- Раз в газете написано, значит, чистая правда, - сказал Лопес. - Я начинаю понимать, кто будет нашими товарищами по путешествию. У них на лицах, как и у нас, оживление и недоверие. Поглядите, доктор, и сразу узнаете их.
- А почему недоверие? - спросил доктор Рестелли. - Эти слухи ни на чем не основаны. Вот увидите, отчалим точно, как обозначено на оборотной стороне билета. Лотерея имеет поручительство государства, это вам не какая-нибудь самодеятельная лотерейка. Билеты распространялись среди лучших, и даже странно предполагать возможность накладок.
- Я восхищаюсь вашей верой в бюрократический порядок, - сказал Лопес. - По-видимому, это коренится в упорядоченности вашей личности, скажем так. Я же, напротив, подобен турецкому сундуку, и у меня никогда нет никакой уверенности ни в чем. Нельзя сказать, что я не доверяю конкретно этой лотерее, но все-таки не раз задавался вопросом, не закончится ли все это как с "Хелрией".
- "Хелрия" - затея агентств, возможно, даже еврейских, - сказал доктор Рестелли. - Название-то какое, если вдуматься… Я не антисемит, подчеркиваю особо, но уже много лет замечаю, что повсюду просачивается эта нация, достойная похвал, если хотите, в других отношениях. Ваше здоровье.
- И ваше, - сказал Лопес, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. А маркиза на самом деле выйдет в пять? В дверь со стороны Авениды входили и выходили завсегдатаи. Лопес воспользовался, что собеседник задумался, по-видимому, над этнографическими проблемами, и огляделся вокруг. Почти все столики были заняты, но лишь за немногими царило настроение, выдававшее возможных участников предстоящего плавания. Стайка девушек столпилась у дверей, как обычно бестолково натыкаясь друг на дружку, смеясь и бросая взгляды на вероятных порицателей или поклонников. Вошла сеньора с целым выводком детишек и направилась в маленький зал со столиками, застеленными умиротворяющими скатерками, где другие матроны и мирные парочки поглощали прохладительные напитки или пирожные, словом, что-то вполне домашнее. Вошел парень (этот - да, наверняка) с очень хорошенькой девушкой (хорошо бы, и она - тоже) и сели рядом. Оба нервничали, но как ни старались смотреть друг на друга естественно, руки, крутившие бумажник или сигареты, выдавали их. А за стенами кафе Авенида буйствовала как обычно. Громко, вовсю мощь, рекламировали пятое издание чего-то, в рупор расхваливали что-то еще. Яростный летний свет заливал улицу в половине шестого вечера (в этот обманный час, как и многие другие, убежавшие вперед или оставшиеся позади), пахло бензином, раскаленным асфальтом, одеколоном и мокрыми опилками. Лопес еще раз подивился капризу Туристической лотереи, неразумно одарившей его. Только давняя привычка портеньо, жителя Буэнос-Айреса, - чтобы не сказать больше и не впасть в метафизику - позволяла счесть разумным разворачивавшийся вокруг спектакль, участником которого был и он. Самая хаотическая гипотеза хаоса - ничто в сравнении с этой суматошной сутолокой при тридцати трех градусах в тени, этим беспорядочным хождением туда-сюда, этим скоплением шляп и портфелей, охранников и газеты "Расой", автобусов и пива, - и все это одновременно, в единый краткий миг меняется и в новый краткий миг предстает уже в ином сочетании и обличье. Вот женщину в красной юбке и мужчину в клетчатом пиджаке, идущих навстречу друг другу, разделяют всего лишь две тротуарные плитки, и в этот же миг доктор Рестелли подносит ко рту свою пол-литровую кружку, а хорошенькая девушка (без сомнения, хорошенькая) вынимает красную губную помаду. И вот уже мужчинам женщина на тротуаре разминулись, кружка медленно опускается, а помада выписывает извечное слово. Так кому же, кому может показаться странной эта Лотерея?
II
- Два кофе, - попросил Лусио.
- И стакан воды, пожалуйста, - сказала Нора.
