Один за другим поднимались почтенные помещики и присоединялись к председателю. Известный всей России педагог Бунаков и доктор Мартынов были более чем откровенны. Они говорили о том, что упадок сельскохозяйственной промышленности, хаотические крестьянские бунты и хронические голодовки вызываются общим строем русской государственной и общественной жизни, подавлением гражданской личности, отсутствием свободы слова, враждой натравливаемых друг на друга сословий и национальностей, административным усмотрением, поставленным выше суда, и потребовали восстановления в полной мере тех установлений и реформ, которыми ознаменовалась первая половина царствования императора Александра II.
Все это сопровождалось громом аплодисментов присутствующей публики и как бы бросало вызов правительству.
Наконец, встал земский врач Шингарев и предложил расширить этот незаконный парламент организованным совещанием с выборными от крестьянского населения. Избрали особую комиссию для выработки доклада губернскому комитету, и комиссия эта составила доклад, в котором говорилось: "Так жить, как мы живем в глухой провинции, жить с опасением за свою жизнь и имущество, невозможно. Нельзя хладнокровно смотреть, как капля за каплей разрушаются наши естественные богатства, как растут в окружающей среде произвол и бесправие, как извращается чувство законности и как над всем этим грозной тучей надвигаются крестьянские бунты и волнения, грозящие страшными потрясениями нашей родине".
Чтение этой резолюции сопровождалось взрывами аплодисментов толпы, а когда чтец заявил о необходимости созыва "Всероссийского собора", радостный крик и гул всего зала превратил эту необходимость в требование.
Это неожиданное происшествие в глухой провинции моментально облетело всю Россию и всколыхнуло оба воюющих лагеря. Для одного оно прозвучало призывом к "словесному восстанию", для других - угрозой существующему порядку, надвигающейся революцией…
Нужно было видеть, что делалось в городке Алатыре, в этом маленьком человеческом муравейнике, чтобы составить себе понятие о лихорадочном состоянии всей страны. Ведь и здесь был комитет, которому предстояло подать голос по вопросам государственной важности! Совершенно невероятное событие… Если не все прямо призваны подать этот голос, то он будет подан косвенно: в разговорах и спорах с теми, кто будет заседать и решать вопросы. А ведь в маленьком городке все - как люди, так и собаки - если не родственники, то уж непременно приятели или хорошие старые знакомые. Значит, - все сословия, люди разных положений и состояний как мужеского, так и женского пола превратились вдруг в граждан и гражданок! Конечно, всем хочется казаться умнее, и потому говорится очень много всяких глупостей, но все же это интереснее, чем сплетничать от безделья и скуки…
Уже съехались будущие герои обоих лагерей, но пока происходят еще предварительные тайные совещания. Но какие тайны могут быть в маленьком городке, где все знают друг про друга всю подноготную?
Стоит зайти в местный общественный клуб, где собирается вся культурная публика обоего пола и всех возрастов и куда заходят отдохнуть от государственных дум все "герои", зайти и прислушаться к разговорам и спорам, как все эти тайны предстанут в полном обнажении, как Венера из морской пены…
Тут и "опора трона", и либеральные земцы, и разная служилая и профессиональная интеллигенция, революционный "третий элемент", тут именитое местное купечество, тайные корреспонденты. Дважды в неделю - семейные вечера, и потому - изобилие местных дам и девиц с молодыми людьми женихового возраста. Танцы, картишки, ужины…
Конечно, даже за танцами темой разговоров служат теперь "государственные тайны", но все же главные государственные разговоры происходят в буфете и в карточной комнате. Появляющиеся здесь Павел Николаевич и предводитель дворянства, генерал Замураев, - как две матки из разных пчелиных ульев: всегда облеплены единомышленниками. Надо ждать минуты, когда произойдет столкновение и пчелки сцепятся и начнут жалить друг друга.
Начинается обыкновенно с правой стороны:
- Ну, господа дворяне, как вам нравятся Курские маневры? Хе-хе-хе…
- После этих маневров следует почитать разрешенными оба вопроса: и крестьянский, и дворянский, так что о чем, собственно, будет рассуждать теперь наш комитет?
- Они за словом в карман не полезут. Они только тем и занимаются, что изобретают "вопросы"… Крестьянский, финляндский, еврейский, польский, женский… Одним словом, всю Россию под знаком вопроса поставили!
Говорится это между "своими", но намеренно громко, чтобы слышали представители вражеского лагеря - "они"…
"Они", конечно, держат ухо востро и тоже громко разговаривают:
- А как вам нравятся, господа, воронежские земские маневры? (намек на события, разыгравшиеся на совещании воронежского уездного земства). Тоже недурные речи были сказаны по крестьянскому и дворянскому вопросам! Есть еще честные люди на Руси!
А в правом лагере еще громче:
- Государь милостиво разрешил собраться и поговорить о нуждах сельскохозяйственной промышленности, а они стали рассуждать о свободе слова, о каком-то произволе, о каком-то Всероссийском земском соборе! Совершенно не дают поговорить о деле…
Тут терпение левого лагеря не выдерживает, и перестрелка издали переходит в атаку. Впереди, конечно, вожди: с правой стороны - генерал Замураев, с левой - Павел Николаевич Кудышев.
- О каких же это делах вам мешают поговорить?
- Дело не в том, что у мужика мало земли и что его порют за бунты и грабеж, а в том, что он не умеет работать и не хочет учиться работать… Что бы сделал немецкий крестьянин на тех же 3–4 десятинах!.. Так вот, научите мужика интенсивному хозяйству, и тогда ни голодовок, ни бунтов не будет, да и пороть мужика не будет надобности!
Следует одобрительный гул в правом лагере и возмущенный - в левом. Бой загорается по всему фронту:
- Вместо дела у нас придумывают крестьянский вопрос и толкают мужика к грабежу чужой собственности, балуют казенным прокормлением на время неурожаев, вместо того чтобы научить его сделать запас на такой случай, и кружат ему голову разными правами да свободами!
Павел Николаевич, подкрепленный статистиками и агрономами, начинает разбивать все эти обвинения цифрами и фактами, приводящими в смущенное молчание противников, а потом начинает беспощадно высмеивать:
- Немецкий крестьянин! С немецкого крестьянина не дерут трех шкур, немецкому крестьянину дано образование, немецкий крестьянин - полноправный гражданин, как и вы, господа дворяне, и так же, как вас, его не имеет никто права выпороть, у него есть благосостояние, кредит, к его услугам наука и техника… А что имеет и что дано нашему мужику? Наконец, я спрошу вас, почему наши помещики не переходят на интенсивную культуру, а предпочитают землю отдавать в аренду мужику, а сами… спирт из мужицкого хлеба гонят, другие подряды казенные берут, третьи… третьи государственных и земских недоимок по годам не платят и разных манифестов и речей свыше дожидаются? Почему дворянский союз, ваше объединение, законно и поощряемо, а крестьянский союз - государственное преступление?
Генерал Замураев багровеет от возмущения, пыхтит, как паровоз, и наносит удар с неожиданной стороны:
- Во всяком случае… Да… Это не секрет… у вас там составляются проекты об отобрании земли у помещиков и передаче ее мужикам… Вообще о земельной реформе… Все эти проекты сочиняются людьми, которые своей земли не имеют и распоряжаются чужой собственностью. Да! Я, как председатель, таких проектов не допущу и считаю, что этим выполню волю моего государя, который на Курских маневрах…