Редакторша вышла, хлопнув дверью с надписью "Высший свет", и, насвистывая, удалилась по коридору.
- Вот видите, как меня тут третируют, - сказал лорд Балкэрн. - А ведь первое время на руках носили… Нет, лучше умереть.
- Не плачьте, - сказал Адам. - Это же свихнуться можно.
- А что мне делать?… Войдите, войдите. - Дверь с надписью "Высший свет" отворилась, и вошел мальчик-посыльный.
- Внизу дворецкий лорда Периметра. У него несколько помолвок и один развод.
- Пусть оставит.
- Слушаю, милорд.
- Единственный человек в этом учреждении, который разговаривает со мной вежливо, - сказал Балкэрн, когда посыльный скрылся. - С удовольствием оставил бы ему что-нибудь в завещании, да нечего… Ну, звоните Марго, тогда я буду хотя бы знать, что надеяться не на что… Войдите!
- Внизу джентльмен, зовут генерал Страппер. Желает видеть вас по срочному делу.
- По какому еще делу?
- Не могу сказать, милорд, только он с хлыстом. Видно, очень чем-то расстроен.
- Скажи ему, что у редактора "Светской хроники" перерыв на завтрак… Ну же, звоните Марго.
Адам сказал в телефон: - Марго, можно мне привести с собой одного знакомого?
- Ой, Адам, лучше бы не нужно. Я и так не представляю себе, где я всех размещу. Вы не сердитесь, ради бога, а кто это?
- Саймон Балкэрн. Ему страшно хочется к вам попасть.
- Верю. Но я этого молодого человека недолюбливаю. Он писал про меня всякие вещи в газетах.
- Ну, Марго, я вас очень прошу.
- Нет, ни в коем случае. Ноги его не будет в моем доме. Я и Вэна позвала только с условием - ничего не писать. А Саймона Балкэрна я не желаю больше видеть.
- Дорогая моя, это в вас говорит богатство.
- Да, я при упоминании об этом молодом человеке сразу ощущаю все мои доходы. Ну, до свидания. До вечера.
- Можете не говорить, - сказал Балкэрн. - Я все понял… не вышло, да?
- К сожалению.
- Конец, - сказал Балкэрн. - Дошел до ручки. - С минуту он рассеянно перебирал какие-то бумажки. - Интересует вас сообщение, что Агата выходит замуж за Арчи?
- По-моему, это враки.
- По-моему, тоже. Это один из наших людей только что передал. Все, что они передают, - либо враки, либо клевета… они, например, прислали нам длинное сообщение о том, что Майлз и Памела Попхэм вместе провели ночь в Эренделе. Но мы не смогли бы его использовать, даже если б это была правда, а это явно неправда, мы же знаем, что такое Майлз. Ну, спасибо, что хотели помочь… до свидания.
Внизу в редакции разгоралась серьезная ссора. Крупный, военного вида мужчина весь трясся и топал ногами на женщину средних лет, в которой Адам узнал давешнюю редакторшу.
- Да или нет? - кричал мужчина. - Отвечаете вы или нет за эту возмутительную ложь о моей дочери?
(В заметке Саймона Балкэрна он прочел, что его дочь видели в ночном клубе. Всякому, кто был лучше знаком с жизнью мисс Страппер, эта заметка показалась бы сугубо деликатной.)
- Да или нет? - выкрикивал генерал. - Говорите, не то я из вас всю душу вытрясу!
- Нет.
- Так кто же тогда отвечает? Уж я доберусь до того мерзавца, который это сочинил. Где он? - взревел генерал.
- На втором этаже, - выдохнула редакторша. "Опять Саймону достанется", - подумал Адам.
Адам заехал за Ниной - они сговорились пойти в кино. Она сказала: - Ты обещал прийти гораздо раньше. На звуковые фильмы скучно опаздывать.
Он сказал: - Звуковые фильмы вообще скучные.
После той ночи в их отношениях обозначилась перемена. Адам проявлял склонность к самоуглублению и грусти; Нина держалась как женщина взрослая, во всем разуверившаяся и явно недовольная.
Адам заговорил о том, что теперь ему, очевидно, придется жить в "Шепарде" до самой смерти или, во всяком случае, до смерти Лотти, поскольку он, как честный человек, не может от нее съехать, не заплатив по счету.
На это Нина сказала: - Расскажи что-нибудь забавное, Адам. Я тебя просто не выношу, когда ты не забавный.
И Адам стал рассказывать ей про Саймона Балкэрна и прием у Марго. Он уверял, что сам видел, как Саймона отстегали хлыстом в помещении редакции.
Нина сказала: - Да, это забавно. Вот так и продолжай.
Истории про экзекуцию над Саймоном им хватило на весь путь до кино. На фильм, который Нине хотелось посмотреть, они опоздали, и от этого настроение у них опять испортилось. Они долго сидели молча. Потом Нина сказала по поводу фильма: - Столько глупостей придумали об этой физической любви. По-моему, у зубного врача и то приятнее.
Адам сказал: - В следующий раз тебе больше понравится.
Нина фыркнула: - В следующий раз! - и заявила, что он слишком много о себе воображает.