- К кофе всегда подают воду, - сказал Лусио.
- На самом деле.
- Только ты никогда ее не пьешь.
- Сегодня хочется пить.
- Да, здесь жарко, - сказал Лусио, меняя тон. Наклонился к ней над столом. - У тебя усталое лицо.
- Конечно, вещи укладывала, хлопоты…
- Хлопоты, какие могут быть хлопоты с вещами, - сказал Лусио.
- Да.
- Ты правда устала.
- Да.
- Сегодня ночью ты будешь спать хорошо.
- Надеюсь, - сказала Нора. Как всегда, он говорил самые невинные вещи тоном, который Нора уже научилась понимать. Возможно, и эту ночь она не будет спать хорошо, потому что это будет ее первая ночь с Лусио. Ее вторая первая ночь.
- Красуля, - сказал Лусио, гладя ее руку. - Красуля-кисуля.
Нора вспомнила отель "Бельграно", первую ночь с Лусио, но лучше бы не вспоминать, а забыть.
- Дурашка, - сказала Нора. Запасная губная помада, кажется, в несессере?
- Хороший кофе, - сказал Лусио. - Как думаешь, дома догадались? Мне-то что, но скандала не хочется.
- Мама думает, что я пошла в кино с Мучей.
- А завтра - скандал до небес.
- Завтра они уже ничего поделать не смогут, - сказала Нора. - Подумать только, недавно отмечали мой день рождения… Вся надежда - на папу. Папа не злой, но мама вертит им как хочет, и остальными - тоже.
- Все жарче становится тут, в помещении.
- Ты нервничаешь, - сказала Нора.
- Нет, просто хотелось бы наконец отчалить. Тебе не кажется странным, что нас заставили сначала прийти сюда? В порт, я думаю, повезут на автобусе.
- А кто же остальные? - сказала Нора. - Вон та сеньора в черном, как ты думаешь, тоже?
- Да нет, зачем этой сеньоре путешествовать? Скорее, вон те две, которые разговаривают за столиком.
- А должно быть гораздо больше, человек двадцать.
- Ты немножко бледная сегодня, - сказал Лусио.
- От жары.
- Хорошо хоть успеем отдохнуть до того, как нас начнет болтать, - сказал Лусио. - Я бы хотел, чтобы нам дали хороший номер.
- С горячей водой, - сказала Нора.
- Да, и с иллюминатором, и чтобы вентилятор был. И чтобы иллюминатор выходил на море.
- Почему ты говоришь номер, а не каюта?
- Не знаю. Каюта… Номер - как-то лучше звучит. А каюта… вроде как каюк. Я тебе говорил, что ребята из нашей конторы хотели проводить нас?
- Проводить нас? - сказала Нора. - Как это? Они что же - знают?
- Ну, меня проводить, - сказал Лусио. - Знать-то они не знают. Я только одному сказал - Медрано, в клубе. Ему можно доверять. Я подумал, он все равно тоже плывет, так что лучше сказать ему заранее.
- Смотри-ка, и он тоже выиграл, - сказала Нора. - Как странно, правда?
- Сеньора Аппельбаум предложила нам билеты из одного блока. А остальные, кажется, разошлись в "Боке", не знаю точно. Почему ты такая хорошенькая?
- Вот еще, - сказала Нора, позволяя Лусио взять ее руку и сжать. Как всегда, когда он говорил вот так, приблизившись, испытующе, Нора немного отодвигалась, мягко, уступая ему совсем чуть-чуть, просто чтобы не огорчать. Лусио смотрел на ее улыбающийся рот, обнажавший мелкие, очень белые зубы, и только их (там, дальше, один был с золотой коронкой). Вот бы им дали хороший номер, и Нора отдохнула бы как следует. И выкинула бы из головы всю эту чушь (впрочем, выкинуть надо было только одно, но она за это упорно держалась). Он увидел, как в дверь со стороны Флориды входит Медрано вместе с компанией каких-то мужчин и женщины в кружевной блузке. Почти с облегчением он поднял руку. Медрано узнал его и направился к их столику.