6
В зале, где готовят уроки, первым к Васе подсаживается Фридрих. Под бдительным надзором "мадамы" решают хитрющие арифметические задачки.
Знаменитый математик Эйлер сочинил сборник. Талеры, ливры, франки обрушиваются на школьников золотым дождем - знай лишь пересчитывай да переводи одну монету в другую.
Вася подпрыгивает на жесткой скамье, оборачивается к Головину и Крашенинникову.
- Ф-фасилий Зуеф-ф, сачем тоффарищ мешаешь? - Софья Шарлотовна возвысилась над столом.
Головин смотрит на нее ясными глазами. Коля приглаживает разделенные на пробор волосы.
- Задачка не дается. В толк не возьму.
- Надо брать прилежанием, Крашенинникоф-ф. Про что задача?
- Про талеры да про ливры. По какому курсу идут.
Все задачки из жизни иностранных купцов и путешественников. Они меняют деньги, переезжая из страны в страну.
- Читай! - велит "мадама".
- "Купец должен доставить из Кельна в Париж через Франкфурт тыщу франков. Спрашивается, сколько талеров он должен послать во Франкфурт, дабы заплатить в Париже тыщу франков. При этом известно, что по курсу Франкфурта с Парижем 300 ливров стоят 70 талеров и что 80 франков равняются 81 ливру".
Софья Шарлотовна живо слушает. Можно подумать, она лично знакома с тем купцом, который ни черта не смыслит в валютных операциях.
- Эта наука полезна фсякому, кто собрался в путешествие. - Но Софья Шарлотовна вовсе и не собирается вооружиться карандашом. - Думайте ф-фашими мозгами. - И отчаливает с тростью к кафедре. Правильная, немногословная, точно ответ в задачнике.
Перед сном Коля рассказал веселую историю о том, как математик сам решает свои задачи. Встретился Эйлер с двумя сумасшедшими. Оба считали себя за одного человека, болезнь такая на них напала. Раздели да раздели нас, а то худо тебе будет, пристали к математику. Вспомнил Эйлер, что в кармане у него завалялась ружейная дробь. Достал горсточку, поделил между сумасшедшими. Живите теперь, дескать, спокойно. Отныне каждый из вас есть целое с дробью!..
7
Крашенинников в карты играл бесподобно. Одни названия какие: пикет, кадриль, медиатер, тритрилль, ломбер, рокамболь. Каждая игра - парижская тайна, где короли, хлопы, крали, тузы только и думают, как бы облапошить друг друга.
Мальчики дожидаются, когда "мадама" уйдет на покой, и, вопреки присяге, предаются порокам. Коля карты раскидывает:
- Кварт - это туз, король, хлоп, крали. Квинт - те же да десятка. Октава - запоминайте! - карты одной масти. Будем в пикет…
Всех, игрой заразил! Проиграл - щелчок в лоб.
- Тут, братцы, тоже математиком надо быть. Та же наука о числах и догадках.
- Математиком быть… ого-го, во башку надо иметь! - Головин показывает, какой величины должна быть башка математика. (Пройдет десяток лет, и он сам станет математиком, займет должность секретаря у самого Эйлера, знаменитого слепца, чьи математические труды прославят Россию. Когда Эйлер умрет, о нем напишут так, как высекают слова на вечном мраморе: "Он кончил счислять и жить…")
- Математику хорошо! - смеется Крашенинников. - Самое милое дело - счислять талеры.
- Отчего ж талеры? - обижается за науку Мишенька. - Можно, к примеру, и корабли счислять. Опусти на воду без расчета фрегат - топором на дно пойдет.
- Скорей построй фрегат! - наперебой кричат ребята. - И чтоб не утоп. И чтоб все уместились. И чтоб с парусами…
- А и построю! На первый раз баркасик весел на двадцать. Идет?
- Я за главного! - Крашенинников прикладывает ладони ко рту. - JIe-e-во-о табань… Эй ты, кривая рожа, куда весло заносишь. Косоглазый, лево с правым перепутал, да? Курс зюйд-вест. Фюю-ю-ю!
- Ну, грозен старшой, - смеются мальчики. - С таким не пропадешь. А куда почапаем?
- Хоть на Камчатку!
- На самою?
- А на самою!
- Без меня все одно не уйти, - говорит Зуев. - Компас-то у меня, вон он, махонький.
Крашенинников сокрушенно вздыхает:
- Брать придется. Солдатский сын - что сам солдат. Из топорика, как оголодаем, супчик приготовит. - Серьезнеет: - Между прочим, мой батя в молодые годы хаживал на Камчатку.
- Поди врать!
- Дурень, - сердится Крашенинников. - В академической библиотеке книжку возьми. На полке стоит: "Описание земли Камчатки". Батя сочинил.
- Есть такая книжка, - подтверждает Рихман. - Видел. Вот такой толщины.
- Ой, люблю книжки про разные экспедиции, - оживляется Зуев. - Это же какие бывают экспедиции! И куда только не ходят! Читал, как капитан Верден с лейтенантом Соймоновым по Каспию ходили. Ей-ей. Им царь Петр приказал карты рисовать. До Дербента дошли, ага. Чего не натерпелись. К разбойникам попали, да вырвались. Тонули, да не утонули.
Поздний вечер. А эти четверо никак не могут угомониться.
Кварт. Октава. Квинт. Не картежные слова - морские команды!
Наперебой рассказывают о морских сражениях, путешествиях… И Зуеву не терпится: позови - в любое хождение пойдет. Хоть юнгой, хоть кем. Он готов. А чего? На бок - кинжальчик, за спину - мушкет, в руке - аркан. Не, в руке - подзорная труба. Что там, на горизонте?
- А верно говорят, на Камчатке живут самоеды? - спрашивает он.
- В Сибири они.
- Себя едят?
- И себя, и тебя слопают, - весело обещает Крашенинников.
- Да с меня чего возьмешь?
- Любят они жрать солдатских детей.
- Пугай, пугай. Солдат да малых ребят бог бережет.
Кварт. Октава. Квинт.
Пираты догоняют фрегат. Карабкаются на борт, гикают, в руках пистолеты. Матросы обнажают шпаги. Вжых, вжых, вжых!
- Зуев!
- А? - Глаза слипаются, голова клонится на грудь. - Спа-ать охота.
Над столицей густо высыпали звезды. Прищуришься - у каждой по краям дрожат тонкие ресницы. Ковшом выгнулась Большая Медведица. Рядом - Малая. Мишенька, стоя у окна, очерчивает созвездья:
- Лось. Сторож. Извозчик. Рыбаки по ним путь держат.
Как мореходы и поморы окрестили звезды! Сторож задремлет, Извозчик запряжет Лося - и прямиком в северные страны.
Ох, там стынь! Зуев ежится. Да и тут скоро зима. В Месяцеслове точно сказано: "Зима начнется здесь, в Санкт-Петербурге, декабря 10 дня, в 6 часов 32 минуты после полудня, когда солнце вступит в знак Козерога и, будучи в самом низком стоянии, кратчайший день сделает".
Дремлет в ночном небе звезда Сторож. Звезда Извозчик запрягла звезду Лось. Поехали! Погоняет их сырой невский ветер. И разбрасывает Извозчик с небесной выси золотые и серебряные франки, талеры, ливры, крейцеры.
- Кварт, Октава, Квинт! - командует "мадама". - Деньги не брать, считать только по курсу. Дабы уклониться от всяких пороков.
А Извозчик распахивает овчинную шубу, скидывает меховой треух. Фу-ты ну-ты, да это же Коля Крашенинников!
Спать, спать, спать…
Глава, в которой рассказывается, как Ломоносов принимал школяров и подарил герою нашей повести карту полярных стран
1
Пурга со свистом ворвалась на Невскую першпективу, ледяными бельмами залепила окна Троицкого подворья. Сумрачно в классах. С утра зажигают плошки. Пар изо рта валит. Повезло тому, кто у печки. А у окон - б-р-р.
На дворе побегаешь, потолкаешься, сбегаешь на ледяные горки - разогреешься. Ледяные горки - что высокие ходули. А на самой верхушке - площадка. Санки туда затащишь и по заледеневшей крутой дорожке - на замерзшую Неву. Санки низенькие, от сиденья до полозьев с ладонь. Однако поместительные. Вася, Коля, Фридрих и Мишенька, плотно прилипнув друг к другу, усаживаются на сиденье, отталкиваются… И-эх! Крепче держись, братва! Мороз душит горло, губ не чуешь - в пропасть катишься…
Накануне воскресного дня Мишенька отвел товарищей в сторону:
- Завтра дядя просил пожаловать. Полегчало ему.
В ту последнюю зиму своей жизни Ломоносов редко кого принимал. Но вот боли поутихли. Тогда-то Михаил Васильевич и пожелал узнать приятелей племяша, малолетних школяров гимназии. Отцов Коли Крашенинникова и Фридриха Рихмана почитал как лучших товарищей, по смерть незабвенных. Сколько с профессором Рихманом сделано совместно, чтобы "отвратить от наших храмин гром"? Мало кто знал, что в тот год, когда профессора Рихмана убило молнией, Михаил Васильевич более других пекся об несчастной участи его вдовы. Семья Рихмана осталась без всяких средств. Ломоносов писал тогда начальству: "…будьте семье Рихмана милостивый помощник, чтобы вдова лучшего профессора по смерти своей пропитание имела и сына своего, маленького Рихмана, могла воспитать так, чтобы он такой же любитель наук был, как его отец…"
Фридрих и ведать не ведал об этом письме. Не знал и того, что по приказу Ломоносова его зачислили в гимназию.
А какой надеждой для ученой России был путешественник Степан Петрович Крашенинников! Сколько мучительных трудов приложил, чтобы добраться до восточного края державы. Сочинил полезнейший труд. Только не дожил до выхода книги в свет. Недруги по Академии чинили всякие препятствия. Михаил Васильевич добился, чтобы "Описание земли Камчатки" было напечатано в академической типографии. Держал Ломоносов книжку в руках, печалился, что не увидел ее Степан Петрович.
Вот чьих сыновей ожидал Михаил Васильевич.
В тот день проснулся рано. Торопился работать. Знал, что времени ему немного отпущено. О смерти не думал, не страшился ее. Даже записал: "Я не тужу о смерти, пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети Отечества пожалеют".