2
Сестра несчастного графа и впрямь была в янтарной комнате. Она пила шерри. Кроме Гермионы, похожей на кухарку, все сестры походили на греческих богинь в плохом настроении, но леди Констанс держалась высокомерней всех. Каждый, увидев ее, понял бы, что перед ним - дочь лордов, точно так же, как, увидев ее брата Кларенса, каждый понял бы, что перед ним - сын и внук бесприютных бродяг. В данный момент на нем были чиненые брюки, мятая рубашка, охотничья куртка с рваными локтями и шлепанцы. Кроме того, он обрел тот запуганный вид, который бывал у него при суровой леди Констанс. Она подавляла его с детства, как подавляла бы Наполеона или, скажем, Аттилу.
- Вот и ты, - сказала она и добавила взглядом все, что думала о его костюме. - Я хочу тебя познакомить с Ванессой Полт. Мы подружились на корабле. Это мой брат, Ванесса. - Голос ее стал немного виноватым. Он всегда бывал таким, когда она представляла графа гостям, словно бы говоря: "Простите, я не причем".
Посмотрев на Ванессу Полт, каждый мог понять, что с ней не захочешь, а подружишься даже без корабля. Леди Констанс глядела на лорда Эмсворта, как богиня, обнаружившая в салате червяка, а гостья улыбалась, словно всю жизнь ждала этой встречи. Лорд повеселел. Он понял, что обрел друга. Это понимал всякий, кому она улыбалась.
- Как поживаете? - сердечно осведомился он и тут же вспомнил очень хорошую фразу: - Добро пожаловать в наш замок. - А потом прибавил от себя: - Я вам покажу мою свинью.
Обычно он этого не обещал, зная по опыту, что женщины не могут понять Императрицу, но Ванесса Полт, сразу видно, была совсем иной. И впрямь, она спросила:
- У вас особенная свинья?
А лорд Эмсворт гордо ответил:
- Моя Императрица три года подряд получает первый приз на сельскохозяйственной выставке.
Гостья была поражена.
- Вы шутите!
- Могу показать медали.
- Чему же она обязана таким успехом?
- Мы ее очень хорошо кормим.
- Так я и думала!
- Некоторые, - великодушно сказал лорд Эмсворт, - тоже чего-то добиваются, но я верю только Вольфу-Леману. По его рациону свинье нужно съесть до пятидесяти семи тысяч калорий в день. Белков - четыре фунта пять унций, углеводов - двадцать пять фунтов. Содержится это в овсянке, маисовой каше, картошке и сепарированном молоке. Иногда, по вдохновению, я ей даю банан…
Леди Констанс неприятно закашлялась. Лорд Эмсворт умолк. Он был не очень умен, но тут понял, что она недовольна, и кротко, хотя и печально, переменил тему.
- Знаешь, Конни, - со всей возможной приветливостью заметил он, - я просто удивился, что ты приехала. Удивился. Да, да…
- Не вижу, чему удивляться, - ответила леди. - Я тебе все написала.
Лорду Эмсворту показалось, что его шлепнули по лицу мокрой рыбой. Письмо он видел, оно лежало у него на столе уже две недели. Правда, он его не распечатал. Теперь, без приставучего секретаря, он редко читал письма, если они были не из свиноводческих обществ Шропшира, Хертфордшира и Южного Уэлса.
- О, а, э, - сказал он. - Конечно, конечно.
- Чтобы освежить твою память, - сказала сестра, - напомню, что я собираюсь пробыть здесь до осени…
Так умерла слабая надежда, что она едет на курорт к Доре, Шарлотте или Джулии.
- А скоро приедет Джеймс. Он задержался, у него в Нью-Йорке дела.
Лорд Эмсворт спросил бы: "Кто такой Джеймс?", если бы леди Констанс не спросила:
- Чья это шляпа?
- Шляпа? - не понял он. - Ты хочешь сказать, шляпа?
- В холле какая-то шляпа, - пояснила она. - Хорошая, не твоя. Здесь кто-то гостит?
- Да, да, да, - оживился граф. - Такой человек… Как же его фамилия? Гуч? Купер? Финсбери? Бейтмен? Мериуэзер? Он - от Фредерика, у него много шляп.
- А! - сказала леди Констанс. - Я уж подумала, это Аларих. Один мой друг, - объяснила она гостье, - герцог Данстаблский. Еще шерри, Ванесса? Нет? Тогда я покажу вам вашу комнату. Она у самой портретной галереи. Как устроитесь, непременно посмотрим. Осторожней идите по лестнице, полированный дуб - очень скользкий.
3
Граф вернулся в библиотеку. С письмом обошлось, думал он, а вот насчет герцога - как бы не накликать! Рок, приведший леди Констанс, может, законченности ради, привести и его.
По какой-то неясной причине они очень дружат, вернее, сестра его любит дружеской любовью. К герцогам многие чувствуют любовь, но не к такому же! Во всяком случае, лорд Эмсворт его не любил. Данстабл был властен, склочен и нагл. Его противный голос, глаза навыкате и моржовые усы неизменно огорчали графа. Младший брат Галахад, человек красноречивый, называл друга семьи не иначе как "Этот змий", и наследник титула с ним соглашался. Теперь, сидя в кресле с книгой о свиньях, он, впервые за всю свою жизнь, не мог ее читать. Может быть, уединение и успокоило бы его, если б он не увидел, что в дверях стоит леди Констанс. Книга упала на пол.
