- Какие все стали праведники и законники! - Сержанов начинал нервничать. - А знаете, по сколько люди вкалывают в страду? По десять - двенадцать часов. А сколько допустимо по закону? В уборочную - девять, как исключение. Что, сверхурочные платить станете? Нет, разоритесь. Для того чтоб заставить людей вкалывать на износ, их нужно либо устрашить, либо ублажить. Устрашить вы не сможете - характер не тот, норова нет. Значит, ублажайте. А вы что делаете? Хотел человек веранду пристроить - доски отобрали.
- Значит, потакать ворам? А убедить людей разве нельзя?
- Это ведь только вы, умники, выдумали, что главное у человека - голова. Все на нее надеетесь. К ней обращаетесь. А люди-то разные. У одного, верно, голова всем правит, у другого - живот, у третьего - сердце, а у кого-то - левая нога: чего она пожелает, то ему и подай. А кто подавать будет? Вы! Вы - хозяин! Вы - власть!
- Власть-то у нас одна - Советская.
- Знаю, знаю. Но что в аулсовете есть? Ручки да печать. А у вас деньги, техника, люди. С вас и спрос. Слыхали про такое: удовлетворение потребностей? Растущих притом. Постоянно растущих. Слыхали? Вот и удовлетворяйте их.
На широком директорском столе, прямо против Даулетова, но далеко - и захочешь - не дотянешься - мраморным памятником высился массивный чернильный прибор. Вещь монументальная и ненужная. Давно бы пора его упрятать подальше, но руки все не доходят. А еще память. Такой же прибор громоздился на столе у декана экономического факультета. И забавно, конечно, но именно он, памятник бюрократизму, а не тоненькие книжечки, стоявшие у декана в шкафу, ассоциировался в тогдашнем представлении Жаксылыка с понятием "авторитет ученого".
- Удовлетворительно - это всего лишь на троечку, - пояснил Даулетов. - Отметка такая была в вузе. Посредственно. А надо, чтоб люди жили хорошо. А еще лучше - отлично. Табельщик может этого и не знать, но мы-то с вами обязаны понимать, что нельзя по крохам растаскивать собственное государство, что если те же доски - будь они неладны! - пойдут на строительство фермы - общественного предприятия, то в конечном итоге принесут вашему же Ермуратову больше выгоды, чем если он их стянет и пустит на свои личные нужды. Такова наша экономика.
- Учены вы, Жаксылык Даулетович, со степенями, с дипломами, - Сержанов встал и наигранно поклонился, но кланяться не умел, не привык, - а мы ликбезы кончали, диссертации писать не умеем. Но жизнь зато понимаем. А жизнь - она сложнее ваших теорий. Не по схеме она идет, не по схеме. Вы вот все твердите: "надо", "нужно", "обязаны". А кому надо? Вам? Вам одно, а мне уже другое надо. Калбаю с Далбаем - третье, а Нажимову - четвертое, хотя, может, нажимовское "надо" и есть самое первое. Из разных "надо" жизнь сложена, и вам их все придется учитывать, если, конечно, хотите директором остаться.
- Хочу, Ержан Сержанович! Еще месяц назад сомневался, а теперь твердо знаю - хочу! - Это Даулетов произнес убежденно, уверенно. - Вот "хочу" у нас у всех действительно разные, а "надо" - одно: получать максимум продукции при минимуме затрат. Любых затрат - средств, материалов, земли, воды, времени, нервов - любых! И вообще, - добавил он устало и примирительно, - о чем мы спорим? Вон в какие дебри забрались. А дело-то ясное - кража! Кража, Ержан Сержанович!
Сержанов опустился на стул и начал пристально разглядывать стену за спиной директора, будто не видел ее никогда. А ведь и впрямь редко смотрел на нее, двадцать лет не сидел лицом к ней. На стене грамоты в рамках, вымпелы, в углу подставка для знамен. Появятся ли новые регалии? Едва ли. С таким-то директором! Завалится Даулетов. Как пить дать завалится до конца года. Да и аллах с ним! Сержанову-то что за печаль? А та печаль, что хозяйство разрушит и народ распустит. Еще настоящей работы и не нюхал, а туда же, "хочу быть директором". Сказать, что ли, ему пару истин - прописных истин для настоящего директора, а ему пока неведомых? Все одно не поймет. Но, может, хоть задумается? Ведь не дурак же. Должен почувствовать, что не по его мозгам эта работа. Пусть себе книги пишет, доктором становится - пусть. Там карьеру сделает, а отсюда ему бежать надо, пока еще не подпортил характеристику.
- Вот что, товарищ директор. Вы говорите "кража". А я скажу - молодец Ермуратов, он нам с вами услугу оказывал. Не нужна нам эта ферма. Как только ее достроят, мы в трубу вылетим. От животноводства у нас одни убытки. А тут еще две тысячи голов. И не овцы, а коровы. Им корма подавай. Но у нас ни заливных лугов, ни альпийских пастбищ - сами видите. От жантака с саксаулом - ни привесов, ни надоев. Вот так-то, товарищ директор.
Не ждал удара Даулетов. Он-то собирался взять строительство фермы под свой личный контроль, а тут вон как, оказывается, все обернулось.
- Вы что, недавно это поняли?
- Сразу знал.
- И все же взяли ферму?
- Взял.
- А что рис и хлопок несовместимы - тоже знали?
- Конечно. И тоже взял.
- Почему не отказались?
- А я посмотрю, как вы откажетесь, - Сержанов улыбался, так улыбается взрослый, слушая не по летам ретивого мальчишку.
- Теперь, конечно, сложнее будет. Надо было сразу сказать "нет".
- "Нет" сказать - ума не надо. Снимут, поставят другого, и он скажет "да". Мудрость руководителя в том, чтобы вокруг дырки бублик испечь, чтобы извлекать выгоду даже из ущерба. Взял я ферму. Взял! Но, во-первых, за ее счет у меня половина аула отстроилась. Во-вторых, пока она возводится, я могу все убытки на животноводство списывать и перед районом оправдаться - "сами знаете…", а они мне сказать ничего не могут - "сами знают", что против воли навязали. Я им пошел навстречу, теперь они мне навстречу должны идти. Пока ферма не достроена… А пока достроят - и это в-третьих, - всё тысячу раз переменится. Может, вопрос с кормами решится. А может, и с мясом положение выправится.
- Само не выправится.
- Но и не на одной ферме свет клином…
- Ну, Ержан Сержанович, - искренне изумился Даулетов хитроумности бывшего директора, - вы как Ходжа Насред-дин, который взялся перед ханом за тридцать лет выучить осла разговаривать, полагая, что за это время кто-нибудь да помрет, либо он сам, либо хан, либо осел.
- Почему бы и нет? - ничуть не обиделся Сержанов. - Рассказы о Насреддине - народная мудрость. Ей не грех и поучиться.
- Народ-то, скажем, во все века из разных людей состоял. И поговорка "Кто вечно все откладывает на завтра, тот умирает вчера" не из-за моря к нам пришла. Так что народной мудрости на все случаи жизни хватит. А какой из пословиц руководствоваться, каждый сам решает. Но как нам быть с рисоводством и животноводством - этого Насреддин не подскажет.
"Многовато загадок за день, - размышлял Даулетов, оставшись один. - Столько, что, может, и за год все не решишь. А решать надо, и желательно побыстрей".
Перво-наперво нужно было, конечно, выяснить: есть ли потайные гектары и сколько их? Во-вторых, с рисом и животноводством тоже разобраться надо, не откладывая в долгий ящик. Все это важно, и очень, но помимо того дразнило мозг какое-то противоречие, еще не осознанное, а лишь угадываемое Даулетовым. Оно крылось в том, как различно истолковывали само понятие "руководство", с одной стороны, Сержанов, а с другой - Аралбаев и Жалгае. По Сержанову, получалось, что руководство это как… - тут Жаксылык поискал образ, аналог и не мог найти чего-то точного и нетрафаретного - …как умение кукольника вовремя дернуть за нитку, на которой болтаются марионетки. Это как АТС - сюда стекаются и отсюда расходятся все линии. Ни единое словцо мимо не проскочит. Как солнце на детском рисунке - кружок и от него лучи. Как… - тут Даулетов наконец нашел подходящую параллель, по крайней мере, его она устраивала - …как владелец некоего резервуара, куда - словно в том школьном задачнике - в одну трубу втекает, из другой - вытекает. Те, кто подают воду, норовят качать пореже, а те, кто черпают ее, стремятся взять побольше, и лишь один человек - директор резервуара - заинтересован в том, чтобы бак оставался полным всегда. Вероятно, вот так, решил Даулетов, представляет себе руководство Сержанов.
"Ну а Жалгае с Аралбаевым? И, наверное, другие вслед за ними - они чего хотят? Каким им видится руководство? Да вот же каким: дай семена, дай воду, грейдер, удобрения. Главное - дай все это вовремя и в нужном количестве, а потом отойди, не мешай, без тебя справимся. И точно - справятся. Хоть сто лет просиди я на этом посту, а свое поле, свою машину, дело свое они знали и знать будут лучше меня. Хотят не приказа от меня, а чтоб помог, подсобил…
Подсобный рабочий Жаксылык Даулетов. Ну как, звучит? Нет, не рабочий, а подсобный директор. И что тебе, собственно, тут не нравится? Слуга народа, слышал такое определение? Слышал! Теперь народ требует от слуги того, что от него и должно требовать - услуг. Ты же не хозяин, а один из членов коллектива хозяев. В коллективе должно быть распределение функций, ролей. Твоя функция - организовать процесс так, чтобы другие могли работать в полную силу. Что же здесь тебя не устраивает?
Ладно, допустим, так, - думал Даулетов. - Ну, а решать, что делать с фермой и рисом, с лишними гектарами, если они все же обнаружатся, решать, кого ставить бригадирами, а кого гнать с этой должности в три-шеи - это решать будем как? Общим голосованием? Или все-таки с меня спрос, но мне и воля? Нет, тут директор может и должен советоваться, консультироваться, выслушивать разные мнения, но принимать решения сам. Этого на других не переложишь. Хорошо, - развивал мысль Даулетов. - Вот перед тобой две точки зрения: Сержанова и Жалгаса с Аралбаевым. Ты-то сам как считаешь?"