- Нет, мы и не подумаем это делать, - зарычал Глэндон так грозно, как стал бы рычать первобытный зверь. - Продолжайте интервью.
Но интервью не налаживалось. Разговор вел и поддерживал один Стьюбенер, и этого было достаточно, чтобы раздражать Мод. Пэт молчал. Она изучала его тонкое лицо, широко расставленные ясные синие глаза, хорошо сформированный, почти орлиный нос, твердые целомудренные губы, со своеобразно мягким выражением в углах рта - в этом лице не было и намека на угрюмость. "Если все, что о нем пишут в газетах, правда, то его наружность очень обманчива", - решила она про себя. Тщетно искала она признака "клейма" зверя и так же тщетно старалась вовлечь его в разговор. Она слишком мало знала о призовых боксерах и об арене, и стоило ей затронуть какой-нибудь интересовавший ее вопрос, как Стьюбенер перебивал ее потоком непрерывно струящихся сведений.
- Жизнь боксера - это очень интересно, - сказала она как-то, и со вздохом прибавила: - Я хотела бы узнать ее поближе. Скажите, зачем вы, собственно, состязаетесь? О, вопрос о деньгах я оставляю в стороне (последнее относилось к Стьюбенеру). Вам это доставляет удовольствие? Возбуждает ли вас это соревнование с другими людьми? Мне трудно выразить мою мысль, вы должны мне помочь в этом.
Пэт и Стьюбенер заговорили одновременно.
- Вначале меня бокс не интересовал.
- Видите ли, это было для него слишком пустяковым делом, - прервал его Стьюбенер.
- Но потом, - продолжал Пэт, - когда пришлось состязаться с хорошими бойцами, настоящими и крупными боксерами, дело показалось мне более…
- Достойным вас? - подсказала она.
- Да, вы верно поняли, - более достойным меня. Я увидел, что дорожу своей победой… да, действительно дорожу. Но все же бокс поглощает меня целиком. Видите ли, каждый матч является проблемой, которую я должен разрешить моим мозгом и мускулами, хотя до сих пор я еще ни разу не сомневался в исходе состязания.
- Исход его матчей никогда не приходилось отдавать рефери, - заявил Стьюбенер. - Он своим "нокаутом" решал всегда сам вопрос о победе.
- Именно эта уверенность в исходе состязания и лишает меня всех ощущений, что составляет главную привлекательность бокса, - закончил Пэт.
- Может, вам придется испытать эти ощущения в борьбе с Джимом Хэнфордом, - сказал импресарио.
Пэт улыбнулся, но ничего не сказал.
- Расскажите мне еще что-нибудь, - настаивала она, - расскажите о ваших ощущениях во время бокса.
И тут Пэт удивил своего импресарио, мисс Сэнгстер и себя самого, выпалив одним духом:
- Мне кажется, что не стоит говорить о таких вещах. У меня такое чувство, словно существует множество более важных и интересных вопросов, о каких нам следовало бы поговорить. Я…
Он внезапно остановился, соображая, что он, собственно, сказал, но не сознавая, почему он все это говорил.
- Да, конечно, - с жаром подхватила она. - Вы правы. Только тогда и получается интересное интервью - вы видите подлинное лицо человека.
Но Пэт больше не раскрывал рта, а Стьюбенер занялся статистикой - он сравнивал вес, размеры и объем своего чемпиона с весом, размерами и объемами Сэндоу, Грозного Турка, Джеффри и других современных силачей. Это очень мало занимало Мод Сэнгстер, и она не скрывала своей скуки и нетерпения. Случайно ее глаза остановились на "Сонетах" Шекспира. Она схватила книгу и вопросительно поглядела на Стьюбенера.
- Это книга Пэта, - сказал он. - Он помешан на стихах, цветной фотографии, картинных галереях и прочих вещах. Только, сохрани Боже, не пишите об этом в газетах ничего. Вы этим погубите всю его репутацию.
Она укоризненно посмотрела на Глэндона, и тот сразу смутился. Она была в восторге. Робкий юноша, ростом - гигант, один из королей бокса - читает стихи, ходит по музеям и занимается цветной фотографией! О первобытном звере тут не могло быть и речи. Она догадалась теперь, что его застенчивость вызывалась чувствительностью и чуткостью его души, а не глупостью. "Сонеты" Шекспира! Теперь их разговор пойдет по настоящему пути! Но Стьюбенер не дал ей воспользоваться случаем и снова занялся статистикой.
Спустя несколько минут она невольно сделала самый крупный ход. После открытия "Сонетов" первоначальное острое влечение к нему снова в ней заговорило. Его великолепный стан, прекрасное лицо, целомудренные губы, ясные глаза и высокий лоб, не скрытый коротко остриженными белокурыми волосами, здоровье и чистота, излучаемые всем его существом, все это сознательно и еще более бессознательно - притягивало ее к нему, как никогда ни один мужчина ее к себе не притягивал. Между тем она не могла забыть тех грязных слухов, что ей пришлось услышать лишь накануне в редакции газеты.
- Вы были правы, - сказала она. - У нас есть более интересные темы для разговора. У меня кое-что на душе, и вы могли бы помочь мне в этом разобраться. Хотите?
