Из людей это были только Адам и Ева, причем Ева сотворена была как продолжение Адама (и совпадение с ним! - половинка), его досозданная из ребра (плоть от плоти!) часть, что и определяло их биоэнергоритмическое взаимосоответствие. Только это полное взаимосоответствие и отсутствие вокруг них обоего пола валаби (валабей?), зацивилизованных до состояния стаи, и позволяло Еве полностью раскрыться в своей чувствительности, возможно, до пределов вселенной. И в своей индивидуальности - потому что окружающий мир неизвращенно осмыслить женщина может, постигая его только через своего мужчину. Не свой превращает ее в тупицу, способную преуспеть только во "внешничестве" или "внутренничестве", превращает ее в Вавилон, в элемент, назначение которого - воспроизводиться как элемент всемирной стаи.
Кстати говоря, Адам и Ева превратились в стадо немедленно после того, как Ева, а вслед за ней и Адам, совершили грехопадение: первопавшие настолько утратили критическое мышление, что попытались от всеведующего Бога спрятаться! Такая безмозглость свойственна только толпе.
Адам и Ева до грехопадения были счастливы познанием друг друга - а через свою половинку и всего остального мира (гармония с самим собой - инструмент познания намного более совершенный, чем созданные всеми цивилизациями всевозможные технические приспособления вместе взятые).
Союз семей, состоящих из половинок, которым доступна вся Вселенная, и есть предельная модель биофильного государства!
Итак, четко выстраивается следующая градация форм общественного устройства:
1. Единое целое из двух половинок - вне психоэнергетического воздействия стаи, сверхвождя и вселенского противоначала, его подпитывающего.
2. Теократическое государство. Биофилы составляют лишь часть общества - но их голос (на логически-вербальном уровне) благодаря искусственным, подчас необязательным приемам, слышен. Эта форма организации общества нестабильна - возможна только при обвально большом числе чудес типа манны в безводной и бесплодной пустыне, где всякие другие виды продовольствия отсутствуют. Бог в управлении таким государством принимает непосредственное участие.
3. Биофилы - меньшинство общества, люди с элементами биофильности в характере получают доступ к власти не по слепой воле толпы толпы, но фактически случайно, по наследству. У власти почти всегда некрофилы, однако Кутузовы возможны. Это - сословное национальное общество.
4. Биофилы в меньшинстве. От должностей устранены полностью. В сообществе с преобладанием "внешников" такой вид объединения, построенного на грехе бескорыстного убийства, называется деспотией; в обществе с преобладанием "внутренников", основанном на жадности и обмане бескровном, - демократией. И та, и другая форма суть стая, стремящаяся к контролю за всей планетой. Охлократия.
Не нужно особенных познаний в истории, чтобы подметить, что суть всеобщей истории стаи заключается в том, что человечество от предельно биофильной формы своего существования деградирует до предельно некрофильной.
Далее будет показано, что образование законченной всепланетной и всевременной стаи - по пророчествам и согласно теории стаи - будет моментом ее гибели и устранения ее с пути предельно биофильной формы - вечности.
Глава сорок девятая. СТРАННЫЕ УБИЙСТВА В ВОСТОЧНОЙ ВОЙНЕ (1853 ГОД)
Неугодников в России захватчики пытались перебить не только при Гитлере, но и до него тоже. И тоже с помощью российских угодников.
Рассмотрим некоторые странные обстоятельства Восточной войны (1853-1856 гг.).
Период царствования Николая I выбран для рассмотрения потому, что в XIX столетии толпа именно этого царя боготворила столь же неистово, как и через сто лет Сталина. С тем разве отличием, что Николаю I, будущему самоубийце (см. в кн.: Тарле Е. Крымская война), о его неземной мудрости и не менее как небесной святости пели дифирамбы не только внутри границ подвластной ему страны, но и по всей тогдашней ойкумене. Причем государственные деятели не только Германии и Австрии, что было бы понятно, ведь Николай I - немец, но и Франции, Англии и других стран. Восхваления не были наигранным обманом корыстных чиновников - расстилавшиеся перед Николаем I (при посещении им Англии) английские леди были материально вполне независимы, независимы настолько, что позволяли себе любого рода демарши даже против собственного правительства.
Восточная (Крымская) война интересна еще и тем, что в ней кроме тех, кого мы называем рекрутами, участвовал еще и зоркий наблюдатель - Лев Николаевич Толстой. Замеченные им странности этой войны он пытался, минуя строжайшую "внешническую" цензуру, описать в "Севастопольских рассказах". Приобретенный на этой войне опыт общения с рекрутскими солдатами он пронес через всю жизнь, выведя в "Войне и мире" неугодников в солдатской форме (включая капитана Тушина) как единственный (кроме Пьера и Наташи) виденный им в жизни осязаемый идеал человека-личности.
