В глазах Джинджера появляется мстительный огонек. Он не сводит взгляда с Ленноксова темени. Ленноксу кажется, Джинджер смотрит на что-то живое позади него.
- Вы только сегодня прилетели?
- Да. - Леннокс быстро оглядывается, но за спиной ничего нет.
- Отдохнуть собрались?
- Да.
- А ты вдобавок на бюллетене после нервного срыва?
Ленноксу понятно, куда клонит Джинджер.
- Да.
- Решил навестить приятеля, которого пять лет не видел?
- Да, - неохотно соглашается Леннокс, - но я бы так и так...
Джинджер перебивает:
- А она тебя свадебными планами достает?
- Ну, да, вроде того...
- Так скажи ей три волшебных слова, которые время от времени необходимо слышать каждой женщине. - Джинджер
вызывающе улыбается: - Иди к черту!
Стеклянная дверь ползет в сторону, на балкон выскакивает Храбруля, бегает кругами, кокетливо лает.
- Эй, Жеребец! Тащи сюда свою каледонскую задницу. Рэй, тебя тоже касается! Билл с Джессикой приехали!
Билл Риордан - офицер нью-йоркской полиции в отставке. Билл тощий, узкий, однако крепкий, как из гранита; впечатление, будто у него суставов вовсе нет, сплошная кость. Он из тех, кто к старости не оплывает, а усыхает. Его жена Джессика - женщина хрупкая, смотрит с прищуром, улыбается с ленцой. Время наделило ее вторым подбородком, но в целом на жир сильно поскупилось. Билл и Джессика тоже участвуют в финале по бальным танцам, и объективный Леннокс мысленно убавляет Джинджеру шансов. Вся компания перемещается в кухню. Джинджер отводит Леннокса к хот-дожнице.
- Кладешь в вертикальные щели булочки и сосиски, и через секунду все готово, - шепотом хвалится он. - Долорес не одобряет моих восторгов по поводу хотдожницы. - Джинджер косится на Билла, который разговаривает с женщинами. - Хочет, чтоб я за весом следил, у нас же на следующей неделе финал в Палм-Бич.
Они продолжают пить, не замечая, что вечер плавно перетекает в ночь. Решают не ходить в ресторан и заказывают пиццу. Постепенно перемещаются на балкон, рассаживаются в пластиковые кресла. Джинджера заносит. Ленноксу смутно помнятся эдинбургские возлияния. Джинджер, когда пьян, воистину отвратителен.
- Вы, ирландцы, мать вашу, - обращается Джинджер к Риордану, - что вы Нью-Йорку дали, кроме рабочей силы? Всегда количеством берете, знай себе плодитесь, мураши гребаные.
А вот мы, шотландцы, мы прирожденные изобретатели. - Джинджер бьет себя в грудь. -. Верно, Рэй?
Леннокс криво улыбается.
- Нет, Жеребец, это тебе каледонские туманы перспективу застят. - Билл Риордан ничуть не обижен.
- А как же Йейтс, Джойс, Беккет, Уайльд? - вмешивается Труди. - Ирландцы внесли огромный вклад в западную культуру.
Джинджер достаточно пьян, чтобы смеяться над Труди в открытую.
- Эти чуваки нашему соловью и в подметки не годятся. Я о Робби Вернее говорю. Согласен, Рэй?
- Вот уж меня в этот спор не надо втягивать.
- Прекрати, - кричит Долорес, кулачком пихая Джинджера в грудь. - Я сама ирландка. И датчанка. И шотландка.
У меня дедушка со стороны отца из Килмарнока.
"Килмарнок" она произносит как "Кил-мир-нок".
- Вовремя старик эмигрировал, - поддразнивает Джинджер, добрея на глазах.
Леннокс стращается к Риордану.
- Наверно, в Нью-Йорке на службе несладко приходилось?
Риордан не спешит соглашаться.
- Сейчас, Рэй, Нью-Йорк уже не тот, что раньше. Но я не жалею, что всю жизнь служил в полиции. Ни о едином дне не жалею.
- Как, должно быть, в Нью-Йорке опасно, особенно по сравнению с Британией. На каждом шагу вооруженные банды. - Труди бросает быстрый взгляд на Леннокса, ежится.
На сей раз Риордан машет рукой, даже не дослушав.
- Вот уж не хотел бы я работать в британской полиции без револьвера.
Труди щелкает зубами. Леннокс знает эту привычку, индикатор нервозности.
- Но разве тогда опасность не увеличивается? По-моему, если правонарушителю известно, что полицейский вооружен, вероятность, что он сам задействует оружие, куда выше. Вы, наверно, не одного и не двух человек подстрелили. Я права?
Риордан добродушно улыбается Труди, опускает бокал.
- Деточка, я за все годы службы никогошеньки не подстрелил. Хотя работал в самых опасных кварталах - Бруклине, Бронксе, Квинсе. Можете сами список продолжить. Я вам больше скажу: я не знаю ни одного копа, который бы в человека стрелял. За двадцать пять лет я только дважды вынул револьвер из кобуры.
