Абай на миг оцепенел, ему еще не приходилось встречать Божея в городе. Но, быстро овладев собою, он стал посреди дороги, точно хотел что-то сказать всадникам. Верховые придержали коней - то ли от неожиданности, то ли узнав его.
Абай с особенной почтительностью, приложив правую руку к груди, отчетливо отдал салем:
- Ассалаума-алейкум!
Наставник в медресе учил их, что такой салем они должны отдавать при встрече с хазретом. Может быть, Абаю вспомнилось напутствие матери при отъезде в Каркаралинск? Нет, это почтительное приветствие вырвалось у Абая почти помимо его воли.
Необычное поведение встречного мальчика удивило Божея. Он остановил коня.
- Уагалай-кумуссалем, сын мой, - сказал он.
Байсал, вглядевшись, узнал Абая. Он недовольно поморщился.
- Э, вот это кто!.. Ну, хорошо, едем! - сказал он и хотел было тронуться.
Но Божей коротко остановил его:
- Постой.
- Зачем? Неужели ты думаешь, что мне приятно слушать салем сына этого проклятого? - возразил Байсал и угрюмо посмотрел на Абая.
Щеки Абая вспыхнули. Пламя, казалось, обожгло не только лицо, но и всю душу. Незаслуженно обиженный, ни в чем не виновный мальчик сверкнул на Байсала полными огня глазами.
Божей сразу понял, что происходило в душе Абая.
- Скажи мне правду, сын мой: это отец приказал тебе отдать салем при встрече с нами, или ты поступил так по своему желанию?
- Отец ни при чем, Божеке. Это - мое желание.
То прекрасное ощущение согласия, мира и тишины, с которым он вышел из дома отца, все еще жило в Абае.
О решении Кунанбая прекратить тяжбу ни Божей, ни Байсал еще ничего не знали. Они ехали сейчас к Алшинбаю, который послал к ним человека с просьбой прибыть для переговоров, но о цели их не догадывались.
- Если ты сделал это сам, без наказа отца, - тихо сказал Божей, - подойди, я хочу дать тебе благословение. В твоих глазах я вижу благородный огонь, дорогой мой!
Байсал опять недовольно поморщился и хотел отвернуться. Но Божей заметил его движение.
- Эй, Байсал, этот юноша обещает многое. - И он снова обратился к Абаю: - Будущее ляжет на твои плечи, сын мой. Дай бог тебе счастливого пути. Да награди тебя бог всем, кроме жестокости твоего отца! - И он провел ладонями по своему лицу.
Абай, не сводя с него глаз, принял благословение, раскрыв ладони и проведя ими по лицу в свою очередь.
Всадники отъехали. Байдалы сказал Божею:
- Его глаза сияют, как горящий уголь саксаула.
Абай долго стоял в задумчивости.
Правда ли это? Искренне ли говорил Божей? Может быть, он просто пожалел мальчика, оскорбленного суровыми словами Байсала? Что заставило Божея так тепло благословить его? Как сумел Божей в одно мгновение проникнуть в душу Абая и понять ее? Ведь он так мало знал его! Но старики опытны, проницательны, мудры, думал Абай, продолжая свой путь. И если Божей увидел в нем что-то хорошее, значит, Абай не так уж плох, как ему самому кажется.
Чем больше Абай раздумывал, тем больше торжествовало в нем юное самолюбие. Ему казалось, что сердце его поднимается куда-то ввысь на больших, сильных крыльях.
Абай ускорил шаг. Он только сейчас заметил, что стало совсем темно. И только сейчас сообразил, что прошел два лишних перекрестка. Ему пришлось повернуть обратно.
Сумерки, которые в ауле Абай любил встречать в одиночестве на холме, здесь, в городе, вызвали в нем особенно сильное чувство. Минувшим летом Абай не раз видел ястребиную охоту. Когда наступают сумерки и тьма борется со светом, ястреб, взлетевший в небо и освещенный закатившимся уже солнцем, горит таинственным пламенем, и крылья его сверкают, как огненные языки. В этот вечер таким огненосным ястребом казалось Абаю его собственное сердце. Он весь был восторженно, чутко напряжен.
Нынешний день так отличался от всех предыдущих! Днем - отец и Алшинбай, вечером - Шоже и его спутники, сейчас - Божей и Байсал, только что скрывшиеся в темноте… Какие различные миры столкнулись в тесном Каркаралинске! И какие неизмеримые расстояния между ними! Они далеки друг от друга, как четыре страны света. В одном - власть, в другом - искусство, в третьем - сердце. Почему эти потоки не сольются в один? Что было бы, если бы эти люди сошлись и действовали вместе?
Эта мысль озарила Абая внезапно. Ему казалось, что до него никто не думал так. "Разум, воля…" "Власть, слава, достоинство…" О постоянной борьбе между ними он много читал в книгах…
И вот он столкнулся с их борьбою в жизни. И сделал новое заключение: они должны совместиться в одном человеке.