Мерзавца Николая I толпа в России не просто любила, но обожала. Закономерным следствием этого обожания было то, что в его правление, точно так же, как и в правление Сталина, доносительство расцвело махровым цветом.
Англия, морская сверхдержава, "кидавшая" всех, кому обещала помощь, в 1827 году объединилась с Россией ("внутренники" с "внешником" Николаем I) против слабейшей Турции - разгром мусульман был полный - все урвали по куску; кроме того, было истреблено некое число русских неугодников. Однако и Николай I состарился, и поэтому, когда ему удалось спровоцировать так называемую Крымскую войну (предтечу Мировых войн - военные действия шли и на Балтике, и на Белом море, и на Камчатке), то воевать пришлось не с одной только Турцией, но с объединенными силами Турции, Англии и Франции - впрочем, возможно, это входило в его планы.
"Странные" военные действия начались с того, что русские полки под командованием немецких генералов пересекли границы княжеств Молдавии и Валахии (то есть вошли на территорию современной Румынии). Население княжеств было православным - христианских истин, естественно, не знало, Библии не читало, просто было послушно своим вождям-"внешникам", - правительства тоже находились в зависимости - от исламского "внешнического" руководства Турции. Местное население княжеств, как считается в исторической науке, частью не желало оказаться под господством немецкого российского царя (якобы крестьянам это грозило крепостной зависимостью; постулируется, что это плохо и их страшило), частью же, напротив, зависимости от немецкого царя желало (крупные землевладельцы и православное духовенство). Естественно, что эти эмоциональные предпочтения определялись и психоэнергетическими причинами - именно от эксплуататоров скорее следует ожидать любви-привязанности к вторгшемуся "небесной праведности", обожаемому толпой и "ледями" царю.
Существовавшие в княжествах войска общей численностью 11 тысяч человек вторжению не сопротивлялись, но и на сторону армии пришельцев не становились - их не разоружили и возложили на них полицейские функции.
Вот что пишет русский о странной войне 1853 года:
"…Готовы ли мы к войне? По совести говоря: нет, далеко не готовы… Во-первых, мы дурно вооружены. Наша пехота снабжена гладкоствольными ружьями, винты которых большей частью нарочно расшатаны для лучшей отбивки темпов… а внутренность стволов попорчена… чисткой; от этого наши ружья к цельной стрельбе совершенно непригодны"… <96 человек на батальон (около тысячи человек. - А. М.) имели бельгийские штуцеры, но малопригодные…> "Затем у нас очень мало людей, умеющих стрелять, так как этому искусству никогда не учили толком, систематически, никогда не употребляя по назначению порох, отпускавшийся в ничтожном… количестве для практической стрельбы, а раздавая большую его часть знакомым помещикам…" <или продавая за деньги>. "…Затем, другим оружием пехота не снабжена, так как нельзя же без шуток считать оружием тесаки, болтающиеся сзади у унтер-офицеров и солдат… Тесак решительно ни к чему не пригоден… Вообще говоря, ни солдаты, ни офицеры не знают своего дела и ничему не выучены толком… У нас все помешались, что называется, исключительно на маршировке и правильном вытягивании носка".
Алабин П.. Четыре войны. Походные записки. Москва, 1890 (Цит. по кн.: Тарле Е. В. Крымская война. М., 1950)
Далее этот участник описываемых событий пишет:
"Наш солдат не только дурно вооружен и дурно обучен военному ремеслу, но он дурно одет; его головной убор (каска) крайне неудобен; его обувь не выдержит больших переходов… он дурно накормлен; его только ленивый не обкрадывает; он навьючен так, что надо иметь нечеловеческие силы и здоровье, чтобы таскать обязательную для него ношу… Ни к чему не пригодный мундир… вовсе не греющий, а между тем решительно отнимающий у солдата всякую возможность фехтования, быстрой и цельной стрельбы и вообще всякого проявления ловкости, столь необходимой солдату, особенно в бою - шинель… не закрывающая ни ушей, ни лица… мешающая ходить… а от недоброкачественности сукна… в продолжение похода делающаяся ажурною, не защищающая ни от сырости, ни от холода".
<Вообще вся амуниция> "верх безобразия и как бы нарочито сделанное изобретение, чтобы стеснить и затруднить все движения человека. Грудь солдата сжата, его тянет назад сухарный запас, ранец, скатанная шинель, патроны в безобразнейшей суме, по икрам его бьет ненужный тесак, ему обломило затекшую руку держание "под приклад" ружья".