- Да нет, если только он как следует его прожуёт и переварит. Но чего в том хорошего, если это Слово торчит у тебя изо рта или вываливается из кармана - или, ещё хуже, мёртвым грузом на желудок легло? Какая же в этом жизнь для человеков? Коли ты исполнил всё, что услышал, - хорошо: значит, всё съеденное в дело пошло. А что сверх того - что слышишь, но не исполняешь, - то чем такого меньше, тем лучше. А если проповедуют о том, что вообще с делом не связано, то чем меньше к этому прислушиваться, тем здоровее будешь… Ну что, сэр, коли вы позавтракали, так, может, мы и пойдём потихоньку? Нет, до службы - то ещё долго, но сегодня воскресенье, а когда я ещё смогу неспешно прогуляться? Так что если вы не против, пойдёмте походим сначала по большому храму Господню, прежде чем завернуть в тот, что поменьше. Его тоже домом Господним величают, только я что - то сомневаюсь, так ли это на самом деле… Сейчас вот только шапку надену, и пойдём.
Донал охотно согласился, и они с сапожником, одетым в свою лучшую праздничную одежду (плотные штаны мышиного цвета и древний тёмно - синий сюртук с длинными фалдами и позолоченными пуговицами), неспешно зашагали по направлению к церкви. Разговаривали они точно так же, как и в любой другой день недели. Если каждый день человека не принадлежит Богу, то его воскресенья принадлежат Господу меньше всего.
Они вышли из города и вскоре уже шагали по лугу, вдоль которого бежала чистая речка, весело и деловито сверкающая в лучах утреннего солнца. На её берегах местные хозяйки отбеливали своё бельё, и длинные вереницы белоснежных простыней на ярко - зелёной траве радовали и глаз, и душу. Там и тут спокойно кормились грачи, зная, что сегодня они на целый день свободны от гонений, которые, увы, являются непременной частью жизни всякого, кто хочет творить добро. За речкой виднелась плоская равнина, убегающая к самому морю и разделённая на бесчисленные поля с разбросанными по ним фермами и крестьянскими домиками. Слева земля была не такая ровная и вздымалась невысокими холмами, многие из которых были покрыты лесом.
Примерно в полумиле от путников возвышался крупный холм, остроконечнее других, вершину которого венчал древний серый замок довольно угрюмого вида. Он выглядывал из радостной летней листвы, как огромная скала из тёплого моря, чётко выделяясь на чистой синеве июньского утра. Вокруг него росло множество деревьев, по большей части молодых, но у подножия холма Донал заметил совсем старые ели и осины, а около самых стен замка росли хрупкие берёзки с молочно - белыми стволами и лёгкие воздушные лиственницы, у которых, правда, был не слишком здоровый вид.
- И как же называется этот замок? - спросил Донал. - Вид у него довольно внушительный!
- Да обычно все говорят просто "замок", - ответил сапожник. - Раньше он назывался Грэмгрип. Сейчас принадлежит лордам Морвенам, но семейная фамилия у них Грэм, так что чаще всего просто говорят "замок Грэма". Там как раз наша Эппи и служит… Кстати, сэр, вы ведь так и не сказали, что за место себе ищете. Конечно, бедняк вроде меня мало чем поможет, но лучше всё ж таки знать, чтобы можно было и других расспросить, не подскажут ли чего. Вот так скажешь одному, другому - а слово - то потом ещё долго по свету летает и далеко: глядишь, откуда - нибудь да откликнется. Господь иногда такими путями на молитвы отвечает, что диву даёшься!
- Да я с радостью возьмусь за любую работу, - сказал Донал. - Но мне дали, что называется, хорошее образование, хотя, признаться, больше я узнал не из книжек, а из собственной нужды. И всё равно, меня больше тянет не к земле, а к людям. Так что лучше мне, наверное, быть не фермером, а учителем.
- А если у вас будет только один ученик или, скажем, два?
- Тоже хорошо - если мы друг другу приглянемся.
- Вчера Эппи сказала, что в замке поговаривают о том, чтобы найти учителя для их младшего мальчика. Вот как бы вам туда попасть?
- Пока ваш местный священник не вернётся, вряд ли у меня что - нибудь получится, - задумчиво проговорил Донал. - У меня к нему рекомендательное письмо; может, он меня и представит.
- Говорят, к среде должен вернуться.
- А что за люди живут в замке, вы не знаете? - спросил Донал.
- Знать - то знаю, - ответил Эндрю, - но только кое - какие вещи лучше узнать самому, чем от других. В каждом доме дела делаются по - своему, и без притирки ни у кого никогда не обходится. Так я и Эппи говорю, и не раз уже говорил.
Он замолчал и через минуту заговорил совсем о другом.
- Вы никогда не думали, сэр, что многие люди впервые по - настоящему проснутся, только когда умрут?