Адам сказал, что так выражаются только проститутки.
С этого началась настоящая ссора, которая длилась все время, пока шел фильм, и пока они ехали к Нине, и пока она резала лимон и готовила коктейль, и наконец Адам сказал, что, если она сейчас же не замолчит, он изнасилует ее без промедления, на ее же коврике перед камином.
И она не замолчала.
Но к тому времени, как Адам собрался ехать к себе переодеваться, она поутихла и даже признала, что постепенно к любви, вероятно, можно пристраститься, как к курению трубки. Однако она все еще держалась мнения, что поначалу от нее чувствуешь себя совершенно больной и еще неизвестно, стоит ли игра свеч.
Потом, уже вызвав лифт, они заспорили о приобретенных вкусах - стоит ли их приобретать. Адам сказал, что это результат подражания, а подражать для человека - естественное дело, так что и приобретенные вкусы естественны. Но из-за присутствия лифтера этот спор не мог разрешиться так же, как предыдущий.
- Ух ты, до чего шикозно, - сказала Праведная Обида.
- Все очень мило, - сказала Непорочность светским тоном. - Но превозносить до небес тут нечего.
- Никто и не превозносит до небес. Я просто сказала, что здесь шикозно, а здесь и есть шикозно, скажешь, нет?
- Иным людям все, наверное, кажется шикозным.
- Потише вы, - сказала Умеренность, которую на этот вечер назначили старшей над ангелами. - Не вздумайте тут ничего затевать, да еще в крыльях. Миссис Оранг этого не терпит, как будто сами не знаете.
- А кто что затевает?
- Да ты первая.
- Непорочности что ни говори, все как об стену горох, - сказала Стойкость. - Совсем зазналась, куда уж ей быть ангелом. Она сегодня каталась с миссис Пэнраст в "ролс-ройсе", я сама видела. И уж так пожалела, что все время лил дождь, а то была бы совсем интересная прогулка, верно, Непорочность?
- Тебе бы радоваться надо, Стойкость. Больше мужчин на твою долю остается. Только они что-то не понимают своего счастья.
После этого поговорили о мужчинах. Святая Тревога сказала, что у второго лакея красивые глаза.
- И он это знает, - добавила Умеренность. Все они сидели за ужином в комнате, которая у леди Метроленд все еще называлась классной. В окно было видно, как съезжаются гости. Несмотря на дождь, по обе стороны крытого крыльца толпилось довольно много зевак, провожавших каждое манто либо восхищенными вздохами, либо презрительными смешками. Такси и собственные автомобили следовали друг за другом почти непрерывной вереницей. Леди Периметр в высокой бриллиантовой диадеме и под клетчатым зонтиком прошлепала от своего дома пешком, в галошах. Цвет Нашей Молодежи в полном составе высыпался из чьей-то машины, как выводок поросят, и, повизгивая, взбежал на крыльцо. Компанию "незваных", которые допустили ошибку, явившись в костюмах эпохи Виктории, вовремя распознали и не впустили. Они помчались домой переодеваться для повторного штурма. Никому не хотелось пропустить дебют миссис Оранг.
Однако ангелы чувствовали себя неважно. Они еще в семь часов облачились в свои белые хитоны, золотые пояски и крылья, а сейчас было уже десять, и напряжение начинало сказываться - в крыльях нельзя было даже с удобством откинуться на спинку стула.
- Хоть бы они поторопились, чтобы уж нам отделаться, - сказала Святая Тревога. - Миссис Оранг обещала, что разрешит нам потом выпить шампанского, если мы будем хорошо петь.
- Сама-то небось хлещет там, не стесняется,
- Непорочность!!
- Молчу, молчу.
Тут вошел лакей с красивыми глазами убирать со стола. Перед тем как закрыть за собой дверь, он дружески подмигнул им. "Красотки как на подбор, - думал он. - И надо же, такие религиозные. Лучшие годы зазря пропадают".
(В людской в тот день состоялась серьезная дискуссия об общественном статусе ангелов. Даже дворецкий мистер Бленкинсоп не мог высказаться определенно.
- Ангелы, безусловно, не гости, - сказал он, - но и депутацией их тоже не назовешь. Они и не гувернантки, и, строго говоря, не духовенство. И не артисты, потому что артистов нынче приглашают к обеду, хоть и не следовало бы.
- Может быть, они по внутреннему убранству, - сказала миссис Блауз, - а не то из благотворительных учреждений.
- Те, что из благотворительных учреждений, миссис Блауз, - те идут заодно с гувернантками. Не вижу смысла множить общественные различия до бесконечности. А те, что по внутреннему убранству, - те либо гости, либо рабочие.
После дальнейших дебатов решили приравнять ангелов к сиделкам, и такая резолюция была принята. Только второй лакей остался при своем мнении, что ангелы - просто-напросто "молодые особы, и притом очень приятные", поскольку сиделкам, за редкими исключениями, безнаказанно не подмигнешь, ангелам же - пожалуйста.)
- Нам вот что хотелось бы знать, - сказала Святая Тревога, - как ты, Непорочность, вообще могла подружиться с миссис Пэнраст.