* * *
А дальше Савка - словно заколачивал гвозди: пять, пять, пять, пять. Вот и последний экзамен - электронавигационные инструменты. Савка пошел на экзамен, как на праздник. Теперь он не волновался. Как гурман смакует острые соусы, так и Савка с наслаждением впитал в себя новые понятия: альтернатор, вендмотор, блуждающие токи, статор, дроссель, беличье колесо, соленоид, реверс… Жизнь улыбалась! Сам, по велению собственного сердца, Савка решил стать не только рулевым-сигнальщиком, но и обрести вторую флотскую специальность - штурманского электрика. Он еще не знал, каким важным было это решение!..
Принимали зачет мичман Сайгин с неизменной улыбочкой, элегантный лейтенант Зайцев и… Плакидов, вызывавший у юнг дрожь в коленках. Инженер-капитан третьего ранга был строг и, как выяснилось, знал устройство гирокомпаса ничуть не хуже, чем поворотливость и маневренность кораблей. А мичман Сайгин, завидев Савку, совершил большую ошибку с точки зрения педагогики. Огурцов едва потянул к себе билет, как он сразу влепил ему в табель пять с плюсом. От этого суровейший Плакидов моментально взъярился на Савку, как на личного врага своего.
- Что? - спросил он Сайгина. - Ваш любимчик? Какое вы имели право ставить ему пять, да еще с крестом? Разве он уже ответил?
Савка положил билет с вопросами обратно на стол и при этом заметил, как побледнел мичман Сайгин.
- Ты не можешь ответить? - удивился Зайцев.
- Могу. Но мне достались слишком простенькие вопросы. Спросите меня так… что-нибудь посложнее! А то неинтересно…
Плакидов поднялся, громыхая указкой:
- Возмутительно! Как вы себя ведете? Здесь вам не цирк, а военное учреждение… Сейчас же отвечайте, что взяли!
Но билет Савки уже затерялся в груде других билетов, и он вторично вытянул первый попавшийся.
- Есть! - сказал он. - Позвольте отвечать?
- Садитесь и подумайте, - велел Плакидов.
- Думать надо было раньше, - ответил ему Савка.
Лейтенанта Зайцева от хохота согнуло над столом.
- А мне это даже нравится! - сказал он. - Не дали человеку рта раскрыть, как уже вкатили ему пять с крестом. Теперь ему осталось одно - этот крест нести, пока не свалится…
Плакидов, не слишком-то юнгам доверяя, выхватил из рук Савки его билет, без тени улыбки прочитал сам:
- Вопрос первый: прецессионное движение и затухающие колебания гироскопов в гирокомпасе… Прошу, маэстро!
Савка говорил минут десять, и его не перебивали.
- А ведь знает! - хмыкнул Плакидов. - Второй вопрос: какие приборы работают от матки гирокомпаса?
В десяти словах был дан точный ответ.
- Ну, ладно, - нацелился на Савку Плакидов, откладывая билет в сторону. - А какой самый главный недостаток гирокомпасов?
- Их сложность.
- Еще.
- Гирокомпас, как и человек, укачивается…
- Пять! - сказал Плакидов. - Но без плюса. Уважаемые оппоненты, у кого из вас есть вопросы к этому молодцу?
Зайцев с добрыми намерениями подошел к Огурцову:
- Я вижу, ты изучил материал сверх программы. Сейчас я задам тебе один вопрос… просто так. Если не сможешь ответить, то особой беды не будет. С мостика тебе велели взять глубину под килем на эхолоте. Как ты знаешь, возвращенное от грунта эхо зажигает напротив глубинной отметки неоновую лампочку. И вот ты видишь, что на табло - вдруг! - загорелись сразу две лампочки. Одна слабый, дрожащий импульс на отметке в сто двадцать метров, а четкую вспышку дает лампочка на двухстах сорока метрах… Какую глубину из этих двух ты доложишь на мостик?
Савка глянул на Сайгина, и тот ему кивнул, ободряя. Мичман уже рассказывал юнге о подобных случаях из своей практики.
- Глубина двести сорок метров, - ответил Савка. - А на отметке в сто двадцать под кораблем проходит плотный косяк рыбы. Ультразвук, с трудом пробиваясь через рыбные массы, дает на экране ослабленное мигание лампочки. Зато, пробив толщу косяка, эхо отработает на табло устойчивый импульс от грунта - это и будет истинная глубина под килем!
- Тоже пять, - сказал Зайцев, возвращаясь за стол. - Но если, Огурцов, тебе придется служить на Северном флоте, там, при входе в гавань Полярный, эхолоты кораблей, как правило, отмечают двойной грунт. Очевидно, образовалось плотное одеяло из древних водорослей, которое ультразвук пробивает с трудом… Учти это!
- Есть, - ответил Савка. - Я учту. Спасибо за совет.
Плакидов вслед уходящему юнге погрозил пальцем.
- Не зазнавайся! - крикнул он Савке.