- Я не раз думал, - ответил Донал, - что на свете есть много всего такого, что мы пока никак не можем как следует додумать и обмозговать. Так что кое о чём лучше не рассуждать зря, а подождать, пока срок не придёт.
- Только не давайте воли почитателям закона и его буквы! Не позволяйте им убедить вас, что думать головой - не в воле Господней. Правда, чтобы думать по - хорошему и не свернуть с верной дороги, нужно слушаться. Сперва делай то, что уже знаешь, и тогда уж рассуждай себе спокойно о том, чего не знаешь. Сдаётся мне, Господь иногда нарочно помалкивает и кое - чего нам не открывает: чтобы мы думать не перестали. Чтобы ходили с Его светильником и освещали себе дорогу . Думаю, Царство Божие порой не растёт, как должно, во - первых, из - за того, что верующие не веруют, а во - вторых, из - за того, как они с Божьим законом обращаются. Ещё сами не успели ни одной крупицы истины за пояс заткнуть, а гляди, уже навязали непреподъёмные бремена и взвалили на своих ближних, на разум их да на совесть. Сами смотрят и ничего не понимают, о святом рассуждают так, что страшно становится! Но ведь и другим тоже расти не дают, как будто боятся, что те их обскачут… А Господь, ведь Он так велик и чуден, что сколько ни думай, Его не объемлешь!
Церковь находилась почти на самой окраине. Кладбище вокруг храма поросло высокой травой; ветер играл с ней, как с пшеничными колосьями, и многие могильные плиты уже почти совсем в ней утонули. Церковь, оставшаяся от давних католических времён, храбро подымалась из буйной зелени, как будто твёрдо решила стоять прямо, не обращая внимания на свою убогость и увечность. Они вошли в её пыльные, затхлые сумерки. Сапожник повёл своего друга в укромный уголок за большой колонной, где их уже поджидала Дори.
Служба показалась Доналу не такой утомительной, как обычно; в проповеди чувствовались мысли и душа, и потому сердце Донала невольно потянулось к человеку, который готов был открыто признаться, что многого не понимает.
- Хорошая была проповедь, - заметил сапожник, когда они шли домой.
По чести сказать, Донал не нашёл в ней ничего особенно хорошего, но старый Эндрю был явно опытнее, и ему было легче судить. Донал же услышал в ней кое - что такое, о чём раньше никогда не думал. Многие прихожане непрестанно требуют от своих пастырей чего - нибудь новенького, другим всегда подавай только старое и проверенное временем. На самом же деле нужно, чтобы из сокровищницы дома Господня пастыри - домоуправители выносили и то, и другое.
- Наверное, проповедь и вправду была хорошая и всё в ней было правильно, как ты, Эндрю, и говоришь, - сказала Дори, - только я что - то ничегошеньки в ней не поняла.
- Я не говорил, что в ней всё было правильно, - возразил ей муж. - Такого у человеков, пожалуй, вообще не бывает. Просто обыкновенная хорошая проповедь, вот и всё.
- А почему он сказал, что чудеса - это никакие не аллегории и не прообразы?
- Потому что так оно и есть, - ответил сапожник.
- Ой, Эндрю, объяснил бы ты мне попроще, что тут к чему.
- Да он всего - навсего сказал, что то море, по которому пошёл Пётр - это вовсе не прообраз внутренних духовных борений человеческой души и уж точно не прообраз метаний и волнений Церкви Христовой. То есть, конечно, и такое можно здесь усмотреть, но, прежде всего, море - это просто море! Пётр ведь не думал ни о каких прообразах; не думал, кто и как будет толковать про море и про лодку. Для него только и была, что та ужасная минута: волны ярятся, ветер над головой свистит. Настоящая опасность и настоящий страх; или доверишься Господу, или пойдёшь ко дну. Так и мы. Что бы ни случилось - в доме пожар, или вода над головой смыкается, или лошадь с конюшни убежала - надо довериться Господу и всё тут. И если человек в таких вот делах не умеет Богу доверять, я за его веру ни в чём другом не поручусь. Бог - это не просто мысль в ворохе других мыслей, а живая Сила в нашем мире, где волны мокрые, ветер хлёсткий, огонь жаркий, а лошади настоящие. Кто научился верить, что Бог исцеляет больные головы, тот скорее к Нему прибежит и с сокрушённым сердцем. А кто не верит, что Бог заботится о бренном теле, вряд ли поверит, что Ему есть дело до пытливого духа. Так что, по - моему, этот проповедник знает, что говорит.
- А я ничего такого не услышал, - удивился Донал.
- Не услышали? А мне так показалось, что он как раз об этом и толковал.
- Должно быть, я плохо слушал, - вздохнул Донал. - Но то, что вы сейчас сказали, истинная правда. Вернее и быть не может.
Остаток дня прошёл мирно и спокойно. У Донала появились ещё одни отец и мать.