- Диана, по вашему усталому лицу я вижу, как вам наскучили разговоры о политике и о войне. К сожалению, нам, правителям, приходится сталкиваться с этим каждый день. Вы вольны идти куда вам заблагорассудится, я больше не держу вас.
- И в самом деле, - произнесла Диана, вставая, - у меня уже голова идет кругом. С вашего позволения я отправлюсь домой, мне надо уладить кое-какие дела. Если я вам понадоблюсь, вы всегда сможете послать за мной.
Поклонившись, Диана вышла из покоев королевы. У дверей стоял дворянин, увидев ее, молча приблизился.
- Лесдигьер, - сказала она, - мы отправляемся домой.
Они спустились на первый этаж и пошли вдоль галереи. Здесь толпились придворные, которые почтительно приветствовали Диану. Внезапно от одной из групп отделилась дама в голубом платье и белой мантилье и, премило улыбаясь, направилась прямо к Диане. Они радостно поприветствовали друг друга и отошли к окну, чтобы без помех немного поболтать. Лесдигьер стоял рядом и прекрасно слышал весь разговор, но это нисколько не беспокоило ни герцогиню Ангулемскую, ни графиню де Сен-Поль.
- Как давно мы с вами не виделись, Алоиза, - сказала Диана. - Где вы пропадали все это время?
- В Ла-Шарите, на Луаре.
- Во владениях герцога Неверского?
- Ах, вы ведь знаете взбалмошный нрав его супруги Анриетты, моей приятельницы. После Амбуазской смуты она заявила мужу, что воздух Парижа ей вреден, и она желает пожить вдали от суеты, от бесконечных войн и разговоров о политике. Она и меня утащила с собой, и мы целый год провели среди девственных лесов Ниверне. Верите ли, я научилась там стрелять из аркебузы по кабанам и, представьте, достигла в этом немалых успехов. А один рыбак из замка научил нас с Анриеттой удить рыбу!..
- Вам повезло, Алоиза, - улыбнулась Диана. - Вы погрузились в мир тишины и покоя, чего так не хватает нам, принцессам королевского дома. Вам надо поблагодарить герцога Неверского, что он предоставил вам возможность хотя бы немного побыть деревенской пастушкой. А вот мне никак не удается заставить своего мужа уехать хотя бы на месяц в провинцию, в один из наших замков. Но он дождется, что в один прекрасный день я уеду одна, без него, хотя бы в Маржанси.
- И правильно сделаете, честное слово.
- Хотите, я возьму с собою и вас, Алоиза? Вы научите меня удить рыбу и стрелять из ружья.
- С удовольствием принимаю ваше предложение, дорогая Диана. Но верите, уже через несколько месяцев я начала скучать по Парижу, королевскому дворцу, дворцовым сплетням и приключениям.
- А Анриетта?
- Нисколько. Она готова была целыми днями скакать на лошади в костюме амазонки по лугам и лесам Ниверне, совершенно не уставая при этом и, надо сказать, к полному удовольствию своего супруга.
- Что же заставило вас покинуть эту обитель неги и покоя?
- Да только то, что Анриетта соскучилась по своему мужу, который покинул нас месяца два тому назад, вызванный Гизом нарочным из Парижа. Гизу вздумалось отправиться в поход куда-то на восток, и он прихватил с собою герцога Неверского.
- Ах, моя милая, война - удел мужчин. Они и пяти дней не выдержат дома, чтобы куда-нибудь не ускакать и не принять участие в каком-либо сражении.
- Более того, дорогая Диана, они и часу не пробудут рядом, чтобы не повернуть разговор в сторону внутренних религиозных распрей или внешних врагов государства.
- Вы правы, дорогая, но нам, женщинам, все же надлежит их понять, ведь они наши защитники и рьяные борцы за веру. Если бы не они, кто знает, какие беспорядки могли бы произойти в отдаленных провинциях, как, например, в той, куда уехал Гиз.
- А куда он уехал?
- В Эльзас, там его земли и где-то недалеко - замок Жуанвиль. Местные крестьяне вдруг вздумали бунтовать против непомерных налогов, и Гиз вместе с Невером отправились их усмирять.
- Не знаете ли, когда они вернутся? - поинтересовалась графиня.
- По всей видимости, скоро. Правда, прежде им еще придется задержаться в Нанси, - добавила Диана.
- А это далеко? - спросила Алоиза.
- Довольно далеко, свекор упоминал о двадцати днях пути. К полудню первого марта Гиз должен быть в Васси, оттуда дней десять-пятнадцать до Парижа.
- Васси? Что это?
- Небольшой городок в Шампани, который Франциск II подарил Марии Стюарт.
- Париж, наверное, встретит его с надлежащим пиететом, как ярого поборника истинной католической веры. Через какие же ворота герцог въедет в Париж?
- Надо думать, через Сент-Антуанские, ведь оттуда ведет дорога в Лотарингию.
- Не премину поделиться этой новостью с Анриеттой, уже заждавшейся своего ненаглядного супруга.