Пэт кивнул головой.
- Если я буду откровенна? - безобразно откровенна? Я иногда слыхала разговоры об особых матчах, о пари и о ставках, я не обращала в то время особого внимания на эти разговоры, но мне казалось, все считают установленным тот факт, что с боксом связано много всяких жульнических и мошеннических проделок. Глядя на вас, например, мне трудно понять, как вы можете принимать в них участие. Я могу понять, что вы можете увлекаться боксом как спортом или можете бороться ради денег, но я не могу взять в толк…
- Тут не приходится ломать себе голову, - прервал ее Стьюбенер, меж тем как губы Пэта сложились в мягкую, снисходительную улыбку. - Это все одни россказни, все эти бредни о подстроенных боях, о заранее известных исходах и прочем. Это все неправда, мисс Сэнгстер, уверяю вас. А теперь разрешите мне рассказать вам, как я открыл Пэта Глэндона. Я получил как-то письмо от его отца…
Но Мод Сэнгстер не дала отвлечь себя в сторону и сама обратилась к Пэту.
- Послушайте. Я запомнила один случай. Это было несколько месяцев тому назад - я забыла уже участников этого состязания. Один из редакторов "Курьера" сказал мне, что намеревается выиграть крупный куш. Он не сказал - надеется, нет! Он намеревался! Он говорил, что знаком с закулисной стороной дела, и бился об заклад относительно числа раундов состязания. Он сказал мне, что борьба кончится на двенадцатом раунде. Этот разговор происходил вечером, накануне борьбы. И на следующий день он торжествующе обратил мое внимание на то, что борьба действительно была закончена на двенадцатом раунде. Мне это было безразлично, я тогда еще не интересовалась боксом. Но теперь я им интересуюсь. В те времена этот факт вполне соответствовал тому смутному представлению, какое я себе составила о боксе. Итак, вы видите, что это не одни только россказни, не правда ли?
- Я помню этот матч, - сказал Глэндон. - Это были Оуэн и Мэргуэзер. И он окончился на двенадцатом раунде, Сэм. И она говорит, что этот раунд был известен накануне. Как вы это объясните, Сэм?
- Как вы объясните удачу человека, получившего выигравший билет в лотерее? - уклонился импресарио, собирая мысленно материал для ответа. - В этом все и дело. Люди, изучающие условия и правила бокса, часто могут определить заранее число раундов, как люди, интересующиеся скачками, без риска ставят сто против одного. И не забывайте одно: на каждого выигравшего приходится один проигравший, не угадавший точного числа раундов. Мисс Сэнгстер, уверяю вас своей частью, что в настоящее время предрешенных боев… не существует.
- Ваше мнение об этом, мистер Глэндон? - спросила она.
- Он вполне согласен со мной, - перехватил Стьюбенер ответ Пэта. - Он знает, что все мои слова - чистая правда. Он всю свою жизнь боролся честно и правильно. Разве это не так, Пэт?
- Да, это правда, - подтвердил Пэт, и - странно - Мод Сэнгстер была уверена в том, что он не лжет.
Она провела рукою по лбу, словно желая прогнать омрачавшие ее голову недоумения.
- Послушайте, - сказала она. - Вчера вечером тот же редактор сказал мне, что ему известно, на каком раунде кончится ваш следующий матч.
Стьюбенер был близок к отчаянию, но слова Глэндона избавили его от ответа.
- Значит, редактор лжет! - Пэт в первый раз возвысил голос.
- Однако он не солгал в тот раз, по поводу того матча, - приняла она его вызов.
- На каком раунде, по его словам, закончится мое состязание с Нэтом Поуэрсом?
Она еще не успела ответить, как импресарио вмешался в разговор.
- Какой вздор, Пэт! - вскричал он. - Довольно. Это лишь обычные слухи по поводу всех состязаний. Давайте лучше продолжать наше интервью.
Но Глэндон его не слушал. Его глаза не отрывались от нее и из ласково-синих стали суровыми и повелительными. Она была уверена, что натолкнулась на что-то чрезвычайно важное и страшное, на что-то, что может сразу разъяснить все ее недоумения. В то же время повелительность его голоса и взгляда заставили ее затрепетать. Перед ней был настоящий мужчина, который сумеет подчинить себе жизнь и взять от нее то, что ему понадобится.
- Какой раунд назвал редактор? - повторил свой вопрос Глэндон.
- Ради всего святого, Пэт, довольно с этой ерундой, - вмешался Стьюбенер.
- Я бы хотела иметь возможность ответить вам, - сказала Мод Сэнгстер.
- Я полагаю, что могу сам разговаривать с мисс Сэнгстер, - прибавил Глэндон. - Выйдите отсюда, Сэм. Ступайте и займитесь фотографом.
Они посмотрели друг на друга в течение нескольких мгновений - молчаливых и напряженных, затем импресарио медленно двинулся к двери, открыл ее и, прислушиваясь к разговору, повернул голову.
- Итак, какой он назвал раунд?
- Надеюсь, что я не ошибусь, - дрожащим голосом сказала она, - но я уверена, что он назвал шестнадцатый раунд.