- Элен, дорогая, сделай для меня одну вещь.
- Что еще такое? Я очень устала.
- Пожалуйста, позвони завтра Нату. Просто поговори с ним. Скажи: "Здравствуй", и если он тебя куда-нибудь пригласит, согласись. Дай ему возможность за тобой поухаживать.
- Я уже давала.
- Прошлым летом тебе было с ним так хорошо. Вы вместе ездили на пляж, ходили на концерты… Что случилось?
- У нас разные вкусы, - уныло сказала Элен.
- Прошлым летом ты говорила, что они у вас одинаковые.
- А потом я поняла, что это не так.
- Элен, он - хороший еврейский парень, он учится в университете. Дай ему возможность…
- Хорошо, мама, я уже сказала. Теперь ты ляжешь спать?
- И не ходи больше с Фрэнком. Не давай ему себя целовать, это нехорошо.
- Я ничего не обещаю.
- Пожалуйста, Элен.
- Я же сказала: Нату я позвоню. И хватит об этом. Спокойной ночи, мама.
- Спокойной ночи, - грустно сказала Ида.
Хотя выполнять просьбу матери Элен ужасно не хотелось, все же на следующий день она позвонила с работы Нату. Он ее радостно приветствовал, сообщил, что купил у будущего зятя подержанную машину, и пригласил Элен с ним прокатиться.
- Хорошо, давай как-нибудь прокатимся, - сказала Элен.
- Как насчет того, чтобы в пятницу вечером? - предложил Нат.
На пятницу у Элен было назначено свидание с Фрэнком.
- А, может быть, в субботу? - спросила она.
- В субботу я занят, и в четверг тоже: у меня дела на факультете.
- Хорошо, тогда в пятницу, - неохотно согласилась Элен, подумав, что лучше перенести свидание с Фрэнком, только бы выполнить просьбу матери.
Вечером, когда Моррис, поспав после обеда, сошел вниз, Ида в отчаянии попросила его немедленно рассчитать Фрэнка.
- Дай мне десять минут подумать, - сказал Моррис.
- Моррис, - сказала Ида, - вчера вечером я вышла из дому следом за Элен, и она встретилась с Фрэнком в парке, и они целовались.
Моррис нахмурился.
- Он ее целовал?
- Да.
- И она его целовала?
- Я собственными глазами видела.
Подумав, бакалейщик устало сказал:
- Ну, и что же, что они целовались? Что такое поцелуй? Поцелуй - это ничего.
- Ты что, рехнулся? - вскипела Ида.
- Он же скоро уйдет, - напомнил Моррис. - Летом.
Глаза Иды наполнились слезами.
- До того, как будет лето, десять раз стрясется беда.
- Какая беда? Смертоубийство, что ли? - спросил Моррис.
- Хуже! - крикнула Ида.
У него захолонуло сердце, и, потеряв терпение, он заорал:
- Оставь меня одного, дай подумать, слышишь?
- Увидишь, быть беде! - горько предупредила Ида.
В четверг на этой неделе Джулиус Карп оставил в лавке Луиса и вышел на улицу, чтобы заглянуть в окно Моррисовой лавки и выяснить, тут ли Моррис и один ли он у себя. Карп не появлялся здесь с того вечера, как бакалейщика ограбили, и теперь поеживался, думая о том, как отнесется Моррис к его визиту. Обычно после ссоры именно Моррис делал первый шаг к примирению, так как не умел слишком долго сердиться; но на этот раз он выкинул из головы всякую мысль о том, чтобы восстановить добрососедские отношения с виноторговцем - отношения, которые ни к чему не вели. Когда бакалейщик, выздоравливая, лежал в постели, он много думал о Карпе - и пришел к выводу, что Карп ему очень и очень не нравится - гораздо больше, чем он раньше предполагал. Моррис понял, что Карп - невежественный, глупый человек, которому повезло в жизни и который только поэтому разбогател. Но сама его удача была неудачей для окружающих, как будто на свете людям, всем вместе, было отпущено лишь определенное количество удачи, и Карп отхватил себе львиную долю, так что другим уже мало что осталось. Моррис с горечью вспоминал о том, сколько он вкалывал, не получая полного вознаграждения. Хотя это была не Карпова вина, но в том, что напротив обосновался другой бакалейщик, был виноват Карп. А еще бакалейщик не мог простить ему, что грабители ударили по голове именно его, Морриса, а не Карпа, более богатого и более здорового, которому было бы легче этот удар перенести. И поэтому Моррис испытывал какое-то своеобразное удовлетворение от того, что не разговаривал с Карпом, хотя тот и жил совсем рядом.
С другой стороны, Карп ждал, пока Моррис первый протянет ему руку. В своем воображении он рисовал картину; бакалейщик прерывает свое зловещее молчание, и он, Карп, наслаждается признаками примирения и жалеет беднягу, которому в жизни так не везет - НЕ ВЕЗЕТ, большими буквами. Есть люди, которым на роду написано быть неудачниками. Все, к чему прикасался Карп, превращалось в чистое золото; а вот Моррис Бобер если, вдруг находил на улице яйцо, то оно обязательно оказывалось тухлым. Такому человеку в жизни нужен советчик даже для того, чтоб говорить ему, как одеться, чтобы не вымокнуть под дождем. Но Моррис - неважно, знал ли он или не знал, что чувствует его сосед, - упорно не желал даже замечать Карпа, когда шел покупать свою ежедневную "Форвертс" и проходил мимо винной лавки, а Карп стоял перед входом или глядел из окна, и взгляды их встречались. Прошел месяц, два, теперь уже почти четыре, и Карп с неудовольствием констатировал, что если Ида все еще относится к нему дружелюбно, то Моррис явно не собирается сдаваться, и от него просто так ничего уже не получишь. Сперва Карп решил: ну, что ж, раз так - он будет платить Моррису той же монетой - безразличием. Но потом понял, что безразличие - это не тот товар, которым он хотел бы обмениваться с Моррисом. Почему-то - он и сам не понимал, почему, - Карпу хотелось, чтобы Моррис к нему хорошо относился, и его брало за живое, что Моррис продолжает воротить нос от него. Ну, ограбили его, ну, стукнули по голове - а причем тут Карп? Ведь он-то, Карп, стерегся - так чего же не стерегся этот шлимазель Моррис? Когда Карп предупредил Морриса, что на улице - двое налетчиков, почему бакалейщик не поступил, как разумный человек: сперва запер бы дверь, а потом звонил в полицию? Почему? Потому что он - гойлем, недотепа, и на него все шишки валятся!
Сперва его стукнули по упрямой голове, а потом он еще нанял этого Фрэнка Элпайна. Карп - стреляный воробей, он сразу понял, откуда ветер дует. Этот Фрэнк, с которым Карп успел чуть-чуть познакомиться, этот перекати-поле - от него только и жди беды. Жалкая Моррисова лавчонка, засиженная мухами, изгрызенная червями, не такой уж давала доход, чтобы держать приказчика на полный рабочий день, и было непозволительной роскошью, - едва дела пошли чуть лучше, сразу взять такого помощника. Вскоре Карп узнал от Луиса, что в своих мрачных пророчествах был прав. Он выяснил, что Фрэнк частенько покупает бутылочку чего получше и, само собой, платит наличными - а откуда у него деньги? Мало того, что Сэм Перл, сам тоже хороший мот, как-то обмолвился, что Моррисов помощник иной раз ставит доллар или два на какую-нибудь идиотскую лошадь - ну, и деньги, ясно, уходят на ветер. И это делает парень, которому платят гроши и который пробавляется тем, что ворует. А у кого он может воровать? Конечно, у Морриса, у кого же еще? А тот и сам - хоть по миру иди. Рокфеллер, небось, знает, как распорядиться своими миллионами, а Моррис, если и заработает лишние десять центов, так эти десять центов у него тут же летят на ветер, он не успевает положить их в свой дырявый карман. Да какой же приказчик не крадет там, где работает? Ищи дурака… Сам Карп, когда был еще зеленым юнцом, тоже подворовывал у своего босса, полуслепого торговца обувью; и Карп отлично знал, что его сын Луис подворовывает у него - но это совсем другое дело, Луис все-таки сын, у них семейное дело, и когда-нибудь - но, даст Бог, не так уж скоро - лавка будет его. Да и к тому же, при помощи строгих назиданий и внезапных проверок, Карп держал сына в узде, так что тот едва ли много подворовывал, разве что самую малость. А вот уж если чужой человек ворует, так это хуже некуда! Карпа даже мороз по коже продирал, когда он пытался представить, что бы было, если бы этот итальянец работал у него, Карпа.
А раз уж бакалейщику на роду написано быть неудачником, так тут и другой беды не миновать: ой, как опасно держать молодого гоя там, где есть еврейская девушка. Это - как закон, который Карп с радостью объяснил бы Моррису, продолжай они друг с другом разговаривать; и тогда, глядишь, Моррис мог бы уберечься от беды. А в том что эта беда-таки стряслась, Карп на прошлой неделе убедился дважды. Сперва увидел, как Фрэнк и Элен гуляют в парке, а потом, проезжая мимо кинотеатра, заприметил, как они, держась за руку, выходили после сеанса. С тех пор Карп о них часто думал, и это постоянно волновало его, и он чувствовал, что обязан этому недотепе Боберу как-то помочь.