- Мы пустим в ход все его изобретения, - сказал он, имея в виду Леонардо. - Турки никогда не видели ничего подобного твоим осадным машинам. - Теперь калиф обращался уже впрямую к Леонардо. - И тем более никогда не сталкивались с ними в серьёзном сражении. Мы застигнем их врасплох, разорвём на куски и отравим твоими снарядами, загоним твоими бронированными повозками и колесницами, - он глянул на Хилала, - если местность позволит пустить их в ход. - Калиф перевёл взгляд на Куана. - А ещё мы будем сбрасывать на них гранаты с твоих летающих машин. - Он имел в виду воздушные шары, созданные Куаном.
- Ну да, конечно, - вставил Хилал с мягкой насмешкой в голосе. - И турки решат, что ты - джинн, летающий по воздуху. Мы уже слыхали эти россказни.
Калиф слегка поклонился.
- Куан создал эти легенды, переодеваясь мной.
- А, теперь я вижу разницу, - насмешливо согласился Хилал.
Калиф, однако, вовсе не склонен был насмешничать.
- Эти изобретения совершат чудеса, и я докажу это, всем вам докажу.
- Повелитель, тебе нет нужды убеждать нас в значении новых орудий, - сказал Хилал.
- Страх обратит в бегство воинов Мехмеда. Идёмте, я покажу вам кое-что. - Он поклонился Куану и добавил: - Теперь моя очередь изображать чародея. Первый урок... священного страха. Тебе понравится, Хилал, ты ведь терпеть не можешь всех, кто сохранил свои яички.
- Не всех, повелитель.
Калиф кивнул мальчику с окрашенными хной пальцами, и тот выбежал из комнаты, а калиф протянул книгу в сафьяновом переплёте Леонардо.
- Это твоё, маэстро, - сказал он и удалился в компании евнухов.
Леонардо пролистал книгу. На каждой странице был великолепно исполненный чертёж. Он смотрел на тщательно вычерченное устройство для изготовления пушечных стволов, слишком больших, чтобы их можно было выковать в обыкновенной кузнице; зубчатые механизмы были подробно исполнены во всех видах. Другая страница: детали конического боевого танка под названием "черепаха"; лестницы с крюками для штурма крепостных стен; платформы на колёсах выше укреплений любой цитадели; гигантский скорострельный арбалет в повозке с наклонными колёсами. Каждая страница была открытием: заряжающиеся с казённой части бомбарды, паровые пушки, винты для поднятия пушек, гигантские катапульты с противовесами, катапульты с двойными пружинами, разнообразные баллисты, проволочные ежи, колесницы с косами, гранатомётные машины, мушкеты и станки орудий, различные снаряды, конические снаряды с плавниками, как у рыб, детали зажигательных гранат, шрапнельные гранаты, пушки на станках; устройства для обороны крепостных стен и казематов, устройства для сбивания осадных лестниц, разные виды временных мостов, архитектурные чертежи для укреплений и оборонительных средств. Последним и, пожалуй, самым красивым был чертёж новой летающей машины. Это устройство казалось хрупким, как водомерки - длинноногие тонкотелые насекомые, которые как будто парят над гладью воды. Это был моноплан с одним-единственным крылом, которое было обтянуто струнами, словно гигантский паук оплёл его своей сетью, слегка изогнутым и с неподвижным хвостом. Пилот свисал с моноплана, точно нёс его на себе: ноги болтались внизу, голова и торс - над планером.
На следующей странице были подробные наставления, как управлять монопланом.
- Куан, да ведь это куда лучше, чем я задумывал! - пробормотал Леонардо, восхищённо любуясь чертежом моноплана. Он помолчал, листая страницы с такой быстротой, словно мгновенно прочитывал их. - Он совершенно переработал мои изначальные наброски, а иные работы и вовсе целиком его. Я и представить себе не мог, что у него такой талант. Он всегда казался мне... подражателем, и больше ничего.
- Даже я недооценил его, - заметил Куан. - Мне и в голову не пришло, что он попытается сторговаться с Турком, будучи в доме калифа. В конце концов, ему ведь удалось стать главным изобретателем и мастером бомбард и пушек.
- Но он хотел быть капитаном инженеров.
- Фактически он и был им.
- Зачем же тогда этот титул дали мне? - спросил Леонардо, и лицо его вспыхнуло от унижения.
- Калифу нужны были плоды твоего воображения, маэстро, но он хотел также и всегда держать тебя под присмотром. У тебя репутация мастера, который не имеет привычки завершать свои заказы.