Сколько разных людей он встретил в городе, сколько новых мыслей зародилось у него в голове! Он собственными глазами видел знаменитого Шоже и слышал его своими ушами…
Оживленный и бодрый, вошел Абай к Майбасару. Было уже совсем темно. В прихожей он сбил с подошв примерзший снег, топая крепче и смелее, чем обычно, обтер ноги о половик и, не останавливаясь, прошел в гостиную комнату. Щеки его зарумянились от мороза, быстрый взгляд блестящих черных глаз горел совсем по-новому.
Комната была полна сородичей. Не одолев днем и десятой части жирной конины, они теперь накинулись на нее со свежими силами. Только что появился большой медный самовар, и все принялись за крепкий душистый чай. Майбасар с довольным видом взглянул на Абая.
- Абай-жан, - сказал он, - где ты пропадал? Иди раздевайся, выпей чаю! Погрейся!
Подвинувшись, он освободил Абаю место возле себя. Мальчик не торопясь разделся и сел. Жакип со смаком прихлебывал чай.
- Пейте скорей, - торопил он сидящих, - пора идти в дом мирзы!
- Да, да, - подтвердил Майбасар. - Угощение готово, комнаты тоже… Говорили, что гости придут после вечернего намаза.
- Куда торопиться? В новой мечети намаз затянется.
- Еще бы! Ведь мулла Хасен только что возведен в имамы. Должен же он показать себя!
- Конечно! Читать будет не торопясь, нараспев, по уставу, - рассуждала молодежь, назначенная разносить блюда на пиру у Кунанбая.
- Да что вы болтаете, - нетерпеливо сказал Жакип, - ведь и вам сперва надо пойти на намаз в новую мечеть! Майбасар, разве ты не пойдешь?
Но Майбасар, как видно, не так уж беспокоился о намазе. Он с улыбкой повернулся к Абаю:
- Ну, разве в такой толпе нам останется место? Пройдешь вперед, а потом и не выберешься вовремя, до прихода гостей.
- Неудобно же не идти! Мирза узнает, будет бранить, - возразил Жакип неуверенно. - Сядем у дверей, тогда выйдем первыми.
- Мирзе мы что-нибудь соврем, - усмехнулся Майбасар, - а сидеть у дверей не хочется. Конечно, любое место в святой мечети равно почитаемо. Но не стеречь же мне во имя намаза сапоги всяких бошанов и карашоров и не бить же лбом в то место, которое они топтали своими неуклюжими ногами!
Майбасар говорил о намазе с насмешкой. Смелые шутки Дяди понравились Абаю. Он рассмеялся.
Но Жакип не одобрял Майбасара: в час, когда открывалась Долгожданная мечеть и вся знать Каркаралинска собралась туда для совершения первого намаза и когда все благословляли Кунанбая, шутки были неуместны. "Невоздержан, как всегда, болтает все, что придет на ум", - подумал он о Майбасаре.
- Если вы что-нибудь понимаете, эта мечеть должна прославить нашего мирзу, а с ним - и нас всех! - сказал Жакип многозначительно.
Майбасар сразу же принял серьезный и важный вид.
- Да, да, - присоединился он, - эта мечеть сразу засыплет песком глотки всем нашим врагам! Божей уже, наверное, почувствовал это. Недаром он добивается мира!
Кто добивается мира - было еще неизвестно. Но разве окружающие Кунанбая могут не хвастаться: "Божей струсил! Божей понял свое бессилие и ищет мира!" Тот же самый Майбасар первый распространяет эти слухи.
Жакип подхватил:
- Почтенный Алшекен - настоящий друг, он всей душой за нашего мирзу - и что он нынче сказал? "Слава мирзы растет, и ей завидуют все - и народы, и властители". Он совершенно прав. Майыр сейчас бесится оттого, что мирза построил мечеть, заслужил всеобщее уважение и славу и затмил его…
- "Вареная голова" злится не только поэтому, - поправил его Майбасар, - он, наверное, получил немалые взятки от Бо-жея и Байсала, вот и упорствовал… Теперь ему и тут убыток, разве ты не понимаешь? - Майбасар рассмеялся. - Больше ему не с кого брать: мир с Божеем будет заключен сегодня вечером. Ты слышал, что он приедет и в мечеть, и на праздник к мирзе?
Об этом не знали ни Жакип, ни другие присутствующие. Абай тоже услышал об этом впервые. Все замолчали, изумленные новостью. Каждому хотелось посмотреть на Божея, когда он прибудет для примирения с Кунанбаем.
Майбасар был очень доволен произведенным впечатлением.
- Алшекен сопутствует каждому доброму начинанию, - заметил он. - Не зря погнали стада в его аул!
Он слегка наклонился в сторону Абая и пристально посмотрел на него.
- Понял? Попробуй-ка, сынок, не поехать теперь к невесте! - сказал он, снова принимаясь за свои шутки.
Но смутить Абая сейчас оказалось не так легко, как прежде. На этот раз в нем не было и тени робости.
- Майеке, опять вы начинаете! Вот возьму и вовсе не поеду. - ответил он и с усмешкой повернулся к другим.
- Ой, беда! Мальчуган совсем струсил! Пословица говорит: "Жених и в гробу не улежит, если калым отдавать начал…" Что с тобой? Тебя ждет невеста с шейкой нежной, как пух сокола. Она думает: "Попробуй не приехать и на этот раз!" И Майбасар снова принялся вышучивать подростка.