Здание, где находилось правление колхоза, было сложено из больших камней и окрашено в голубой цвет. В конторе, куда нас провели, стоял длинный стол и десятка два стульев. Мы все уселись. Напротив длинного стола стоял другой стол, поменьше, весь заваленный бумагами. За этим столом сидел совсем еще молодой человек с глубокими черными глазами, черной бородкой, одетый в черный костюм. Это и был старший сын старика. Старик с гордостью представил его мне. Когда я прижимал его руку, мне показалось, что его лицо мне знакомо, что я где-то встречался с ним раньше. Но где? В первую минуту я не мог вспомнить, где я видел его. Мы начали беседовать. Он произнес несколько приветственных фраз, и я отметил, что голос у него низкий, а говорит он очень серьезно, отчетливо произнося каждое слово.
- Мы живем в узкой долине. Колхоз наш маленький, земли у нас немного. Ничего интересного…
Старик рассерженно стукнул кулаком по столу:
- Это почему у нас "ничего интересного нет"?! Где еще ты найдешь такой виноградник, как у нас? В прошлом году мы заняли первое место по винограду! И все это тебе кажется неинтересным?!
И старик снова стукнул по столу, вызвав общий смех. В глазах сына засверкали искорки радости. Он тоже улыбнулся и обратился ко мне:
- Может быть, вы хотите о чем-нибудь спросить меня?
- Сколько человек живет в деревне?
- В деревне шестьсот двенадцать человек, но работать из них могут около четырехсот.
- Сколько урожаев вы снимаете в год?
- Один, - ответил молодой председатель, - везде в Советском Союзе снимают один урожай в год. Пока один. Пока у нас зимой ничего не может расти.
- А что вы выращиваете?
- Две трети земли у нас занято под кукурузу, а на остальной площади мы выращиваем виноград, который приносит нам все больше и больше дохода.
- Сколько приблизительно зарабатывает в год крестьянская семья?
- Это зависит от числа членов семьи и от того, как они работают, - ответил председатель.
- Ну хоть в среднем! - настаивал я.
Черные брови юноши сдвинулись, и он неторопливо и серьезно начал:
- В нашем колхозе даже самая маленькая семья получает в год не меньше пяти тысяч рублей, но есть и такие семьи, которые в месяц зарабатывают две - две с половиной тысячи рублей. Поэтому я думаю, что не ошибусь, если скажу, что в среднем каждая семья зарабатывает от семисот до девятисот рублей в месяц.
Тем временем в комнату вошли еще несколько колхозников, которые с большим интересом прислушивались к нашей беседе. Один из вновь вошедших, высокий, стройный парень, очень смуглый, но с огненными волосами, стряхнув пепел со своей сигареты, добавил:
- Это еще не все. Каждый из нас получает доход и от своего приусадебного участка, который предназначен для выращивания зелени и овощей для дома. На этом участке мы выращиваем и виноград, на котором совсем неплохо зарабатываем. Возьмите меня: я в прошлом году продал винограду на две тысячи рублей.
- Но ведь вы целый день работаете на колхозных полях, когда же вы обрабатываете свои приусадебные участки? - заинтересовался я.
- Свои? - спросил рыжий и засмеялся. - Теперь у нас вся земля своя. И колхозная - своя, и своя - своя. Вся земля теперь у нас советская. Пять дней в неделю мы работаем на колхозной земле, а два дня - на приусадебной!
- Сколько грамотных в деревне?
- Все. В нашем колхозе есть и своя небольшая библиотека, в ней три тысячи томов. Хотите взглянуть?
В этой маленькой библиотеке маленькой деревни я нашел книги Тагора - "Гитанджали" и "Садовник".
- Я очень люблю Тагора! - сказал молодой председатель, бережно перелистывая страницы книги. Он нашел то, что искал, и с вдохновением прочел отрывок из "Садовника".
Закрыв книгу, он сказал:
- Очень хорошо!
Я осмотрел семь домов в этой деревне, стараясь заходить в те из них, которые снаружи выглядели самыми грязными и непривлекательными. Перед каждым была деревянная веранда, стены домов были сложены из камня, крыши - черепичные. Над верандами были протянуты веревки, на которых сушилось белье. Кое-где спали собаки. При виде чужих они начинали лаять, но потом, разглядев знакомые лица жителей деревни, унимались. Снаружи те дома, в которые мы зашли, не представляли собой ничего особенного, но внутри было очень чисто и опрятно. Каждый дом состоял из двух комнат и кухни, в каждом доме я видел радиоприемники, деревянные или металлические кровати с хорошими пружинными матрацами, кровати были застланы чистыми и нарядными покрывалами; на стенах - картины; на окнах и дверях висят кружевные занавески, часто сделанные вручную женщинами. В трех домах из семи я видел швейные машины. Книги я видел в каждом доме, но в двух домах я нашел книги только по сельскому хозяйству, а в остальных пяти - художественную литературу, и в большом количестве. Я видел книги русских и грузинских писателей, а из иностранных - книги Фучика и Драйзера.
