- Дай я тебе покажу, - сказала практичная Искорка. - Ну-ка расслабься! Это не больно. Расслабься.
Под ее руководством Фрэнсис проявил себя как способный ученик.
За полчаса он сильно обогатился опытом. Искорка по ходу дела расстегнула ему рубашку и положила руку туда, где билось его сердце. Око за око: Фрэнсис расстегнул ей блузку, долго и мучительно копался в лифчике, по пути случайно порвал бретельку комбинации и наконец положил руку Искорке на сердце; тут мошонка (наверно, это была она, если Фрэнсиса не обманули на уроках биологии) принялась отправлять в мозг сигналы о том, что это самое большое счастье, которое он доселе испытывал в своей жизни, ибо сердце Искорки находилось в грудной клетке, а грудь Искорки, вопреки моде двадцатых годов, была весьма пышна, хоть и сдавлена тугой повязкой. Теперь Фрэнсис был уверен, что его поцелуи ничуть не хуже любых киношных.
- Не сопи так, - сказала практичная Искорка.
Когда она высаживала его возле дома, он произнес медленно и настойчиво:
- Надо полагать, это значит, что мы любим друг друга?
Искорка заискрилась еще сильнее, чем в ходе этого искрометного вечера.
- Вот глупый! Конечно нет. Это просто приятно. Правда? Тебе ведь было приятно?
И подарила ему еще один поцелуй в стиле Клары Боу.
"Приятно", и все? Фрэнсис готовился ко сну, остро сознавая, что весь раздухарился, как сказала бы Виктория Камерон. Это Искорка его раздухарила, и ей было всего лишь "приятно". Неужели девушки проделывают все это - поцелуи, возня под блузкой - только потому, что это приятно?
Не зря он получил награду по античной литературе. В памяти всплыла строка из Вергилия, которую мистер Миллз читал с мрачным напором:
Varium et mutabile semper
Femina…
Даже в мысленной цитате он постарался правильно расставить строки. "Изменчива и ненадежна / Женщина".
Фрэнсис отправился в постель - раздухаренный, раскаивающийся; он жаждал еще, но был обижен, что его использовали для чужого удовольствия. Он долго не мог заснуть.
- Фрэнк, сходим сегодня пообедаем у меня в клубе, - сказал сэр Фрэнсис, увидев сына за завтраком.
Клуб был большой, мрачный, не тронутый современностью и невероятно удобный. Дам в него допускали только по особым случаям и со строгими ограничениями. Отец заказал два стакана хереса (не слишком сухого), и Фрэнсис подумал, что по сравнению со своей обычной нормой он в эти выходные просто упился.
- Так, обед… что ты скажешь о супе из бычьих хвостов, а потом отбивные, жаренные на гриле, и… о, у них сегодня пудинг из тапиоки! Я всегда говорю, что здесь его готовят как нигде. Значит, заказываем это, и… официант! - два стакана клубного кларета. Фрэнк, мы празднуем. Твою награду по античной литературе.
- А… спасибо, папа.
- Такую кому попало не дают, а?
- Ну, многие думают, что античная литература - это так, ничего особенного. Даже некоторые учителя считают, что от нее никакой пользы.
- Не обращай внимания. Древние языки - это просто отлично. Все, что дает возможность опереться на прошлое, полезно. Нельзя понять настоящее, не зная прошлого, а? Надо полагать, ты пойдешь в "Душок" изучать античную литературу? Или оставишь это до Оксфорда?
- Оксфорда?
- Ну, я всегда думал, что ты пойдешь в Оксфорд после здешнего университета. Конечно, ты должен поучиться тут, и, наверное, "Душок" подходит больше всего, раз я глава крупной канадской компании и все такое, - просто нехорошо будет, если мой сын все высшее образование получит за границей. Значит, "Душок", а потом Оксфорд. У тебя будет куча времени.
- А разве мне не надо поторапливаться?
- С чем?
- Я пока не знаю. Но в школе все думают, что надо как можно скорее изучать то, что собираешься.
- Я думаю, тебе не стоит торопиться с тем, что ты будешь делать.
- Да? А что я буду делать?
- А что ты хочешь?
- Если по правде, я хочу быть художником.
- Прекрасно. Это отличная профессия. Тот художник, который написал портрет твоей матери, - де Ласло, или как его там? - он, кажется, просто замечательно рисует. Но имей в виду, у него талант. А у тебя есть талант?
- Если честно, я не знаю. Мне надо выяснить.
- Превосходно.
- Я думал, ты хочешь, чтобы я пошел в бизнес.
- Дедушка считает, что ты для этого не годишься. Правду сказать, я тоже так считаю. Может, Артур для этого лучше подойдет. Он больше похож на банкира, чем ты. Я подумал, может, ты вместо бизнеса решишь попробовать себя в моем ремесле?