Труди чуть ли не мурлычет, игра в юное создание и убеленного сединами дядюшку явно затянулась. Перед Ленноксовым мысленным взором список приглашенных удлиняется на два пункта.
- Ох, опять разговоры о работе, - ворчит Долорес. - Девочки, пора оставить мальчиков одних. - Долорес поднимается, пластиковый стул скрежещет по плиточному полу. Джессика следует ее примеру. Труди с минуту колеблется, явно предпочла бы общество двоих пожилых мужчин и одного помоложе обществу двух пожилых женщин, но понимает, что по протоколу шотландских шовинистов на сегодня запланировано дружеское общение, и идет в гостиную.
Джинджер выгибает шею, убеждается, что раздвижные стеклянные двери плотно сомкнулись.
- Потому что теперь в полиции все не так. - Джинджер проглатывает окончания, речь его неразборчива. - Все к такой-то матери полетело. Причем всюду. Выскочек развелось, что собак нерезаных, так и норовят нас, старых коней, поучать.
Верно, Билл?
- Пожалуй, - криво улыбается Риордан. Как и у Леннокса, у него хватает ума не лезть в драку, усердно распаляемую хозяином дома.
- Рэй, а ты что скажешь? - Джинджер бросает вызов, с прищуром смотрит на бывшего сослуживца.
Леннокс судорожно, одним глотком, допивает пиво. Повышение в звании было восемь лет назад. С тех пор его карьерный рост заглох, и все из-за отдельных ублюдков. Пожатием плеч Леннокс в очередной раз уклоняется от ответа.
- Наверно, Жеребец, так уж мир устроен, - хмыкает Билл Риордан.
- Да, но это неправильно. - Джинджер прищуривается, смотрит на Леннокса взглядом прокурора. - И их еще полицейскими называют. Твое дело только Роббо мог осилить. Вот это был настоящий коп!
Леннокс делает глубокий вдох через нос, с удовольствием отмечает, что и на его синусит есть управа.
- Роббо на почве работы свихнулся, для него все кончилось раньше смерти, - чуть не выплевывает Леннокс. Хочет добавить: "А теперь и меня та же участь постигла. И вас заодно".
- Отличный был коп, мать его, - бормочет Джинджер - он, похоже, выдохся. - Внезапно Джинджер спрашивает: - А как там Даги Гиллман? Не изменился? А, Рэй? А? - Голос сходит на нет.
- Гиллман все такой же, - цедит Леннокс.
- Ну конечно... я и забыл, что вы ту куколку поделить не могли. Так он женился?
- Нет.
Повисает пауза. Чтобы при ней не присутствовать, Леннокс поднимается и идет в гостиную, где Джессика играет с Храбрулей, а Долорес разучивает с Труди танцевальные па.
- Я на боковую, - объявляет Леннокс. - После перелета никак не оклемаюсь.
- Эх ты, легковес, - поддразнивает Труди, голова у нее кружится от спиртного и танцев.
В ванной, примыкающей к гостевой спальне, Леннокс заглатывает две последние таблетки и готовится к очередной ночи, надеясь, что антидепрессантов на сегодня достаточно и кошмары отступят. Леннокс ныряет под одеяло. Болтовню и смех из гостиной в его мозгу поглощает привычная пульсация мыслей. Стартует обратный отсчет, как всегда, он предрекает, что измученному, выжатому Ленноксу и сегодня будет отказано в сне. Вместо сна ему полагаются мысли.
"Как тогда, на пятиминутке, Тоул отозвался об Анджеле Хэмил? - Типичная потаскушка, заметил он, снова сунул в рот свою трубку и принялся ее сосать. Курение в офисе запретили, но Тоул таскал трубку с собой, хватался за нее, как за соломинку, когда нервничал. А потом добавил: - Не сомневаюсь, девочку похитил мамашин хахаль. Вокруг женщин такого сорта вечно всякая шваль вьется, сами знаете".
Леннокс моргает, с головой забирается под одеяло. Образы Анджелы, женщины с соломенными волосами и изможденным лицом, обрастают деталями, множатся вокруг него, но не как во сне - мысль, что он в кровати в Джинджеровом доме, ясна до боли.
Наконец Леннокс видит его, Мистера Кондитера: холодные рыбьи глаза, омерзительные, резиновые, вывернутые губы; у ног беспомощная Бритни.
И Рэй Леннокс думает о балконе по ту сторону трещащей от смеха гостиной. Всего-то шагнуть за ограждение, а дальше оно само произойдет. Ни до Извращенца, ни до Бритни, ни до остального ему не будет дела. Всего-то шагнуть. Всего-то шагнуть?
4 Эдинбург (1)
Бритни исчезла накануне. У затяжного анализа фактов ты урвал несколько часов сна. Проснулся в своей литской квартире от ощущения безнадежности, как от толчка. Автоответчик высветил номер Кита Гудвина - ты совсем забыл о вчерашней встрече анонимных наркоманов. В шесть утра ты уже сидел в пустой лаборатории отдела обработки информации и прокручивал видеозапись.