- Ну, знаешь! - сказала сестра.
Галахад ответил бы на его месте: "Ничего не знаю", но тот - человек великий…
- Штаны! Шлепанцы! Куртка! Что о тебе подумала Ванесса? Наверное, хотела спросить, откуда здесь бродяга…
Иногда лорду Эмсворту удавалось отвлечь ее, предложив другие темы.
- Полт, - сказал он, - странная фамилия, а? Помню, у тебя на свадьбе тоже были разные фамилии. Нептун, Стотелмейер… А у Фредди в его корме есть Брим Рокметеллер. Занятно…
- Кларенс!
- Конечно, фамилии есть и у нас. Вчера я читал Книгу пэров и нашел там лорда Оррери-и-Корка. Казалось бы, спроси: "Как поживаете, лорд Оррери?", но что как он скажет: "А где Корк?"
- Кларенс!
- Кстати, этот Нептун был в фирме, которая делает чипсы, такие завитушки, которые подают к пиву. Я его встретил в гостях, и он сказал, что его фирма сделала те самые чипсы, которые мы ели. Я сказал: "Тесен мир", а он сказал: "Еще как тесен!", и потом сказал, что делать чипсы очень выгодно, потому что просто нельзя съесть один чипе. Он хотел сказать, если съешь один чипе, остановиться очень трудно, и ты ешь второй, третий, чет…
- Кларенс, - сказала сестра, - прекрати!
Он прекратил, и они помолчали, потому что леди Констанс никак не могла выбрать самые сокрушительные слова. И тут зазвонил телефон. Если бы граф был один, он бы не ответил, потому что смотрел на телефоны так же, как на письма; но леди Констанс, в конце концов, - женщина, не дошла до таких высот. Она побежала к неприятному аппарату, а он предался мыслям о чипсах и фамилиях. Но и тут ему помешали, причем - одним-единственным словом, и слово это было: "Аларих".
Похолодев от лысины до шлепанцев, он стал ждать худшего и дождался.
Минут через пять леди Констанс сказала:
- Это Аларих. У них был пожар, он приедет сюда. С племянницей. Пойду, все приготовлю. Он хочет, чтобы выход был в сад.
Она ушла, он поник в кресле, как добрый старик из мелодрамы, которого лишили права выкупить имущество. Он даже не ощущал тихой радости, обычно посещавшей его, когда уходила какая-нибудь из сестер. Мысль о том, что Бландингский замок кишит сестрами, герцогами, да еще и племянницами, сплющила его, как камбалу, которую он ел утром. Наверное, думал он, племянница - из этих бойких, важных девиц… Несколько минут он сидел недвижимо, но мозг его работал с той быстротой, какая бывает в минуты опасности. Наконец, он понял, что сам не справится. Нужен союзник; и на свете есть только один человек, который может сделать все, как надо. Он пошел к телефону, позвонил в Лондон, и через нестерпимо долгое время веселый голос младшего брата произнес:
- Алло!
- Галахад, - заблеял лорд Эмсворт, - Галахад, это я, Кларенс. Случилось самое страшное. Конни приехала.
Глава вторая
1
Примерно тогда же, когда леди Констанс поднималась в библиотеку, чтобы встретиться со старшим братом и сообщить ему свое мнение о его внешнем виде, небольшой человек с моноклем в черной оправе отпустил кэб, который привез его с Пиккадилли к Беркли-мэншенз, и взобрался на четвертый этаж. Он отобедал с друзьями и, входя в квартиру, мурлыкал мюзик-холльную песенку своей молодости.
Тогда, лет тридцать назад, Галахад Трипвуд не вернулся бы домой так рано, поскольку в клубе "Пеликан" считали дурным тоном расходиться до утра. Именно этому он был обязан своим несокрушимым здоровьем.
"Просто не понимаю, - сказала как-то одна из его племянниц, - как можно так сохраниться при такой жизни. Люди умеренные мрут и мрут, а наш Галли вообще не ложился лет до пятидесяти - а смотрите, какой свежий!"
Но человек все же утихает с годами, и он любил иногда посидеть вечерком дома. Клуб "Пеликан" давно скончался, унеся с собой страсть к ночной жизни.
Галахад отпер дверь, прошел в гостиную и с удивлением увидел, что его ждут. Раньше, в молодости, он бы расстроился, ибо нежданный гость непременно оказывался кредитором или судебным исполнителем. Сейчас это было не так.
- Здравствуй, Джонни, - сказал он. - Я было подумал, что у меня завелось привидение. Как ты вошел?
- Швейцар открыл своим ключом.
Галли слегка нахмурился. Конечно, теперь, когда он так респектабелен, вреда в этом нет, но принцип - это принцип. Швейцары не должны впускать гостей, это подрывает самые основы общества. С болью вспомнил он, как хозяйка впустила много лет назад букмекера по имени Честный Джерри, у которого он еще раньше позаимствовал десять фунтов.
- Я ему сказал, что вы - мой крестный, - объяснил гость.
- Так… И все же… Нет, ничего. Очень тебе рад.