* * *
Потом вся Школа юнг была построена во фрунт перед зданием учебного корпуса. Был зачитан приказ Аграмова: выносили благодарность юнгам-отличникам и тем, кто успешно сдал экзамены. В боцманском взводе был особо выделен Мишка Здыбнев, а среди радистов Савка расслышал имя своего друга - Мазгута Назыпова. По классу рулевых благодарили очень многих, в том числе назвали Колю Поскочина и Савку, - очевидно, тройку его сочли за случайный огрех.
- А каникулы будут? - спросил кто-то, наивничая.
- Каникул на войне не бывает, - отвечал Аграмов. - В нынешнем же году вы должны стоять боевую вахту на действующих флотах. До наступления призывного возраста вы все останетесь в звании юнги. С восемнадцати станете кадровыми матросами. Дальнейшая ваша судьба зависит от вас самих. Но я свято верю, - закончил начальник школы, - что среди вас многие достигнут высокого звания адмирала.
В морозном воздухе зычно разносились голоса ротных офицеров. Черные роты на белом снегу разворачивались и расходились.
Флот - могучий и сложный организм, лязгающий броней, ревущий бурями воздуходувок, весь в пении турбин и в пальбе дизельных клапанов, флот - насыщенный жесткими регламентами вахт, визирующий беглое скольжение противника на четких линзах оптических датчиков, - этот волшебный флот уже приближался к ним!
Эпилог третий
(Написан Саввой Яковлевичем Огурцовым)
Осенью сорок четвертого года я на центральной улице Мурманска нарвался на патруль, стал с ним спорить, и комендант города отправил меня на пять суток в гарнизонную гауптвахту. Эсминец наш тогда стоял в доке, и это меня малость утешало.
Не успел я отсидеть и суток, как утром меня вызвали из камеры. Смотрю - в коридоре похаживает штурман.
- Завтракал?
- Да какой тут завтрак… - отвечаю ему.
Вижу, конвойный несет мне ремень, тащит шнурки от ботинок, отобранные у меня при аресте, чтобы я не повесился. Чувствую, что меня сейчас выпустят. Штурман сказал на улице:
- Звонили с кораблей "плохой погоды". Им срочно нужен штурманский электрик, а своего они отправили с караваном в Исландию. Шагай в Росту - там тебя ждут…
Есть! По шпалам, прыгая через рельсы, я добрался до Росты; возле причала, вижу, тихо подымливает сторожевик. Снег на его палубе - кашей, значит, машины уже на подогреве. Корабли "плохой погоды" назывались так потому, что их имена ничего доброго морякам не сулили: "Ураган", "Мгла", "Тайфун", "Смерч", "Вихрь" и прочие прелести. Штурман на сторожевике - совсем молодой парень. Потому, наверное, и не стал удивляться, что ему прислали мальчишку.
Был он деловито краток и очень вежлив со мною:
- У нас всего три часа до съемки со швартов. Идем в Мотку на обстрел противника. Надо срочно запускать "шарик".
Я понял: за три часа гирокомпас только отыщет истинный меридиан, но его затухающие колебания в поисках норда закончатся, когда сторожевик из Польского залива уже будет выходить в океан. Медлить нельзя! Надо запускать сразу.
- Завтракал? Ну, пообедаешь после команды…
Штурман вручил мне ключи от гиропоста, как бы вверяя с этим ключом и судьбу корабля: от меня теперь зависело многое - курс, верность огня и даже расход боезапаса. Палуба уже вибрировала под ногами. Я привык к эсминцам: там в гиропост через люк лезешь. А тут из кубрика ведет дверь, как в кабинет начальника. Вошел я в гиропост и… ахнул! Передо мной стоял не "аншютц", а гирокомпас системы "сперри", который я по глупости не уважал и который, прямо скажу, знал так себе, больше в теории.
Однако назвался груздем - полезай в кузов. Скинул я бушлат на койку. Потянул через голову фланелевку. Жарко! На эсминцах гиропосты у самого днища, там прохладно, а здесь - словно курорт и через два иллюминатора наяривает осеннее солнце. Я один из них раздраил - посвежело. Обошел я вокруг гирокомпаса, словно кот ученый вокруг легендарного дуба. Не знаю, за что взяться. Весь он какой-то колючий. С ногами, как у паука. Растопырился. Провода выведены наружу. Тронул я легонько за ротор. Тяжелый, дьявол! Ну, что делать? Надо запускать… Как?
В гнезде спрятался от качки графин с водою. Налил полный стакан - хватил залпом. Хоть ты тресни, не могу вспомнить: как запускать "сперри"? Оно и понятно: волнуюсь. А время-то идет. Часы перед глазами. Тикают, проклятые. Если я не справлюсь с этим пауком, из-за меня (только из-за меня) может провалиться вся операция. Я сорву выход корабля в море… А мой предшественник, что уплыл в Исландию, мужик, видать, был хозяйственный. Вижу - целая полочка литературы. И не какая-нибудь белиберда, а комплект всяческих ПШС. Нашел я нужный номер по "сперри". Ну, я вам скажу, вот это было чтение! Каждую страницу я словно снимал в своем мозгу на фотопленку. Голова работала идеально…
Звонок:
- Мостик - гиропосту: когда запуск?
- Запускаю, - ответил я штурману.