- Некоторую сумму, да в наши времена!
- Ну, этих денег я жду уже давно. Аптекарь вышел на прогулку?
- Да, я все прогуливаюсь и прогуливаюсь и выбираю самые нелепые маршруты. Послушайте, Август, я к вам с поручением от фру Лунд. Знаете ли, ей сейчас так сиротливо, она просит заглянуть к ней, когда у вас будет время.
- Хорошо.
- Она получила от доктора телеграмму и хочет с вами поговорить.
- Я навещу ее сегодня же вечером.
- Спасибо.
Аптекарь Хольм отчаливает. Он ходит ради ходьбы, быстрым шагом, он оставил позади Южное селение, забрел в другой округ и, прошастав несколько часов, повернул домой. Ноги у него крепкие.
На обратном пути, посреди Южного селения, он внезапно приостанавливается. Его охватывает сладостное волнение, душа его воспаряет. Другой, может, ничего бы и не заметил, а вот странствующий аптекарь Хольм остановился и даже не поленился пройти назад. Когда он в конце концов добрался до дому и сел за пасьянс, он все еще пребывал в растроганном состоянии.
На другой день он идет к фру почтмейстерше и рассказывает ей о том, что с ним приключилось. Вчера он был за городом, в Южном селении. Возвращаясь под вечер домой, он услышал нечто такое, отчего невольно остановился: на вершине горы стояла женщина и созывала стадо. Вроде бы ничего особенного, да?., но нет, это были величие и красота, возносимые к небу, это было бесподобно. Он повернул назад и подождал, пока женщина не спустилась с горы, худая, бедно одетая, тридцати с лишним лет, зовут Гина, Гина из Рутена. Он пошел ее провожать, дорогой они разговорились, у нее муж и дети, живут не то чтобы в крайней бедности, но нуждаются, заложенная-перезаложенная усадебка, крошечное стадо. Раньше ее муж был за музыканта и напевал танцевальные мелодии на вечеринках, а теперь не желает, потому что недавно перекрестился у евангелиста. По этой же самой причине она и сама поет только псалмы, похоже, кроме них, она толком ничего другого и не умеет.
- Но Бог ты мой, она меня просто заворожила! Она знала псалмы наизусть, села передо мною и как начала петь! И знаете, что у меня вырвалось? - "Господи Иисусе!" Смешно, не правда ли?
- Какой у нее голос?
- Голос?.. По-моему, альт.
По своему обыкновению, фру почтмейстерша сидела откинув назад голову и полуприкрыв глаза, до того она была близорука. Она все внимательно выслушала и сказала:
- Я должна ее увидеть.
- Ну что же. Гина из Рутена, маленькая усадьба в Южном селении. Я сказал ей, что она и ее домашние могут болеть, сколько им вздумается, она будет бесплатно получать у меня лекарства. Хе-хе! Странное предложение, зато от души.
- Это далеко отсюда?
- Нет. А почему бы нам не пойти туда вместе?
- Только если вы будете себя прилично вести.
- А как же! - восклицает он. - На проселочной дороге!
- Я вам не верю.
- Другое дело здесь, - говорит, озираясь, Хольм.
- Вы с ума сошли.
- В моих объятиях…
- Замолчите!
- …вот за этой дверью.
- Ха-ха! Хорошенькое начало! Там же кухня.
- Вот видите, к чему приводит ваше желание держать меня в неведении. Я имел в виду вон ту дверь.
- Замолчите! Ничего вы не имели в виду. Кстати, когда мы пойдем к этой женщине?
- Когда вы назначите день и час.
- Должно быть, у вас опытный фармацевт.
- Очень опытный.
- Ведь, судя по всему, вас не бывает в аптеке ни днем, ни ночью.
- Напротив, теперь, в отсутствие доктора, я тружусь как каторжный, особенно по понедельникам.
- Почему же по понедельникам?
- В воскресенье люди усиленно предаются любви, благо у них есть свободное время. А по понедельникам приходят ко мне за каплями.
- Болтун!
- Честное слово! Им требуется укрепляющее.
- И что же вы им отпускаете?
- А сами вы что принимаете, когда испытываете подобное изнеможение?
- Я никогда не испытываю подобного… изнеможения, как вы выражаетесь.
- Я - тоже, к сожалению, - говорит Хольм. - Поэтому я не знаю, как им помочь. Я даю им серную мазь. Что вы на это скажете?
- То есть как это… ее втирают?
- Нет, принимают внутрь.
- Вы просто невозможны! - заливается смехом фру Хаген.
- Там должен быть еще и мышьяк, но я не рискую отпускать его без рецепта врача.
- Хотите, пойдем к этой женщине прямо сегодня же, - предлагает фру Хаген.
Хольм:
- Спасибо, и благослови вас за это Бог! Если бы вы только знали, как красиво вы это выговорили… ваш голос… золотистого тембра с сурдинкой…
- С часу до двух у меня ученик. Потом обед. Мы можем пойти в три.
- О, как это мне подходит! Вы как никто умеете угадать, когда я в состоянии выкроить время.
- Ха-ха-ха!
- Тут нет ничего смешного. Что касается меня, вы всегда все угадываете. Безошибочно. "Сердце так и распирает", как сказал виршеплет. Вы несравненны - любезны, красивы, прелестны и соблазнительны…
- А где же недостатки?
- Один недостаток у вас есть.
- Какой же?
- Вы холодны.
Фру Хаген молчит.
- Соблазнительны, но холодны.
Фру Хаген:
- Ну а вы? Вам бы только молоть языком. Вот и все. Вы щеголяете своей испорченностью, хвастаетесь и притворяетесь. А все это напускное.
- Вот это да! - произносит Хольм.
- А теперь уходите, скоро у меня первый урок.
Хольм:
- То, что вы сейчас сказали, - вы это всерьез?
- Отчасти.
- Послушайте, что бы вам дождаться меня, а вы взяли и заявились сюда с вашим продавцом марок.
- Нет уж!.. Если выбирать, то - его.
- Вот дьявол!
- Да, лучше уж он.
- Тогда я не пойду с вами к Гине в Рутен.
- Пойдете-пойдете.
- Ни за что. Но послушайте, как по-вашему, может, мне попытать счастья с Марной?
- С кем?
- С Марной. Марна, дочь Теодора из Сегельфосской усадьбы.
- Не знаю.
- Она мне очень подходит, она из тех, кто подает большие надежды, статная, роскошная женщина. Когда-нибудь мне да надо жениться.
- Разумеется. Так же, как и всем остальным. Попробуйте с Марной.
- Вы мне советуете?
- А вообще-то нет.
- Конечно, нет, я же люблю вас.
- Так я зайду за вами после трех.
Они отправились в путь, аптекарь - с перекинутой через плечо гитарой на широкой шелковой ленте, фру Хаген - под руку со своим мужем. Ну да, ведь почтмейстер освободился и присоединился к ним. "Она же мне покоя не давала!" - пояснил он. У Хольма было свое собственное мнение насчет того, кто кому не давал покоя. Его чрезвычайно раздосадовало, что почтмейстер увязался с ними, - эта персона, эта личность мешала ему болтать и дурачиться с дамой. Впрочем, погода стояла прекрасная, поля и луга зеленели, цвели и благоухали, щебетали мелкие пташки, лес оделся густой листвой, на дороге - ни души.
Почтмейстер Хаген был отнюдь не бесцветен. Чуть ниже среднего роста, зато соразмерного и крепкого сложения, с умным, приятным лицом. Он не умел поддерживать трескотню и болтовню ни о чем, но и не говорил глупостей.
- Что, если нам показаться под окнами у фру Лунд? - предложил он. - Ей сейчас так одиноко.
Хольм:
- Господи, да что же мы там будем делать?
- Вы сыграете, а Альфхильд споет.
- Ну а вы?
- Буду ходить со шляпой.
Идею не поддержали. Судя по всему, почтмейстер и не ожидал, что его поддержат, он всего лишь хотел внести свою лепту в общий разговор.
- Чтобы человеку и выцарапали глаз - странное происшествие, - заметил он.
Хольм парирует его замечание, фантазируя на ходу:
- Уж такое ли странное? Доктор возвращается от больного, желая сократить путь, идет через лес, спотыкается и накалывается на сухой сучок. Разве не так было дело?
- А-а, теперь понятно. Ну а сумеют ли в Будё сохранить ему глаз?
- Нет. Он сообщил телеграммой, что ему придется ехать в Тронхейм. Скорее всего он уже уехал.
Больше они на эту тему не заговаривали. Однако почтмейстер по-прежнему ощущал потребность что-то сказать.
- Как бы нам не напугать хозяев. А то нас многовато.
Хольм:
- Это точно, что многовато.
- Но я могу подождать во дворе.
- Ну вот еще, - отвечает фру Хаген, пожимая его руку.
Почтмейстер кивает:
- Альфхильд, твое слово для меня законно!
- Ты хочешь сказать: твое слово для меня закон!
Чтобы не слушать эту чепуху, Хольм перекинул гитару на грудь и стал пощипывать струны.
Почтмейстер:
- Как хорошо, что я пошел с вами. А то сижу день-деньской взаперти, один-одинешенек, посасываю носогрейку да беседую с приходо-расходной книгой. А тут - свежий воздух.
- Беседую с приходо-расходной книгой, - повторил Хольм, - что это значит?
- Скорее всего то, что я разговариваю сам с собой.
- Должно быть, это прескучно, - поддел его Хольм.
- Да нет, - добродушно улыбнулся почтмейстер, - я достаточно занимательный собеседник. У меня куда лучше получается, когда я один, нежели в обществе. Одинокие люди тем и отличаются.
- Фру Хаген, это по вашей вине ваш муж так одинок?
- Я и сама одинока, - ответила фру Хаген.
Почтмейстер:
- Правильно. Но вы, художники и музикусы, все-таки не испытываете такого щемящего одиночества. У вас есть искусство, у вас есть гитара и песня.
- Но ты же рисуешь!
- Он рисует? - спрашивает Хольм.
- Ну да. Теперь он злится, зачем я это сказала.
- Ну положим, не злюсь… только ты обещала мне не разбалтывать.