Степь преображалась ночью. Вялая, разморенная зноем, она начинала оживать с наступлением сумерек. По дорогам с востока подходили свежие резервы. Слышался тяжкий шаг многотысячной пехоты. Но эта тяжкая поступь вдруг заглушалась грохотом моторов: шли танки и автомашины с орудийными прицепами. Устрашающе-грозный лязг гусениц разносился по степи до рассвета. Затем танкисты сворачивали с большаков и проселочных дорог в балки и овраги, чтобы не дразнить воздушных пиратов и не испытывать собственную судьбу. Днем отдыхали в укрытиях, а с наступлением темноты - снова на марше.
Южная пограничная дивизия, - в нее влился морозовский полк, - несколько суток стояла в семидесятикилометровом отдалении от линии фронта. В ночь на седьмое июля, когда стало известно, что немецкие танки потеснили нашу оборону, командир Южной дивизии, полковник Сенчин получил приказ: срочно перебросить полки во второй эшелон обороны - на высоты.
Дивизия форсированным маршем, на полуторках и "студебеккерах" двинулась к фронту. Сам Сенчин, опережая боевые порядки дивизии, выехал, в сопровождении разведчиков, раньше. Несколько вездеходов к вечеру достигли высот. Сенчин попытался установить связь со стоящей впереди пехотной дивизией, - не получилось. Отправился с разведчиками выяснить обстановку. Вездеходы спустились в низину и, устремившись на север, вскоре оказались в зоне "тылов" впереди-стоящей дивизии. По проселку, навстречу, служба медсанбата везла раненых - несколько машин тянулись одна за другой. Сенчин остановил головную, спросил у шофера местонахождение штаба. Шофер указал вправо. Вездеходы разведчиков промчались вдоль третьей линии траншей и остановились возле блиндажа. Молодцеватый лейтенант в сумерках принял Иргизова за командира - лихо козырнул ему, но, увидев рядом полковничьи погоны на Сенчине, извинился и повел его в блиндаж. Командир пехотной дивизии был знаком Сенчину - встретились рукопожатием. Сели к пустому снарядному ящику.
- Тихо что-то у тебя, - сказал Сенчин.
- Пока тихо, - согласился комдив. - На рассвете пойдут… Ждем. Танки прорвали вчера оборону впередистоящих частей на всю глубину. Бронебойщиков бы мне побольше…
Сенчин сообщил, что боеприпасы на подходе - сам видел. Пообещав добрую поддержку, нанес на свою карту местонахождение войск. Уточнив обстановку, распрощался.
На высоты возвратились в полночь. Гигантское плато было скрыто темнотой ночи. Ни огонька, ни искорки - полная маскировка. Только суета и неразбериха. Отовсюду неслись крики, ругань, гул машин и лязг гусениц.
Уже выставлены были передовые дозоры от всех полков. "Газик" командира дивизии то и дело останавливали часовые и спрашивали пароль. Сенчин выходил из машины, в сопровождении офицеров, поднимался к траншеям - они хорошо сохранились после зимне-весенних боев, только заросли травой и бурьяном. Бойцы, получив приказ, до утра окопаться и быть в полной боевой готовности, устало - с прибаутками и ворчанием, орудовали штыковыми лопатами. Продвигаясь по плато, Сенчин задержался в расположении полка Морозова. Командир полка тотчас появился откуда-то из темноты.
- Тут на фланге небольшая рощица. Может, там расположить орудия? Оттуда стопроцентный обзор местности, - предложил он комдиву.
Сенчии вздернул подбородок, усмехнулся.
- Ты думаешь, немцы такие дураки, что не поймут тебя? Рощицу они в первую очередь сожгут, чтобы глаза не мозолила. А вместе с рощей сгорят и все твои орудия.
- Да ведь к ней не так-то просто подступиться - косогор крут, - не согласился Морозов.
Сенчин не стал спорить - в конце концов, на то и командир полка, чтобы решать задачи самостоятельно. Уезжая от Морозова, разрешил сопровождавшим его разведчикам остаться.
- Ну, что там - спокойно? - спросил Морозов.
Иргизов стряхнул пыль с пилотки.
- Утром, наверняка, придется вступить в бой. Обстановка сложная. На позициях - прорыв. Сдержит ли танковый удар пехота - вот вопрос!
- Ну-ну, тоже мне стратег, - недовольно проворчал Морозов. - Слишком быстро ты разобрался во всем.
- Я говорю о реальных вещах, товарищ полковник.
- Я тоже действую вполне реально. Разведчиков твоих я отправил к бойцам Каюмова. Нечего им тут околачиваться. Сам тоже отправляйся к нему. Сядешь на рацию. Ставь свою таратайку где-нибудь во фланге. Можно возле рощи.
- Есть, товарищ полковник.
Басовитый, с небольшим акцентом голос Акмурада Каюмова гремел поодаль. Иргизов догадался - капитан злится на своих батарейцев за то, что не научились видеть в кромешной тьме.
- Куда ты, харам-зада, заехал? - распекал он кого-то из своих подчиненных. - Неужто дорогу не видишь - она перед тобой, как на ладони! Пора уже научиться видеть с закрытыми глазами - на войне же!