На веранде около каждого дома висел маленький рукомойник с горячей водой, около него лежало мыло, рядом висело полотенце.
- Не покормив, мы тебя теперь не отпустим! - сказал мне белобородый старик.
Но мои спутники решительно запротестовали.
- Нет, нет, это невозможно! Ведь заранее было решено, что обедать вы будете в Гори! Там уже все приготовлено!
Но старик не уступал и упрямо качал головой:
- Первый раз к нам в колхоз приехал гость из Индии, и мы не отпустим его голодным! Так нельзя!
Старик произнес это с такой силой, что моим спутникам волей-неволей пришлось замолчать и согласиться. Старик повел нас к себе.
Нас было ни много ни мало - одиннадцать человек, поэтому из соседних домов сбежались на помощь женщины, и вскоре из кухни к веранде начал распространяться аппетитный запах курицы. Женщины пекли пирожки с мясом и разогревали лепешки. В одной комнате сдвинули столы так, что получился один длинный стол для гостей. Женщины стали накрывать на стол: курица, мясо в подливе двух видов, лепешки, сладости, виноградные вина трех сортов. Гости и хозяева стали провозглашать заздравные тосты, началась застольная беседа. Очень скоро мы все сидели, смеялись и болтали, как члены одной семьи.
Председатель колхоза, который сидел недалеко от меня, сказал мне:
- Вы все время на меня смотрите. В чем дело?
И на несколько минут я забыл обо всем. Я забыл о том, в какой стране я нахожусь, забыл о том, где я сижу. Что это за люди сидят вокруг меня? На несколько минут я перенесся из этой деревни в другую деревню - к себе на родину - в маленькую кашмирскую деревеньку, где прошло мое детство.
Я вспомнил долину, по которой текли две реки. Пространство между ними поросло травой. Долина заросла деревьями дикого граната и шелковицы; нежные фиалки, как пугливые девственницы, прятались среди камней. Часто я и мой друг Бхаду лежали на траве, глядя на ласточек, летящих высоко в небе. Куда ушли те годы, когда каждое утро было открытием, а каждый вечер - чудом. Как далеки от меня теперь волшебные месяцы и годы моего детства. Исчезла голубая река из долины воспоминаний.
- Ты похож на Бхаду, - со вздохом сказал я.
- На какого Бхаду?
- На Бхаду, друга моего детства!
- А где он сейчас?
- Где он сейчас? Так много лет прошло с тех пор! Отец Бхаду был арендатором у одного помещика - брахмана. У него был крохотный клочок земли и глинобитный домишко, два больших дерева джиды отбрасывали на него свою густую тень. Мы с Бхаду частенько уплетали ярко-красную джиду, сидя под этими деревьями; а когда нам случалось до крови наколоть палец о колючки, мы утешали себя тем, что старались заглушить боль от ранки сладостью плодов. Это средство хорошо знают все мальчишки, которые рвут с деревьев плоды.
- Но что же было потом с Бхаду? - с беспокойством спросил меня председатель колхоза.
- Однажды Бхаду не пришел в школу. Нам сказали, что его мать умерла от чахотки. Месяца три после этого он совсем не показывался в школу - ему пришлось помогать своему отцу. Однако дружба наша оставалась по-прежнему прочной. Каждый день после уроков я приходил к нему, и мы вдвоем убегали на берег реки играть, бегать и ловить бабочек. В то время бабочки были удивительно красивых цветов. Знать бы, куда они девались теперь - прелестные бабочки моего детства… Они даже разговаривали с нами…
- А что же потом?
- Прошла весна. Миновало и лето. Пришла и ушла осень. В один из первых зимних снежных дней, когда в школе начались каникулы, я побежал к Бхаду, но его не оказалось дома. Домик был со всех сторон занесен снегом, дверь была открыта настежь и негромко хлопала под порывами снежного ветра. В очаге не было огня, постель не застлана одеялом. В доме никого не было, он был пуст.
- Бхаду! Бхаду! - громко позвал я.
Сильный порыв ветра подхватил мой голос и далеко разнес его. Он зазвучал в окрестностях домика и прозвучал над вершинами деревьев. Но Бхаду не откликнулся на мой зов - его нигде не было. Все было тихо.
- Куда же девался Бхаду?
- Не знаю. На другой день люди рассказали, что наш помещик согнал отца Бхаду с земли и он ушел из деревни, взяв с собой сына, ушел на заработки. Тогда я понял, почему дом Бхаду был открыт, а очаг холоден, почему на снегу остались следы двух пар ног - больших и маленьких. Одиноко стояли два дерева, и ветви их казались покрытыми колючками из снега…
- Бхаду был очень похож на тебя, - сказал я председателю колхоза. - У него был такой же лоб, такие же волосы и глаза, он так же смеялся, как ты. Понимаешь, мне на минутку показалось, что мой Бхаду приехал в Советский Союз.
Глаза председателя казались печальными. Он слегка улыбнулся, и я увидел, как эти влажные глаза засветились огоньком радости. Он негромко заговорил: