- Они взяли что–нибудь с собой? Еду? Воду?
- Ничего.
Проходили дни, потом недели. В людях росло беспокойство. Наверняка, Моисей умер. Почему они остаются в этом пустынном месте? Почему бы им не вернуться в Египет? Теперь можно не бояться идти туда. После всех этих наказаний египтяне точно будут их бояться.
- А почему они должны нас бояться? - возражал Халев своим родственникам. - Это же не мы посылали казни. Господь посылал!
- Мы должны убраться отсюда, пока Он не убил нас, также, как Он убил Моисея.
- Мы не знаем, действительно ли Моисей умер.
Иерахмеил встал.
- Его нет уже целый месяц, Хелувай! Он пожилой человек, а на гору он отправился без воды и еды. И как ты думаешь, где он сейчас?
- Он сорок лет жил в Мадиамской пустыне до того, как вернулся в Египет. Этот старец хорошо знает, как выжить в пустыне.
Есром встал между ними.
- Хелувай, ты правильно сделал, что привел нас в Гесем. Мы освободились от рабства. Но сейчас надо или возвращаться в Египет или идти дальше, в Ханаан. Мы не можем оставаться здесь навсегда.
Халев сжал кулаки.
- Почему? У нас есть вода. У нас есть манна.
- Ну и что это за жизнь? - Иерахмеил пришел в бешенство. - Меня уже тошнит от манны. Она такая сладкая, что в горле застревает!
- В Египте ты никогда не знал, будет у тебя завтра кусок хлеба или нет!
Иерахмеил посмотрел на других родственников.
- Мы должны вернуться в Египет. Они боятся нас. Даже боги боятся нас. Мы можем сделать богов из глины и показать египтянам, что мы вернулись как братья.
Халев усмехнулся.
- Вернуться к тем богам, у которых даже нет силы, чтобы защитить самих себя?
- А что хорошего этот Бог для нас делает? Мы сидим и ждем. Мы ждали несколько недель. Нам что теперь, всю оставшуюся жизнь провести у этой горы?
- Ну, тогда идите, только далеко ли вы уйдете без Его защиты?
- Мы не пойдем одни, Халев. Куда бы я ни посмотрел, везде говорят то же, что и я. Даже этот старец, за которым ты везде ходишь, Завдий, пошел вместе с другими говорить с Аароном.
- И что говорит Аарон?
- Сначала он говорил подождать. Теперь ничего не говорит.
Халев вышел из шатра. Он больше не мог там находиться. Он посмотрел на гору. Ничего не изменилось. Облако по–прежнему было над вершиной, оттуда сверкали молнии. Зачем Богу убивать Моисея? Какой в этом смысл? Ну, а если старик все еще жив, то почему он так долго не спускается? И где Иисус Навин?
Он сжал кулаки.
- Я не поверю, что Ты привел нас сюда для того, чтобы теперь бросить. Я не поверю этому.
- Хелувай…
Азува стояла на пороге шатра. Она нерешительно подошла к нему, ее взгляд выражал беспокойство.
- Почему ты так упорно веришь этому Богу?
- А что мы еще можем делать?
- Вернуться в Египет.
- Да пусть лучше мои сыновья умрут здесь, чем вернутся в ту землю смерти.
- На этот раз все будет иначе, Хелувай.
- Женщина, ты говоришь о вещах, которых не понимаешь.
Она вздернула подбородок.
- А ты как будто понимаешь этого Бога! Можно подумать, ты знаешь, почему мы остаемся здесь и уже столько дней ждем неизвестно чего!
- Ты бы лучше слушала меня, чем моего брата.
- Я прислушиваюсь к тебе, но тебе самому лучше слушать, что говорит твой отец, - сказав это, она поспешила уйти в шатер.
Расстроенный, Хелувай пошел прогуляться в ночной темноте. Ему очень хотелось бы взобраться на гору и узнать, что случилось с Моисеем. Но здесь была установлена граница: гора - святая земля. Ему нельзя даже наступить на нее.
Бродя по стану, поделенному на небольшие лагеря, Халев слышал, о чем говорили люди. Иерахмеил сказал правду. Он был далеко не единственным, кто думал о возвращении в Египет. Незадолго до рассвета Халев вернулся в шатер и лег спать, обессиленный и сломленный.
Азува разбудила его.
- Муж, по стану только что проходили гонцы. Аарон велел, чтобы каждый мужчина взял по паре золотых серег у своей жены, всех сыновей и дочерей и принес ему. - Она уже собрала серьги и завязала в кусок материи.
- Для чего?
- Какая разница? Твой отец и братья ждут тебя.
- Быстрее! - Иерахмеил появился на пороге шатра. - Возле шатра Аарона стоят корзины, они уже доверху завалены золотыми серьгами. Некоторые кладут даже браслеты и ожерелья.
- Отдавай все, что хочешь. - Недовольный, Халев повернулся на своем тюфяке. Он был слишком усталым и подавленным, чтобы думать, для чего Аарону понадобилось золото.
Но очень скоро он об этом узнал. Известия быстро распространялись по стану. Все должны прийти и поклониться перед Господом. Едва услышав об этом, Халев отправился к месту поклонения. Когда он осознал, что стоит перед статуей золотого тельца, - подобные он видел в Египте, - он замер в недоумении. Впрочем, этот был далек от красивых, искусной работы идолов животных, стоявших на пьедесталах в египетских городах.
- Откуда он взялся? - ошеломленно спросил Халев.
- Аарон сделал его для нас.
- Аарон? - Он не мог поверить, что брат Моисея мог сделать такое. Но сам Аарон стоял неподалеку, перед всем собранием, призывая жертвовать для Бога, который вывел их из Египта.
"Этого не может быть!" - В полном замешательстве, Халев попятился назад.
Люди поклонялись статуе и приносили свои дары. Азува и сыновья Халева, его отец и братья вышли вперед. Перед этим богом никто не трепетал и не дрожал. Наоборот, люди радовались, смеялись, танцевали, веселились… Потом Аарон объявил всеобщий праздник. Халев не знал, что ему теперь делать. Удрученный и окончательно запутавшийся, он вернулся в свой шатер.
По стану разлилась веселая музыка. Скоро отовсюду стал доноситься визг и смех. В шатер ввалилась Азува и легла рядом с Халевом, глядя на него большими потемневшими глазами. От нее пахло фимиамом и вином.
- Так жить можно, правда?
Она прижалась к нему. У Халева перехватило дыхание. Может, лучше вообще не думать о Боге, которого никогда не сможешь понять? Но у него было ощущение, что это неправильно. Он хотел оттолкнуть Азуву, но она его поцеловала. У него закружилась голова. Ведь она его жена все–таки. Конечно же, в этом нет ничего плохого. Может, лучше не мучить себя этим необъяснимым чувством вины и стыда…
- Азува…
- Люби меня.
Почему он должен чувствовать себя виноватым? Может, лучше просто жить и ни о чем не думать? Бог… Нет. Он не будет думать сейчас о Боге. Не сейчас. Запуская пальцы в длинные волосы Азувы, он взял то, что она предлагала, подчиняясь разгоревшемуся внутри огню. Страсть захватила его, но когда она улетучилась, то оставила после себя лишь чувство стыда и смущения. Халев лежал в темноте рядом с довольной спящей Азувой. Еще никогда он не чувствовал себя таким нечистым.
Вдруг он услышал, как стан заволновался.
- Что там еще происходит?
Его жена крепко спала. Благодаря выпитому вину она не реагировала ни на утренний свет, ни на странные звуки. Похоже, что проснется она с головной болью. Халев оделся и вышел из шатра.
Моисей вернулся! Их вождь быстро шел по стану, что–то выкрикивая.
- Он разбил каменные скрижали!
Халев схватил бежавшего мимо человека.
- Какие каменные скрижали?
- Ну, скрижали, на них Господь написал законы, по которым мы должны жить.
Халев бросился туда, откуда раздавались крики. Встав на возвышении, Моисей сбросил золотого тельца с его пьедестала.
- Сожгите его!
Его лицо покраснело, глаза пылали от гнева.
- Сотрите его в порошок и развейте над водой для питья!
Большинство людей едва ли понимали, что происходит. Некоторые были очень пьяны и продолжали веселиться, многие что–то вызывающе выкрикивали.
Халев почувствовал, что надвигается буря. Прибежал Аарон. Он стал что–то кричать. К нему подбежали мужчины из племени Левия и встали за Моисеем. У некоторых были мечи, которые они обнажили.
Внезапно Халев все понял. Увидев своих сыновей среди толпы, настроенной против Моисея, он закричал на пределе своих легких:
- Меша! Мареша! Иешер! Быстро отойдите от этих людей! Шовав! Ардон! Быстро сюда! Ко мне! - Его сыновья с расширенными от удивления глазами стали проталкиваться к нему. Он побежал навстречу и, хватая их, бросился на землю, увлекая сыновей вместе с собой. В панике, они закричали, пытаясь встать, но он заставил их прижаться к земле. - Преклонитесь перед Господом! Сейчас же преклонитесь! - повторял он.
Крики возмущения и предсмертной агонии слышались отовсюду. Кто–то переступил через Халева и его сыновей. До его слуха доносились удары металла о металл, быстрый обмен короткими фразами, сдавленные крики, глухие удары о землю падающих тел. Его сердце бешено колотилось. Он понимал, что лучше не шевелиться.
- Прости нас, Господь. Прости нас. Господь, прости нас!
Если это гнев Моисея изливался таким образом, то каков тогда гнев Божий?
Рядом кто–то упал замертво. Ардон в ужасе закричал и попытался встать. Халев поспешил придавить его к земле, ложась на него.
- Смилуйся, Господь! Будь милостив! - Охваченные ужасом, его сыновья лежали на земле, тихо всхлипывая. - Молитесь о прощении! Молитесь! - приказал Халев.
- Господь, прости нас…
- Господь, прости…
Услышит ли Господь их тихие голоса среди этого ужасающего рева и хаоса?
Скоро битва закончилась. Теперь слышались горестные вопли и рыдания.