- Заслуга не моя, - скромничал Фери, - это заслуга предков и ореол имени Ности.
- Единогласие я понимаю так, amice, что мой голос, как ни крути, всего один голос.
- Прошу прощения, главное, что я исправник.
- Само собой разумеется. У Наполеона тоже не допытывались, каким образом он стал первым консулом. Но когда не допытывались? Когда он был уже императором. Ибо тогда допытываться стало неразумно. Ты же пока не император, и даже я не император. Поэтому для начала хорошо бы заставить людей немножко тебя полюбить. Я и телеграфировал для того, чтобы ты скорее приступил к делу.
-. Охотно, но с чего начать?
- Это я тебе скажу. Ты дашь присягу. Присяга обычно бывает ложной, так как ни один исправник ее не выполняет. Этого, впрочем, сам господь не требует, у него других дел хватает, станет он следить за комитатской администрацией! Но вот кто поистине жаждет, чтобы ты нарушил присягу, так это влиятельные члены уездных комитетов, олигархи-лилипуты, которые имеют по две-три сотни хольдов земли. А не пойдешь им навстречу, изведут, выживут, подножки будут ставить, замучают дисциплинарными делами, и жизнь твоя уже на земле превратится в ад. Стало быть, тебе следует нанести визиты всем влиятельным людям уезда и постараться понравиться, показаться приятным и достойным человеком.
- Гм, конечно, но…
- Знаю, ты хочешь сказать, что тебе нужен выезд и бравый гайдук на запятках, немного мелочи для карт и чаевых. Нельзя же тебе, коли предложат партию в тарок, ответить, что ты не умеешь. Невежде нечего браться за эту должность. Ну, это ты хотел сказать, верно?
- Премудрый Соломон не сказал бы лучше. С твоих уст струится мед и святая истина.
- Ну, а все остальное пойдет само собой. Квартиру можешь снять в Воглани, опекунский совет сдает дом покойного исправника, экономку не нанимай, а то сразу распустят сплетни, будь она дряхлее вдовы Мафусаила. Насчет питания тебе беспокоиться нечего, исправник вечно таскается по уезду, и повсюду его кормят, как паука. Представь, как я зол! Они вымели моего любимого паука! Его паутина вот тут была, у окна, над моим письменным столом. Губернаторского паука, ха, ха, ха! Узнал бы Клементи, сразу бы написал что-нибудь юмористическое. Ты знаешь Клементи?.
- Нет.
- О, если бы и мне его не знать! Да, так я уже сказал тебе: не держи экономку и вообще не заводи домашнего хозяйства, ведь ты сегодня здесь, завтра там, тебя вместе с твоим гайдуком прекрасно прокормят в помещичьих усадьбах да замках. Только не вздумай проговориться гайдуку или написать в альбом барышне, какие блюда больше любишь, если, конечно, не желаешь семьсот десять раз в году есть галушки с вареньем или лапшу с капустой, смотря, что шепнет хозяйкам гайдук, когда возьмутся они его допрашивать. Запрети ему под страхом смерти либо двадцати пяти горячих о твоих вкусах публично высказываться, и у тебя такое разнообразное меню будет, самому канонику впору, вот посмотришь.
- Допустим, дорогой Израиль, но остальное?
- Об остальном я позаботился. Я нанял тебе гайдука и кучера.
- Ты очаровательнейший зять на свете, - рассыпался в благодарностях Фери, - и предусмотрительнейший губернатор!
- Во-первых, вот тебе сотня, даю ее в долг из восьми процентов годовых. И не думай, что меня можно доить. Все, что я до сих пор тебе давал, записано, и ты еще заплатишь проценты когда будет из чего. А ведь будет! (Он со значением подмигнул левым глазом.) Лошадей тебе я выбирал сам из красавцев собственного завода. (Ясно, что отобрал он худших.) Цена им семьсот форинтов, по-родственному, - с легкомысленного юнца вроде тебя, если б, конечно, еще такой нашелся, я мог бы и вдвое содрать. А бричку я велел из Крапеца пригнать. Она не новая но истинному барину так и положено, ведь если новую взять подумают, что ты только начинаешь барином становиться, а тебе надо делать вид, будто ты продолжаешь им быть. Для этого лучше нет ветхой брички, она вроде старого дворянства. Впрочем, Бубеник велел ее починить, выглядит она великолепно, и лаком ее покрыли, как эту, ну, как ее… клетку.
Из скудного словаря своего он выбрал именно это слово, потому что оно стояло ближе всего к действительности: дома, в Крапеце, жили и неслись в этой бричке куры и прочая домашняя птица.
Краткое описание выезда спустило господина Фери с небес на землю и весьма его расстроило, однако он промолчал и только нервически покручивал усы.