"Студебеккеры", таща на прицепах противотанковые орудия, ползли в темноте по низине к высотам, расположенным севернее деревни. Расчеты знали о своих "высотках" по карте, но здесь, на местности, да еще ночью сориентироваться было трудно. Иргизов подоспел вовремя: выехав на своем вездеходе, вместе с сержантом Супруновым и радистом вперед артиллерийской батареи, остановил движение.
- Каюмов! Капитан Каюмов, отзовись! - прокричал Иргизов в темноту.
- Ха, разведка тут под ногами топчется! - оживился, подходя Акмурад. - Убери свою каломбину, а то раздавим. Куда направляешься?
- К тебе, капитан. Командиром полка послан, чтобы помочь разобраться - что к чему.
- Тут сам черт не разберется! - Акмурад сплюнул, вынул портсигар, щелкнул крышкой, дунул в мундштук.
- Не пори горячку, я изучил все подходы к высотам. Тут, по неосмотрительности, и в овраг можно залететь. Через час начнет рассветать - без всякой суеты разместишь орудия и окопаешься. Нам с тобой к березняку - километра три до него. Морозов приказал передать тебе, чтобы поставил два взвода на правом фланге возможного прорыва немцев. Я тоже буду с тобой: оттуда хороший обзор для корректировки огня.
Акмурад, жадно затягиваясь дымком, повернулся назад, прислушиваясь к отдаленному нарастающему гулу.
- Слышишь? - сказал настороженно. - Танковая дивизия приближается. Здесь, этой низиной пройдут. Подавят впотьмах к чертовой матери - и орудия, и машины. Танкисты выходят на стык двух армий: надо освободить им дорогу.
Офицеры сели в вездеход. Каюмов велел водителю первой машины следовать за ним. Иргизовский шофер уверенно повел "газик" и первым указал на высоту, Каюмов распорядился занять ее одному из артиллерийских расчетов. Задний "студебеккер" с орудием свернул с дороги: было видно, как он карабкался по склону.
Уже совсем рассвело и на севере, на передовой, заработала артиллерия, заволакивая горизонт черным дымом, когда артиллеристы капитана Каюмова заняли позицию на возвышенности, у небольшой рощи. Орудия тотчас замаскировали срубленными ветвями. "Студебеккеры" поставили в самой роще. Спуск в низину оказался довольно крутым. Сойдя вниз, офицеры восхитились выбранной высоткой. Иргизов прошелся взглядом по склону от подножия до леска, сказал:
- Слушай, Акмурад, неужели тяжелые "тигры" или те же "пантеры" смогут одолеть этот подъем?
- Смогут, - подумав, отозвался капитан. - Иное дело - на какой скорости, а это для нас главное. Пока они будут лезть-карячиться, мы сможем палить по ним прямо в упор. Но полезут они сюда непременно.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что мы им с фланга мешать сильно будем, когда они кинутся на прорыв. К тому же, за нами, за этим вот березняком - большая дорога. Наверняка, фашистские танки попытаются сократить путь - полезут на рощу. Именно из этих соображений и отправил нас сюда Морозов - чтобы задержать "тигров". Я хорошо понял командира полка. Давай поднимемся вверх, закусим малость, а то потом некогда будет.
Иргизов, идя следом за Каюмовым, недовольно заметил:
- Мы только и говорим о прорыве. Но надо остановить их на подходе - во что бы то ни стало. Неужели при такой плотности артиллерийского огня - девяносто стволов на каждый километр - не сможем их утопить в огне?
- Все будет зависеть от нас, Иргизов. Станем на смерть - значит остановим.
Едва они поднялись к роще, из нее, отряхивая коленки, вышел радист.
- Товарищ капитан, полковник Морозов приказывает отправить все четыре "студебеккера" на подвоз боеприпасов. Говорит, через час вернутся.
- Позавтракаешь тут, - пробурчал Акмурад. - Ну-ка, быстро, товарищи, разгружайте машины.
Артиллеристы понесли к орудиям ящики со снарядами. Вскоре порожние машины двинулись по склону вниз.
- Быстрей, быстрей! - прокричал капитан Каюмов вслед, и с опаской посмотрел в небо: - Вот диалектика! Стоит сделать доброе дело, как тут же является зло. Ну, откуда она - словно специально поджидала!
Из-за горизонта, надрывно гудя, выплыла фашистская "рама". Деловито прошлась над высотами. Иргизов с досадой сплюнул:
- Сейчас саданут по "студерам".
- Хуже будет, если эта двухбрюхая сука успела увидеть - откуда выехала "студера", - с опаской сказал Акмурад. - Если засекла нас - жди, сейчас начнет бомбить.
"Рама" однако прошла на Поныри. Вскоре в мглистом утреннем небе появились советские истребители. Сразу четыре звена. "Рама" вернулась назад и скрылась за линией фронта.
- Что же зенитчики-то молчали, словно воды в рот набрали?! - сердито сказал Супрунов. - Могли бы пришить ее на такой высоте. Прикажите им, товарищ капитан, по рации.
- Ты вот что, сержант, - посоветовал капитан Каюмов. - Поперед батьки в пекло не лезь - это раз. А во-вторых, - бери нож и открывай тушенку. Хлеб, заодно, не забудь нарезать.