Сыновья покойных пеликанов почти поголовно приходились ему крестниками. Джонни Халлидей был сыном Дж. Д. (т. н. Палки) Халлидея, одного из тех, кто не вынес клубной жизни. Дожил он до сорока с небольшим, друзья и этому удивлялись.
Рассматривая Джонни в монокль, Галахад удивлялся, как всегда, до чего же он не похож на покойного Палку. Тот, при всех своих несравненных достоинствах, напоминал человека, который, серьезно поужинав, заснул одетым и с утра не побрился; этот блистал аккуратностью. Всякий признал бы в нем молодого адвоката, в свободное время занимающегося спортом; признал - и не ошибся бы. В гольф он играл прекрасно, в теннис - еще лучше, в суде служил пять лет.
Сейчас он шагал по комнате. Проходя мимо окна, он вздохнул и заметил:
- Какой прекрасный вечер!
Галли казалось, что вечер - самый обычный, какие всегда бывают летом в Лондоне. Дождя, конечно, нет - и на том спасибо. Поэтому он сказал:
- Ничего особенного.
- А луна!
- Какая луна? Это фонарь углового кафе.
- Все равно, очень красиво.
Тут Галли заметил, что крестник странно побулькивает, словно кофеварка, которая вот-вот закипит. В прежнее время он, не раздумывая, приписал бы это обеденным возлияниям, но Джон совершенно не пил, как и подобает молодому адвокату.
- Что это с тобой? - спросил Галли. - Выиграл, что ли?
- Еще как! - отвечал крестник.
- Сколько?
- Тысячу к одному.
- Что ты порешь?
- Галли, я женюсь!
- Что?!
- Да, готовьте подарки. Скоро свадьба.
Старый холостяк должен бы поджать губы и покачать головой; но Галли был человек чувствительный, как ни отрицали это сестры его Констанс, Шарлотта, Джулия, Дора и Гермиона. Когда-то и он любил. Долли Хендерсон пела в Тиволи именно ту песню, которую он недавно мурлыкал.
Ничего не вышло, викторианский отец отправил его в Африку, Долли вышла замуж за капитана по фамилии Коттерли, больше он ее не видел - но помнил, а потому сочувствовал влюбленным.
- Очень хорошо, - сказал он. - Расскажи как следует. Когда это случилось?
- Сегодня. Вот сейчас.
- Кто она?
- Ее зовут Линда Гилпин. Галли нахмурился.
- Гилпин… Я знаю такого Рикки Гилпина. Племянник Данстабла. Они в родстве?
- Брат и сестра.
- Значит, она тоже племянница?
- Да.
- Ты видел герцога?
- Нет. Скоро увижу. Какой он?
- Противный.
- Неужели?
- Хуже некуда. Я его знаю очень давно. Хотел вступить в "Пеликан", но куда ему! Цилиндр чуть не лопнул от черных шаров. Штук двадцать положил твой папаша. Мы гадов не принимали.
- А что с ним такое?
- Не спрашивай. Я не психиатр.
- Чем он плох? Что он делает?
- Ничего особенного. Деньги любит. Женился на девушке, которая купалась в золоте, - ее отец был из этих, с Севера, фабрика всяких чашек. Оставила ему состояние. Потом он унаследовал титул, землю, то-се, так что денег у него хватает. Но ему все мало. Если надо пробежать милю в тесных ботинках, чтобы выручить два пенса, он тут как тут. Не понимаю, что такое видят в этих деньгах!..
- Ну, без них трудно.
- Но, если они есть, зачем суетиться? Не выношу я Данстабла. Ты подумай, Джонни.
Крестник напомнил, что женится не на герцоге, а на его племяннице, и Галли согласился, что смысл в этом есть, но все ж неприятно до конца жизни называть такого гада дядей Аларихом. Джон ответил, что любовь поможет ему.
- Да мы и не будем видеться.
- Не скажи. А на свадьбе?
- Я впаду в транс.
- Это верно. Помню, твой отец побелел, как известь, и очень дрожал. Если бы я, по долгу шафера, не держал его за фалды, он бы убежал не хуже кролика.
- Дрожать я буду, но не убегу.
- Надеюсь, а то все расстроятся. Какая же эта Линда?
- Не искушайте меня, я не остановлюсь!
- Красивая?
- Правильно.
- Высокая? Маленькая?
- Такая, как надо.
- Стройная?
- Еще бы!
- Глаза?
- Голубые.
- Волосы?
- Каштановые. Такие рыжеватые. Бронзовые.
- Конкретней.
- Ну, каштановые!
- Не сердись. Мне же интересно. Я тебя знал вот таким.
- Качали на колене, а?
- Ни за что на свете! Ты был отвратительным ребенком. Вроде яйца всмятку. Да, вижу, она ничего… Крестный тебя благословляет, если это нужно. Куда вы поедете после свадьбы?
- На Ямайку.
- Дороговато.
- Да, говорят.
- Вообще, как у тебя с деньгами? Дела вроде бы хороши, но на семью хватит?