- Все это я обещал твоему отцу, - продолжал зять. - А Коперецкий либо помрет, либо сдержит слово. Nota bene : цена брички двести пятьдесят форинтов, а упряжь я тебе одалживаю временно, но, если вы ее изорвете, говорю заранее, она стоит, семьдесят форинтов, ибо clara pacta, boni amici , мой милый Фери. Тебе очень понравится выезд, как раз для исправника подходит. Всю жизнь будешь меня благословлять. Но все же не очень-то доверяй моим родственным чувствам, ты, вероятно, слышал, что я немного с придурью. Это тебе и сестра подтвердит, если мне не веришь. Я говорил, что завтра она приезжает?
- Нет.
- Значит, теперь говорю. Она приедет, и на масленицу я дам большой бал. Разумеется, ты будешь приглашен. Но теперь речь не о том. Хочу тебя предостеречь, чтобы ты не очень-то доверял моим чувствам. Вот сейчас, например, ты явился к губернатору, а встретил зятя, но может случиться, придешь как-нибудь к зятю по тому или иному делу, а встретишь губернатора. Ну-с, господин исправник, теперь вы свободны! Бубеник проводит вас в "Синий шар", где находятся ваши лошади и слуги. Оплатите счет и отправляйтесь в уезд, пока только знакомиться.
Выслушав главу комитата, Ности покорно повернулся и, не ожидая, что ему протянут руку, направился к двери. Коперецкому понравилось такое послушание, и он любезно окликнул шурина:
- Погоди, побудь еще немного. Вижу, в тебе кроется отличный чиновник, ты нашел верную тропку и не намерен злоупотреблять родственными связями, чего, признаюсь, я побаивался. Ну, присаживайся, возьми сигару, а я поищу для тебя полезные инструкции. Отдам тебе их бесплатно.
Он открыл ящик письменного стола и долго в нем рылся, бранясь, что не может найти нужных бумаг, ругал поочередно Бубеника, Малинку, пока Фери не надоело.
- Право, не утруждайся, прошу тебя, я куплю по дороге в книжной лавке.
- Что ты купишь в книжной лавке? - удивился губернатор.
- Как что? Какое-нибудь карманное руководство по управлению. Разве ты не это хочешь мне подарить? Коперецкий рассмеялся и добродушно потрепал шурина по спине.
- Ох, и дурень же ты! Что за ерунда тебе в голову лезет? Упаси меня бог книжки тебе навязывать! Заруби себе на носу, душа моя, любовь в аптеке покупать, а страной по книгам управлять - верная гибель.
- Но как же я научусь управлять? Ты ведь знаешь, я никогда такими делами не занимался.
- Как научишься? Э, тут все, что угодно, научить может, только не книга. Бричка, например, научит - тряханет на ухабе, вот и велишь дорогу отремонтировать. Лошади твои споткнутся либо на мост не пойдут, значит, с перилами беда или доски прохудились, надо приказать исправить. Увидишь где-то, из сарая дышло торчит, на проезжую дорогу выпирает, так что пьянчужка какой-нибудь в темноте, чего доброго, налетит да разобьется, - велишь хозяину коляску убрать, коли не хочет он, чтоб дышло спилили по твоему приказу. Административное управление самое легкое дело на свете. Надо уметь видеть а приказывать, вот и все. Но, конечно, исправник должен и такт соблюдать. Ежели что полезное делаешь, раструби повсюду, пусть у всех на виду будет, а прикажешь всыпать кому двадцать пять горячих, позаботься, чтобы свидетелей не было, теперь-то говорят, нельзя людей сечь. Не из-за министра, из-за газетчиков этих. Где порядка нет, навести надо. Где правда сильнее людей там за правду стоять нужно, а где человек сильнее правды, надо его сторону держать. Стало быть, самая великая наука, брат людей знать как следует, с пят и до самой макушки. Об этом и говорится в моих "полезных инструкциях", которые я ищу - ага, вот они! Спрятались, собаки, среди всякой дурацкой писанины. (Он вытащил небольшую папку и поискал бумаги, относившиеся к Вогланьскому уезду.)
- Вот оно, руководство, - многозначительно произнес он - изучи, как Библию, следуй ему, и тогда жизнь твоя в этом уезде будет долгой.
А в полезных инструкциях говорилось о самых сановных и горластых семьях уезда, и о разумном дипломатическом подходе, рекомендуемом при общении с ними. Говорилось об этом таким образом:
М е з е р н е. Петер Бришкаи (триста хольдов), любит латинских классиков, ничем иным его не возьмешь, рьяный кальвинист, держаться с ним надо грубо, сюсюканья не терпит.
Воглань. Карой Враца, разбогатевший бакалейщик, человек тщеславный, стоит перейти с ним на "ты", и он в твоих руках.
Б а р к а н ь. Габор Терек, крупный помещик и первостатейный осел, следует хвалить его овец и заказывать у него сладкую палинку собственного его производства.
Кае а д. Даниэль Корго (четыреста хольдов), много родственников, чем больше бранить их, тем лучше.
Алшо-Рекеттеш. Михай Тоот, демократ, немного сумасброд, но добряк, может быть полезен, хотя пока большого влияния не имеет. Не любит хвастовства.