой…