Шарль Нодье - фигура в истории французской литературы весьма своеобразная.
Литературное творчество его неотделимо от истории французского романтизма - вместе с тем среди французских романтиков он всегда стоял особняком. Он был современником двух литературных "поколений" романтизма - и фактически не принадлежал ни к одному из них. Он был в романтизме своеобразным "первооткрывателем" - и всегда оказывался как бы в оппозиции к романтической литературе своего времени.
Советский читатель знаком с творчеством Шарля Нодье по переводам "Жана Сбогара" и нескольких новелл; значительная часть этих переводов была опубликована еще в 1930-х годах. Настоящее издание ставит своей целью несколько дополнить представления об авторе "Жана Сбогара", показав основные этапы его творческого пути. Произведения Нодье расположены в хронологическом порядке. В сборник включены никогда прежде не переводившиеся "Изгнанники", "Живописец из Зальцбурга" и "Адель".
Содержание:
Предисловие 1
ИЗГНАННИКИ 5
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА МОЕГО РОМАНА 13
ЖИВОПИСЕЦ ИЗ ЗАЛЬЦБУРГА 24
ЖАН СБОГАР 32
АДЕЛЬ 56
ТРИЛЬБИ 69
ЛЮБОВЬ И ЧАРОДЕЙСТВО 79
МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ МАРСАН 87
ИНЕС ДЕ ЛАС СЬЕРРАС 110
Примечания 123
Шарль Нодье (1780–1844)
Предисловие
В числе тех "модных" книг, которыми зачитывалась Татьяна Ларина, Пушкин называет роман французского писателя Нодье "Жан Сбогар":
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный,
Иль Вечный Жид, или Корсар,
Или таинственный Сбогар.
То, что Пушкин включил "известный роман Карла Нодье", как поясняет он в примечании, в круг чтения русской "барышни уездной", - лишнее свидетельство той большой популярности, которой пользовался "Жан Сбогар" в начале 20-х годов XIX века. Написанный в 1812 году, в годы Наполеоновской империи, роман этот был опубликован только в 1818-м, уже при Реставрации, и за короткий срок получил широкую известность во всей Европе. Сам Нодье впоследствии писал, что это был "самый блистательный из всех его успехов". О степени этого успеха в России достаточно красноречиво говорят несколько строк в письме А. И. Тургенева к Вяземскому, в которых он сообщает, что заплатил за чтение "Сбогара" десять рублей (деньги по тем временам немалые.-А. А.), но своей книги до сих пор не имеет.
В романе о "таинственном Сбогаре", казалось, словно в фокусе, сосредоточено было все то новое в литературе, что так пленяло читателя 20-х годов в произведениях современных ему писателей-романтиков. Тут было все, с чем он привык встречаться в этой новой литературе, - и таинственный замок, и страшная тайна, и роковая страсть, и картины природы - то меланхолической, то суровой, аккомпанирующей чувствам и настроениям героев, и странная, полубезумная девушка, томимая предчувствиями, и, конечно, в первую очередь - типичный романтический герой с его опустошенной душой, с мучительными сомнениями в существовании бога, с его трагической раздвоенностью - одновременно и ангел и демон, жертвенный защитник слабых и мрачный злодей. Были, правда, в этом знакомом облике черты, рождавшие и более далекие литературные ассоциации. Образ юноши-аристократа, ставшего разбойником во имя идей равенства и социальной справедливости, невольно вызывал в памяти благородный образ Карла Моора из шиллеровских "Разбойников". Однако прежде всего фигура Жана Сбогара, одинокого и разочарованного борца, гордо противостоящего миру социального зла, напоминала героев "восточных поэм" Байрона. Не случайно Пушкин ставит роман французского писателя как бы даже в ряду произведений "британской музы" и называет его вслед за байроновским "Корсаром". Родственность обоих образов казалась настолько очевидной, что, когда во Франции появились первые переводы сочинений Байрона, французская критика немедленно объявила "Жана Сбогара" подражанием "Корсару".
А между тем роман Нодье не был подражанием Байрону. Впоследствии автор "Жана Сбогара" насмешливо благодарил французскую критику за то, что своим обвинением в плагиате она заставила его познакомиться с творениями английского поэта, которого он до того не читал. Отсутствие прямого влияния подчеркивается, впрочем, простым сопоставлением дат: "Жан Сбогар" был вчерне закончен несколькими годами раньше байроновского "Корсара". Но, появившись в печати лишь в 1818 году, он органически влился в общий поток "байронических" произведений и в 20-е годы воспринимался уже в одном ряду с ними.