- Извини, я…
- В моей профессии. Давай начистоту. Ты знаешь или, может быть, догадываешься, что я в последние несколько лет был тесно связан с разведкой. Это удивительно интересный мир. Ты не знаешь, что я делал, и не узнаешь. Наверно, излишне предупреждать, что ты ни словом не должен никому обмолвиться о моей работе. О моей настоящей работе то есть. Люди всякое себе воображают. Но мне кажется, ты - как раз подходящий человек, а эта награда по античной литературе гораздо лучше подходит к нашей игре, чем работа с финансами. Лучший разведчик - тот, кто в глазах всего света занят чем-то совершенно другим, каким-то делом, которое с виду отнимает у него все свободное время. Художник - отличное прикрытие. Художники всюду путешествуют, встречаются с самыми разными людьми, и никто не удивляется, если они слегка со странностями.
- Я никогда об этом не думал.
- Вот и хорошо. Кто мечтает и всячески стремится стать разведчиком, у того точно ничего не получится. Слишком много рвения. В лучшем случае из них выходят дешевые филеры. Ты знаешь про свою сердечную слабость?
Сердечная слабость? Неужели это он про Искорку Грэм?
- Вижу, Макодрум тебе не сказал. У тебя, судя по всему, слабое сердце. Ничего страшного, но надо быть поосторожней. А это - самое оно для нашего дела. Кто-нибудь захочет узнать, почему ты не работаешь, - скажешь, что у тебя больное сердце, и все решат, что ты практически инвалид. Будешь бить баклуши и рисовать. Просто отлично. Про меня думали, что я всего лишь солдат. И до сих пор думают. Никто не ожидает от солдата умения соображать. Как и от художника.
- Ты хочешь сказать, что я буду… шпионом?
- Ох, Фрэнк, я тебя умоляю, забудь это слово! Это из той же оперы, что Филлипс Оппенгейм. Ничего подобного: ты будешь наблюдательным человеком, который ездит туда-сюда, и делает что ему в голову взбредет, и знакомится с самыми разными людьми. Никаких там фальшивых усов, не надо мазать лицо сажей и притворяться, что ты водонос Абдул. Будь собой и держи ухо востро. Пойдешь в "Душок", потом в Оксфорд, будешь набивать голову всем, что тебя интересует, и не слушай дураков - они непременно захотят, чтобы ты изучал что-нибудь такое, важное с их точки зрения. А у тебя - сердечная слабость, понимаешь?
- Но что мне надо будет делать?
- Не могу сказать. Может, просто будешь писать письма. Ну знаешь - дружеские письма кому-нибудь из знакомых про то да се. Имей в виду, я пока говорю навскидку. Поначалу совсем ничего не надо будет делать. Но я хочу, чтобы ты как можно скорее познакомился кое с кем. Я сведу тебя с ними этим летом, когда ты будешь в Англии.
- А я разве еду в Англию?
- А ты разве не хочешь?
- Хочу! Просто я об этом не думал.
- Тебе надо бы познакомиться с моей родней. Я раньше ничего не говорил, ведь это родня твоей матери и все такое, но в тебе не только эта компашка из "Сент-Килды". Мэри-Бен с ее патерами и всякой суетней и бабушка - она, конечно, хорошая женщина, но в конце концов будет вылитая мадам Тибодо. В твоей жизни есть и другие люди. Ты должен познакомиться с родней по моей линии. Мы ведь половина тебя, знаешь ли. Может, эта половина тебе понравится больше, чем родня из Блэрлогги.
- Папа, ты ненавидишь Блэрлогги?
- Не то чтобы ненавижу. Я не позволяю себе ненавидеть места, где приходится жить. Но я пожил в Блэрлогги - и хватит. А что?
- Я помню, на прощальном вечере, который ты давал в отеле в Блэрлогги… Вы с дедушкой одни были во фраках, и Альфонс Легарэ подошел пьяный, рассмеялся тебе в лицо и чиркнул спичкой по пластрону твоей рубашки.
- Я помню.
- Ты не дернулся, даже и бровью не повел. Но это было даже хуже, чем если бы ты его ударил, - настолько явно ты был в другом мире. Он ничем не мог тебя задеть. Я был просто восхищен. Это высокий класс.
- Ужасное выражение.
- Ну, мы так говорим, когда у кого-то есть настоящий стержень.
- Мм… спасибо, сынок. Ты же понимаешь, это все моя профессия. Держать себя в руках. Не делать глупостей.
- Даже если задета твоя честь? Даже ты кому-то доверял больше всех, а он оказался этого недостоин?
- Не стоит доверять людям, пока не узнаешь их как следует. Но ты явно имеешь в виду конкретного человека. О ком ты говорил?
- Папа, что ты думаешь про Фреда Маркхэма?
Деревянный Солдатик редко смеялся, но сейчас рассмеялся:
- Для человека его уровня он неплох, но уровень у него невысокий. Я, кажется, понял, о чем ты. Пускай Фред Маркхэм тебя не волнует. Он - заурядный человечек, неплохо развлекает многих женщин. Но у него нет того, что ты называешь стержнем.
- Но, папа, я видел, как он…