* * *
Оставленная боевиками Адждабия лежала в руинах. Бригада спецназа "зачищала" дом за домом, двигаясь за основными силами правительственных войск, ища и уничтожая затаившихся среди развалин мятежников. Бойцы действовали парами, прикрывая товарища с тыла.
Заскакивая в разграбленные дома, Дорошин наблюдал одну и ту же картину разбоя и насилия над жителями, оставленную бандитами при отступлении. Убитые старики, женщины, дети. Живыми не находили почти никого. Всё неизменно повторялось от дома к дому, от улицы к улице. От увиденного ужаса расправы над безоружным гражданским населением болело сердце уже немолодого человека.
"Откуда такая жестокость? – думал Павел. – Неужели так могут вести себя ливийцы со своими соотечественниками? Или это проявление лютой ненависти западных наций, колонизаторов по отношению к посмевшим восстать против них рабов?…"
И чем больше размышлял Дорошин на эту тему, тем всё больше склонялся к выводу, что расправа над населением творится не ливийцами, а Западом и их наёмными бандитами. Только инородцы могут чинить такое беззаконие в отношении коренного населения страны, когда никого не жаль и ничто не свято.
Павел вспоминал о своём отце, участнике Великой Отечественной войны, прошагавшем в пехоте от стен Сталинграда до самой Германии. Гвардейский старшина Волховского фронта сначала освобождал города и сёла своей Родины, а потом и страны почти всей Европы, раздавленной фашистским сапогом. Что пришлось увидеть и испытать ему тогда?
Отец никогда не рассказывал сыну о ежедневном кошмаре, который конечно же преследовал его на той далёкой войне. Вспоминал только о светлых эпизодах и никогда об ужасах войны.
Но теперь Дорошин в полной мере и сам осознал, какой груз мог лежать и, несомненно, лежал на сердце его "старика" всю его жизнь в мирное время. Что было в жизни отца бóльшим подвигом: война или скромная жизнь ветерана, не умевшего просить ни о чём не только для себя самого, но даже и членов горячо любимой семьи? Так и прожил он до конца всю жизнь после войны с любимой женой, которую нежно называл "мамочкой", в тесной хрущёвке, не прося, не скуля, не требуя, довольствуясь только пенсией.
В девяностые, когда цены на всё, особенно на продукты питания, совершали один наглый скачок за другим, его старики ходили на овощную базу, где из гнилья выбирали себе огурцы и помидоры, которые ещё можно было употребить в пищу…
Ах, как терзался сейчас Дорошин от того, что не мог тогда помогать как следует отцу и матери!
Офицеры, которые продолжали "тянуть лямку" в рядах некогда "славной" и "непобедимой", и сами вынуждены были "стрелять" деньги у своих коллег, чтобы дотянуть до зарплаты. Не был исключением и Павел, пытаясь свести концы с концами и ожидая денежного довольствия как манну небесную.
Теперь, с возрастом, когда не стало родителей, Павел всё чаще думал о них, жалея о том, что когда были живы, мало времени посвящал "старикам". Всё куда-то спешил, торопился. И так толком ничего о жизни своих самых родных людей не узнал. Не расспросил…
У родителей отца и мамы было много детей. Больше половины из них забрала лютая война. Но ведь кто-то из родственников остался жив, и значит, где-то живут двоюродные братья и сёстры Павла!
Последние годы жизни Дорошин, листая семейные фотоальбомы, всё чаще задумывался о том, чтобы разыскать родственников, восстановить утраченную когда-то нить.
"Почему мы не поддерживаем отношений со своими родными? – думал он. – Арабы строят двух– и трёхэтажные дома, где на разных этажах проживают все поколения: бабушки-дедушки, папы-мамы, дети и внуки. Все вместе, притом не мешая друг другу! Почему мы не можем так?…"
* * *
"Вблизи города Бенгази, контролируемого повстанцами, неизвестными лицами обстреляна группа телеканала аль-Джазира. Убит корреспондент телеканала Али Хасан аль-Джабер. Сопровождавший его оператор тяжело ранен" – из сообщения зарубежных СМИ, 13.03.2011 г.
* * *
К 17 марта правительственные войска, очистив поочерёдно Рас-Лануф, Брегу и Адждабию от мятежников, которые уже добрались до центральных районов Ливии, приступили к подготовке решительного наступления на Бенгази, которое планировалось начать артподготовкой утром 19 марта.
Решительную роль в наступлении должны были сыграть артиллерийские реактивные установки БМ-21 "Град" советского производства, которые наносили основной урон мятежникам. Их применение оказывало и большое психологическое воздействие на врага.
"Как когда-то наши "катюши" на фашистов", – с внутренней гордостью за советское оружие и даже некоторой нежностью думал о них отставной подполковник.