"Жан Сбогар" не был подражанием. Это было произведение, написанное современником Байрона, в ту же историческую и литературную эпоху, но при этом французским его современником, выражавшим в нем прежде всего свое отношение к событиям, происходившим на его родине.
Социальное зло, во имя разрушения которого Жан Сбогар становится разбойником, носит в романе Нодье вполне конкретно-исторический характер, - это буржуазная действительность Наполеоновской империи. При всей традиционности сюжета в основе "Жана Сбогара" лежат подлинные исторические события: антинаполеоновское движение славянских народов на Балканах, в так называемых Иллирийских провинциях - искусственной области, созданной Наполеоном из стран, отнятых им у Австрии; Нодье сам был свидетелем этой борьбы за национальную независимость в 1812 году, в бытность свою библиотекарем в столице Иллирии - Лайбахе. Ненавистный герою Нодье мир социального зла и несправедливости - это тот социальный строй, тот страшный, с точки зрения Сбогара, мир "цивилизации", который завоеватели несут на своих штыках народам, еще "наслаждающимся чистотой естественных чувств"; этот страшный мир, где действуют законы "общества", где властвует закон частной собственности, грозит вторгнуться и в "счастливую маленькую Черногорию" - последний "европейский оазис", где не знают слов: "это мое поле" и человек еще добр - то есть таков, каким его и создала природа.
Так под романтической маской разбойничьего атамана обнаруживается пламенный приверженец идей "Общественного договора" Руссо. Благородный разбойник оказывается поклонником прогрессивных идей XVIII века, с позиций которых и оценивает современные ему исторические события. Ибо "таинственный Сбогар" не только разбойник, он и мыслитель. Его "философия истории" излагается в случайно обнаруженной героиней романа "Записной книжке Лотарио" - ряде коротких изречений, являющихся плодом раздумий Сбогара-Лотарио над устройством современного ему общества.
Герой романа Нодье пришел к грустному выводу, что новый общественный порядок, воцарившийся во Франции в результате революции - той самой революции, что начертала на своих знаменах слова "свобода" и "равенство", - не принес народу никакой свободы.
"Свобода - не такое уж редкое сокровище, - язвительно пишет Лотарио, - она всегда в руках сильных и в кошельке богатых".
Есть в записной книжке Лотарио отдельные замечания, заключающие в себе прозорливые исторические обобщения. Такова, например, уничтожающая характеристика "революционности" буржуазии: "Человек льстит народу. Он обещает служить ему. Вот он достиг власти. Все думают, что он немедленно потребует раздела богатств. Не тут-то было! Он приобретает богатства и вступает в союз с тиранами для раздела народа".
Однако рядом с такими высказываниями, ярко обличающими антинародную сущность буржуазного строя, рядом с пророчеством о грядущем "захвате мира" бедняками, на стороне которых всегда будет "сила и количество", в записной книжке Лотарио то и дело попадаются записи, выражающие неверие в возможность установления справедливого общественного строя. "Равенство - предмет всех наших желаний и цель всех наших революций - действительно возможно только в двух состояниях: в рабстве и смерти", - горько утверждает Лотарио. Никакая революция, по его мнению, не способна уже помочь человечеству, спасти его от "развращающего влияния цивилизации". Ибо всякое общество ложно по своей сути; оно противоречит "естественной" природе человека. "Плод древа познания добра и зла - это общество. С той минуты, как человек прикрылся лиственной повязкой, он облекся рабством и смертью". Поэтому ложной объявляется даже сама идея общественного договора, положенная Руссо в основу общественно-политического устройства будущего справедливого общества. "Если бы общественный договор оказался в моих руках, - записывает Лотарио, - я ничего не стал бы менять в нем. Я разорвал бы его". И тут же, рядом, крик отчаяния и апелляция к богу…
Таким образом, роман Нодье, несмотря на "иноземное" свое обличье, был вовсе не сколком с иностранного образца, каким он воспринимался в начале 20-х годов, а фактом французской литературы, произведением французского писателя, своеобразно выразившего в нем свое отношение к тем сложным историческим явлениям, современником, свидетелем и участником которых он был.
И, однако, "аберрацию" современников, не распознавших в "Жане Сбогаре" его французской сущности, нетрудно понять. Для французской литературы роман Нодье был в то время явлением неожиданным. Рядом с созерцательными героями произведений Шатобриана, Констана, Сенанкура - Рене, Адольфом, Оберманом с их