- Все в порядке. Вы знаете галерею Бендера?
- В каком смысле "галерею"?
- Картинную.
- В жизни не слыхал.
- На Бонд-стрит. Небольшая, но в самом лучшем стиле. Я теперь - партнер Джо Бендера. Делать ничего не надо, просто я вложил деньги, тетя оставила.
- Все?
- Почти все.
- Не прогадал?
- Нет. Джо - деловой человек. Роговые очки, то-се. Разбогатеем.
- Это кто говорит?
- Гадалки. Джо затеял большое дело. Вы слышали о Робишо?
- Нет.
- Такой француз. Из барбизонцев.
- И что же?
- Идет в гору. Так всегда с этими французами. Джо говорит, при жизни еле крутятся, а потом - слава и слава. Когда-то Ренуара продавали по пять франков, а посмотрите сейчас! Чтобы его купить, надо продать фамильные бриллианты. Вот так и Робишо. Года два назад его бы даром не взяли, а сейчас начинается бум. Джо продал вчера его картину за такие деньги!
- Дураков много. А кто ее купил?
- Вы не поверите. Мой будущий дядя. Галли недоверчиво фыркнул.
- Герцог?
- Да.
- Не верю.
- Почему?
- Он картин не покупает. Открытка с видом - это еще туда-сюда.
- Наверное, принял за открытку. Во всяком случае, купил.
- Странно. Напился?
- Вроде нет. Я спрошу.
- Не стоит. Ты говоришь, бум?
- Цена поднимается. Галли покачал головой.
- Все равно не понимаю. Про другого я бы подумал, что это - спекуляция, но твой дядя Аларих деньгами не рискует. Нет, напился. Кто же это? - спросил Галли, услышав телефонный звонок, и вышел в переднюю, оставив Джона с мыслями о прекрасной Линде.
Ухаживал он за ней долго и осторожно, объяснился - внезапно, в такси, отвозя домой из гостей, и счастье его омрачалось тем, что они толком не поговорили.
Сейчас он думал о том, насколько Линда выше тех жалких девиц, в которых он считал себя влюбленным, и благодарил ангела-хранителя за хорошую работу. Тут Галли вернулся.
- Какое совпадение! - сказал он. - Это мой брат Кларенс, он тоже говорил про Данстабла. В замке Бог знает что творится. Моя сестра Конни привезла из Америки подругу, для Кларенса этого бы хватило, а тут еще герцог с племянницей. Приезжают послезавтра. С племянницей… это не твоя Линда?
Джон очень удивился.
- Линда ничего не говорила.
- Когда?
- В такси.
- Не знала, наверное. Он ей потом сказал.
- Мы собирались пойти в кафе часа в два.
- Раньше не увидитесь?
- Я занят в суде. Кто-то на кого-то наехал.
- Что ж, значит, в кафе не пойдете. Я тоже собираюсь в замок. Как-никак, брат зовет на помощь.
Глава третья
1
Чтобы доехать до Маркет Бландинга, откуда добираются к Бландингскому замку, надо прибыть на Паддингтонский вокзал - и в одиннадцать двенадцать следующего дня Галли курил у входа в купе, удовлетворенно оглядывая любимый перрон.
Любил он его за утонченную тишину, столь отличную от суматохи вокзала Ватерлоо. Здесь, словно в соборе, царил мир. Поезда пыхтели сдержанно; носильщики поспешали куда-то с учтивостью второстепенных министров; сторожа, если свистели, то почти неслышно; и даже какой-нибудь коккер-спаниель, возвращающийся в Вустершир или Шропшир, откладывал лай до дома, чувствуя, что здесь это - дурной тон.
Однако вскоре оказалось, что змеи проникают и в этот изысканный рай. Один из них, с моржовыми усами и большим пакетом, шел по перрону, отгоняя, как мух, мужчин с таксами и женщин в английских костюмах. Завидев его, Галли юркнул в купе и прикрылся журналом.
Но тщетно. Никто еще не сумел избежать Алариха, герцога Данстаблского.
- Так и думал, что это ты, - сказал герцог. - Года два не виделись.
- Какие годы!
- Э?
- Я хотел сказать, как я рад тебя видеть!
- А!
- Кларенс говорил, у тебя пожар.
- Да. Провода загорелись.
- И ты едешь в Бландинг.
- Не выношу Лондон.
- Конни приютила бездомного?
- Э?
- Пригласила тебя в замок? Герцог засопел, он обиделся.
- Что ты говоришь! Я позвонил и сказал, что приеду.
- Вон что!
- Странно, что она там. Я думал, ответит Эмсворт. Почему она приехала, не знаешь?
- Понятия не имею.
- Прихоть. У женщин так всегда. Ну, через неделю передумает. А ты зачем едешь?
- Кларенс зовет.
- Зачем?
- Не знаю. Может, прихоть?
- Очень возможно. Он еще помешан на этой свинье?
- Он к ней привязан.
- Слишком жирная.
- Ему нравится.