Он с радостью отметил про себя, что ливийскому командованию удалось организовать взаимодействие сухопутных частей, морских сил и авиации – продвижение сухопутных войск поддерживал огонь с моря и воздуха.
"Всё-таки неплохую подготовку получил сын Каддафи в Московской военной академии имени Фрунзе!" – мысленно хвалил бывшего своего командира Дорошин. Он знал, что отец поручил сыну руководить всем наступлением правительственных войск на мятежный восток.
Вместе с тем, по мере приближения наступающих войск к Бенгази, сопротивление мятежников, а проще говоря, западных наёмников, переодетых в арабское платье, всё более возрастало.
Павлу не нужно было объяснять, что, по сути, правительственные войска ведут боевые действия против бандитов со всего света, которых международные СМИ упорно выдают за "повстанцев".
"Интересно получается, – удивлялся Дорошин, – вчера только это были законопослушные гражданские лица, участвовавшие в "актах гражданского неповиновения", а сегодня это уже – вооружённая оппозиция, которая и стрелять обучена, и танки водить! Когда же они успели всему этому научиться?"
Первые же захваченные в плен боевики засвидетельствовали о широкой "географии" своего состава: европейцы (в основном из малых стран Европы), африканцы, выходцы из Саудовской Аравии, стран Персидского залива, Египта, Судана, Афганистана, Пакистана и проч. Среди "джентльменов удачи" были представлены все религии мира. Но единственным, истинным для всех богом оставались исключительно деньги.
Двое суток до начала наступления на город шла непрерывная концентрация сил и техники. И у Дорошина росла уверенность в том, что с заговорщиками наконец будет покончено.
Ему было также известно, что одновременно с наступлением на востоке главное командование Джамахирии предприняло атаку и на западных рубежах, стараясь одним ударом ликвидировать оба очага иностранного заговора.
Павел, имея основательную военную подготовку, приобретённую в стенах военного института и академии, считал такое "распыление" весьма ограниченных правительственных сил рискованным предприятием. Ведь наступающие войска, по всем канонам военной науки, должны получать полноценное тыловое обеспечение – снабжены боеприпасами, обуты, одеты, накормлены и т. д. А техника исправна, заправлена горючим и готова к бою.
Такую было бы возможно, скажем, в стране со сплошным заселением территории, развитым животноводством и сельским хозяйством, при наличии источников снабжения пресной водой. Но не в пустынной Ливии, где при наступлении сразу на двух противоположных направлениях выполнить эту задачу было очень непросто.
Впрочем, не он командовал войсками. Роль, которая отводилась лично Дорошину, была намного скромнее. И всё, что от него требовалось, так это полностью ей соответствовать.
Бригада ливийских войск спецназначения должна была двигаться непосредственно за наступающими войсками с целью уничтожения скрытых очагов сопротивления противника, обнаруживая и ведя борьбу с западным спецназом и диверсантами.
Совбез ООН, Нью-Йорк,
18 марта 2011 года
– Принятие резолюции № 1973 по Ливии – историческое решение! – Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун выдержал торжественную паузу, обводя "прищуренными" корейскими глазами иностранные делегации, принявшие участие в работе Совбеза. – Одобренная Советом резолюция ясно и недвусмысленно подтверждает приверженность международного сообщества осуществлению своих обязательств по защите гражданских лиц от насилия, которое осуществляет их собственное правительство.
"Какая чушь!" – тяжко вздохнул представитель России в ООН Виталий Чуркин. Он чувствовал нечеловеческую усталость от напряжения многодневной борьбы, которую вёл и в которой был вынужден отступить.
Представитель России в ООН старался не глядеть на лица "победителей", которые и не пытались сколько-нибудь скрыть своего торжества.
– Я присоединяюсь к Совету в требовании немедленно прекратить огонь и гибель гражданских лиц, обеспечить доступ гуманитарной помощи, – читал по бумаге Генсек.
"Чушь несусветная!" – вновь мысленно повторил российский полпред и попытался отрешиться хоть на время от происходящего на его глазах трагического фарса.
Опытный дипломат понимал без лишних слов, что теперь ничто уже не остановит альянс от расправы над ливийским лидером, охота за которым продолжается практически весь срок, пока тот находится у власти в стране. При этом в горниле необъявленной агрессии против суверенного государства погибнут многие. Карт-бланш получен. А говорить можно всё, что угодно!
"Почему Москва не пошла на вето? Ведь вторая резолюция – совсем не первая. В новом документе видны явные очертания военного вмешательства в дела суверенного государства. Что принесёт война? Ничего хорошего, кроме гибели тысяч людей и хаоса власти! – Чуркин краем глаза видел, как на него пристально смотрит китайский представитель. – Поздно, теперь поздно!.." – мысленно обратился к нему российский дипломат.
За кулисами резолюции, или История о "грязном белье"