И Екатерина мгновенно отыскала выход. Во-первых, откровенность, с которой она обрисовала положение дел. Да и незачем было это скрывать, не так глупа Жанна Д'Альбре, чтобы не знать о невозможности подобного дара даже в обмен на перемену веры и связанные с этим действия по искоренению кальвинизма. Во-вторых, королева Наваррская будет вынуждена обратиться к ней с просьбой и, таким образом, стать обязанной королеве-матери. Чем не повод прибрать к рукам протестантов! Вряд ли после такого щедрого подарка Жанна посмеет поднять голову против нее. Напротив, есть возможность заставить свою политическую соперницу действовать сообща, что, несомненно, будет способствовать миру в королевстве, а впоследствии, быть может, с помощью Антуана, ее мужа, удастся принудить Жанну полностью отречься от кальвинизма. Вот тогда Филипп и подарит им Наварру, а значит и ей, Екатерине, не придется ничего дарить.
- С какой стати Филиппу раздавать свои земли? - продолжала королева-мать развивать свою мысль. - Что он скажет своему народу? А куда он денет население, живущее там?
- Людей там почти нет, - возразила Жанна. - Одни горы.
- Это ничего не значит. Вот если бы французский король завоевал эту территорию, тогда другое дело, но, повторяю, война между нашими государствами невозможна. Притом учтите: едва дело дойдет до конфликта, первый удар обрушится на вас, пострадают только протестанты, ваши подопечные, впрочем, как и мои. Разве нам с вами этого хочется?
Мадам Екатерина говорила полуправду, и королева Наваррская догадывалась, о чем умалчивает собеседница. Дружба испанского короля понадобится ей для борьбы с гугенотами на юге страны, если вдруг между двумя королевами не возникнет взаимопонимания. Это был ее козырь, и она не собиралась его лишаться.
И королева-мать воззрилась на Жанну, ожидая ответа, пытаясь взглядом проникнуть в самую ее душу: поняла ли она?
Ответ Жанны поразил Екатерину.
- Благодарю вас, мадам, что сказали правду. Если бы вы пообещали мне Наварру, я сразу поняла бы, что вы лжете. Остается только удивляться, как легко мог попасться на эту удочку Антуан.
- Он действовал, прежде всего, в ваших интересах, интересах своей жены, а вы в пику ему стали протестанткой, хотя прежде слыли доброй католичкой.
- Я переменила веру из чисто религиозных соображений, - сухо обронила Жанна.
Королева-мать улыбнулась. Она знала, что королева Наваррская лукавит, но промолчала. А Жанна меж тем была недалека от истины.
- Что касается моего супруга, - продолжала она, - то он не мог пойти на такую сделку с испанским королем. Это интриги с целью и меня переманить в другую веру. Но вам это не удастся. Ни вам, ни кардиналу!
- Никто и не пытается это сделать! - воскликнула Екатерина. - Кардинал лишь посредник между Испанией и Наваррским королевством, он старался помочь вашему мужу и, вполне естественно, потребовал за это равного обмена. Если желаете, можете поговорить об этом с его преосвященством, уверена, он даст вам точный и обстоятельный ответ.
Говоря так, Екатерина знала, что подобный разговор никогда не состоится: королева Наваррская и кардинал были заклятыми врагами.
Жанна задумалась. Значит, от нее хотят перемены веры. Такова была цена испанской Наварры: сначала Антуан, потом - она…
Ее собеседница, молча, наблюдала за игрой чувств, отражавшейся на лице гостьи.
- Речь идет еще и о Сардинии, - вкрадчиво прибавила королева-мать.
Жанна вздрогнула. Вот так щедрость! Значит, Антуану отдадут еще и это королевство? Кажется, ее вера здорово им мешает.
- Цена немалая, - снова произнесла Екатерина.
Жанна тряхнула головой. Ее шантажируют, но она не вернется в римскую церковь, как бы ее ни заманивали! Но, желая заглянуть в карты противника, не показывая ему при этом спои, она уклончиво ответила:
- Вопрос нелегкий, я должна подумать.
Королева-мать удовлетворенно кивнула. Но знала, что Жанна хитрит и не сдастся. Впрочем, ее это устраивало: тем сильнее будет кулак против Гизов.
- Кстати, а где сейчас мой супруг? - спросила Жанна, давая понять, что тема исчерпана, во всяком случае, на сегодня.
Екатерина отлично поняла ее и выпрямилась в кресле:
- Не могу вам точно сказать, но, если пожелаете, можно узнать об этом у коннетабля.
- Хорошо. В зависимости от ответа я и решу, остаться ли еще при дворе Карла IX или вернуться в Беарн.
- Уверяю вас, дорогая, что буду несказанно рада, если надумаете задержаться. Право, во дворце так скучно! Я ведь окружена сплошь мужчинами, а у них, сами знаете, все разговоры только о войне… - Они улыбнулись друг другу, как старые добрые приятельницы. - Мне бы хотелось жить в дружбе с вами, - посерьезнела вдруг Екатерина. - Однако на вашем лице лежит печать озабоченности чем-то, и я давно и тщетно пытаюсь разгадать ее причину. Вы ведь, я полагаю, предприняли сию поездку не только ради выяснения обстоятельств, заставивших вашего мужа сменить веру?
- Вы правы, мадам, - ответила Жанна, смело взглянув собеседнице прямо в глаза. - Я здесь еще и затем, чтобы напомнить вам о вашем долге по отношению ко мне как к своей союзнице. А в том, что это так, вы, надеюсь, убедились во время нашего с вами обсуждения ситуации, связанной с чрезмерным возвышением Гизов. - Королева Наварры недвусмысленно давала понять, что готова остаться с мужем по разные стороны баррикад.
- Я согласна с вами, - заурчала, словно зажмурившаяся от удовольствия кошка, королева-мать. - И чрезвычайно рада, что нашла в вашем лице добрую союзницу. Но, право, я не совсем понимаю, чем смогу быть полезной в деле укрепления веры у вас на юге. Если не ошибаюсь, вы и без того достигли там немалых успехов в этом вопросе.
- Я королева без королевства, мадам, мне не хватает территории. Дабы ополчиться на ваших врагов, коими вы считаете Гизов, мне нужна армия. Вы же прекрасно понимаете, что я не смогу набрать оную только в Беарне и своей маленькой Наварре! Такое войско будет подобно стайке мышей, которые полягут от первого же удара орлиным крылом по их головам.
"Это хорошо", - подумала королева-мать. Вслух же спросила:
- Чего же вы хотите?
- Отдайте мне Гасконь и Фуа, и я перестану чувствовать себя обделенной. Мое государство расширится, и, став королевой Юга, я смогу собрать под свои знамена тысячи людей, недовольных тиранией Гизов, которых потом мы объединим с вашими и…
- …и ввергнем Францию в пучину гражданской войны, - закончила за нее Екатерина, криво усмехнувшись.
Жанна тотчас остыла: не следовало вести себя столь экспансивно.
- А потом, разбив Гизов, - продолжала королева-мать, не сводя глаз с собеседницы, - вы с вашими гугенотами возьмете штурмом Париж, меня с моими сыновьями в лучшем случае отправите в изгнание, а в худшем… даже думать не хочется… Сами же посадите на престол своего сына и станете при нем регентшей, не так ли?
Последний выпад отразить было нечем. Екатерина начала играть в открытую, и Жанна мгновенно сориентировалась.
- Не стоит сгущать краски, - поспешно ответила она, продолжая удивляться в душе откровенности королевы-матери, - я вовсе и не думала об этом.
- Что же вами руководит в таком случае?
- Исключительно соображения борьбы за истинную веру.
- А под истинной верой вы, конечно, подразумеваете кальвинизм?
- Разумеется. Истребив католицизм, мы, по примеру английского короля Генриха, заставим Францию принять новую веру.
Ответный, не менее ощутимый выпад. Настал черед задуматься Екатерине. Опустив голову, она машинально потерла писки.
- Но что же ждет в таком случае меня и моих сыновей? - последовал наконец ее вопрос.
- Обращение к кальвинизму, только и всего. Все будет, как при Елизавете: никто не посмеет посягать на трон Франции. С одной лишь разницей: вместо Испании нашей союзницей станет Англия. Вместе мы превратимся в столь мощный кулак, что против него не осмелится выступить ни одна католическая держава!
Если бы напротив сидела не Жанна Д'Альбре, Екатерина решила бы, и не без оснований, что беседует с сумасшедшей. Однако она слишком хорошо знала королеву протестантов. Своим контрпредложением та изощренно намекала: "Если ты не желаешь соглашаться на мои условия, почему я должна поступать иначе?"
"Далеко же ты пойдешь, если тебя вовремя не остановить, - думала между тем Екатерина Медичи. - Но не для того я вырастила своих сыновей, чтобы отдать их трон какой-то нищенке с Пиренеев". Вслух же сказала:
- Вы предлагаете мне принять участие в заговоре против папы? Мне и всей Франции?
- Почему бы и нет, раз католицизм столь лжив и продажен? Я говорю это лишь потому, что знаю: вы - не рьяная католичка.
Екатерина усмехнулась:
- Интересный у нас с вами получается разговор: я пытаюсь завлечь вас в свой дом, вы меня - в свой. Можно было бы сказать, что каждая из нас по-своему права, если бы не одно обстоятельство: мне неплохо живется и сейчас, и я не желаю другой участи.
- То же относится и ко мне.
- Не совсем. Вам предлагают обмен, а я не получаю ничего, кроме размолвки с папой. Так чего же ради я буду наживать себе таких могущественных врагов, как Испания и Рим? Чтобы иметь дружбу с северной державой, называемой Англией? Полноте, мы и так не враги.
Теперь Жанна была спокойна: больше предложений об обмене не последует. Оставался предстоящий неприятный разговор с мужем, которого ей, по-видимому, не переубедить.