Они поболтали еще несколько минут, после чего расстались, мило попрощавшись. Алоиза в сопровождении пажа направилась в сторону покоев королевских детей, Диана с Лесдигьером вышла во двор Лувра, где ее ждал портшез с носильщиками и пажом, державшим под уздцы лошадь Лесдигьера.
В дверях особняка Монморанси Диану встретила служанка, Бертранда, которая вручила ей письмо.
- Кто приходил? - спросила герцогиня.
- Человек, который принес письмо, сказал, что оно от баронессы де Савуази.
Диана поднялась к себе и раскрыла вчетверо сложенный лист бумаги.
Мелким ровным почерком баронесса писала:
"Дорогая герцогиня! Я понимаю Вашу занятость политическими и гражданскими делами и не вправе предъявлять никаких претензий к дочери короля Генриха II, напрочь забывшей за текущими делами о своей верной подруге, напрасно ждущей весточки.
Вы могли бы скрасить мое одиночество, если бы прислали вместо себя заместителя, который отныне неотлучно находится при Вашей особе и совсем забыл старых друзей, которым он, надо заметить, многим обязан. Я не думаю, что требую слишком многого; для двух же вышеназванных особ свидание, на которое Вы дадите свое милостивое разрешение, явится бальзамом, пролитым на их исстрадавшиеся души, и будет лишним доказательством Вашей к ним любви.
К. С".
- О, Бог мой! - рассмеялась Диана, дочитав письмо до конца. - Камилла неисправима. Какой витиеватый слог! Чего проще было бы написать; "Диана, пришлите ко мне моего возлюбленного, я ужасно страдаю от долгой разлуки с ним". А ведь когда-то была не в меру лаконичной.
Она позвонила в колокольчик. Тут же в дверях появился лакей и склонился в поклоне.
- Позови Лесдигьера. Он, вероятно, во дворе со своей собакой.
Спустя несколько минут Лесдигьер вошел в кабинет герцогини:
- Вы звали, ваша светлость?
- Да, Лесдигьер. Кое-кто из наших общих друзей недоволен вашей забывчивостью по отношению к нему и просит вас навестить его.
- И кто же это?
- А вы еще не догадались?
И тут до него дошло. Святый Боже, да ведь они не виделись уже целую неделю!
- О, если вы говорите о друге, живущем на углу улиц Проповедников и Сен-Дени…
- Именно о нем и идет речь, сударь, и если вы немедленно не отправитесь туда, вы меня разочаруете.
- О мадам, - пылко воскликнул Лесдигьер, - как вы могли подумать!.. Простите… ваша светлость.
Диана засмеялась:
- Ступайте, кавалер, ступайте, ветреный любовник, и помните: я отпускаю вас до утра. Передайте баронессе мой самый пламенный привет и скажите, что мы встретимся с ней завтра, на утренней мессе в церкви Сент-Ле.
Лесдигьер поклонился и вышел. Через несколько минут он оказался уже на улице Монморанси. На нем был белый атласный костюм, на голове - шляпа с синим пером, в кармане лежал туго набитый кошелек, на боку висела шпага с золоченым эфесом, а весь вид его говорил о том, что он весьма доволен жизнью. Выбрав самый короткий путь, Лесдигьер вскоре очутился перед дверью баронессы, что открывалась на улицу Шанварери. Юноша настойчиво принялся стучать кулаком в двери, над которыми не висели молоточки.
Но долго барабанить в дверь ему не пришлось. Почти тотчас вышла служанка. Поглядев на гостя через окошко, затянутое мелкой сеткой, и узнав посетителя, она тут же впустила его.
- Это вы, сударь, слава Богу! Моя госпожа очень сердита на вас.
- И только-то? - улыбнулся Лесдигьер и ущипнул ее за щеку. - Ну, этот вопрос мы легко уладим.
- Кто там, Розита? - послышался в это время голос сверху.
- Шевалье де Лесдигьер, мадам, - громко сказала служанка.
На площадке второго этажа показалась вначале обрадованная, а затем вмиг ставшая надменной баронесса.
- Ах, вот оно что! - "равнодушно" протянула Камилла де Савуази. - А я-то думала, что свет второй звезды совсем затмил свет первой…
- Как вы можете так думать обо мне, Камилла? - проговорил юноша, входя в гостиную вслед за хозяйкой.
- …и та погасла навсегда, забытая тем, - продолжала баронесса, садясь на диван, - в ком страсть к служебному рвению оказалась выше не только чувства признательности, но даже и простой дружбы.
- Клянусь вам, сударыня, - пылко воскликнул Лесдигьер, - что все это время я думал только о вас, единственной женщине, которой я всем обязан и без которой давно уже не мыслю своего существования!
Она с упреком посмотрела на него:
- С трудом верится, мсье.
- Камилла, да что с вами сегодня? - он сел рядом с ней на диван. - У вас дурное настроение? А впрочем, ругайте меня, я действительно виноват, но знайте, что мадам герцогиня здесь совершенно ни при чем и мои чувства к ней не превышают простых обязанностей обыкновенного раба. Будь по-другому, разве она отпустила бы меня к вам?
Камилла отвернулась, чтобы скрыть радостную улыбку.
- Так это она вас отпустила?