- Это был не заказ.
- Я думаю, Зороастро удалось поговорить с калифом, - сказал Куан, - и он представил тебя человеком творческим, но непрактичным.
- А себя, стало, быть... - Леонардо не было нужды завершать фразу; Куан согласно кивнул. - Но эти изобретения великолепны, - сказал Леонардо. - И ему удалось достичь влиятельного положения. Зачем же он рисковал всем, чего достиг, ради работы на турков?
- Быть может, по той же причине, по которой он улучшил твои творения.
- Что же это за причина?
- Его вина, - сказал Куан, придавая голосу лёгкий вопросительный оттенок.
Леонардо вдруг ощутил невыносимую тоску по дому и от всего сердца пожелал прямо сейчас, сию секунду вернуться во Флоренцию, в лёгкость юношеских лет, бывших, казалось, так недавно, и в этот миг увидел, как наяву, лицо Зороастро, когда он, Леонардо, унижал его в присутствии Бенедетто Деи. Тёплая волна раскаяния омыла его, и ему страстно, как никогда, захотелось хоть раз ещё поговорить с Зороастро.
- А возможно, и ревность, - продолжал Куан.
- Ревность?
- Если бы он был на службе у Мехмеда, он бы испытал свой дар в борьбе против твоего, доказал бы, что он лучше тебя.
Леонардо, сам того не сознавая, кивнул; скорее всего, Куан был прав. Как только прежде он мог быть так слеп?
Зороастро не предал бы его вторично только ради денег - но ради того, чтобы обойти его и тем пролить бальзам на израненное насмешками сердце.
- Что с Бенедетто? - спросил он.
Куан усмехнулся.
- Если бы калиф думал, что Бенедетто вовлечён в замыслы Зороастро, он был бы сейчас... в раю, вместе с Зороастро. И вы сегодня похоронили бы его.
- Сандро сходит с ума от тревоги за него, да и я тоже.
- Что ж, можете не тревожиться, - сказал Куан. - Он в безопасности.
- В Дамаске?
- Нет, Леонардо. Он здесь. Но калиф, я думаю, хочет устроить тебе сюрприз... так что не выдай, что знаешь об этом.
- Здесь? - Помолчав немного, Леонардо спросил; - Его пытали вместе с Зороастро?
- Нет, маэстро, не пытали. В этом не было нужды. Зороастро во всём признался. Поверь мне, дыба - превосходное приспособление для получения правды.
- Человек может сказать что угодно, лишь бы избежать пытки.
- Ты нам мало доверяешь, - с упрёком сказал Куан. - Зороастро допросили о Бенедетто уже после того, как он покаялся в собственных преступлениях. Можешь быть уверен, что он сказал правду. - Куан взял Леонардо под руку. - Не стоит мешкать, иначе мы рискуем заставить калифа нас дожидаться.
Когда они уже поднимались по каменным ступеням на бруствер самой высокой башни, Куан сказал:
- Книгу Зороастро, которую дал тебе калиф, нашли у турецкого шпиона.
- Бедный Зороастро, - пробормотал Леонардо.
- Ты что-то сказал? - спросил Куан, когда они дошли уже до калифа, стоявшего вместе с евнухами на широком бруствере; ветер трепал их просторные одежды.
- Нет, - сказал Леонардо, - ничего.
Мальчик по имени Миткаль легкомысленно стоял на южном валу, который был по сути продолжением скалы. На нём был механизм, сотворённый Зороастро из переделанной летающей машины Леонардо - словно фантастический костюм, сочинённый для какого-нибудь маска рада, которыми так славился Лоренцо Медичи. Это устройство выглядело всего лишь парой прозрачных газовых крыл, и мальчик казался странным ангелом с парой искусственных крыльев, закреплённых бечёвкой и деревянными подпорками. И в самом деле, планер был выкрашен в белый цвет, и сам Миткаль был в снежно-белом одеянии. Не в силах устоять на месте под порывами ветра, он пробежал вдоль вала и, поймав нужный ветер, спрыгнул с укреплений в бездну. Леонардо услышал характерный щелчок - это напор воздуха развернул нижнюю часть крыльев, выпрямив подпорки и до предела натянув бечеву.
Мальчик падал, и Леонардо вспомнился Тиста.
Эмиры, столпившиеся у края вала, тревожно закричали, видя, как Миткаль падает, прядая из стороны в сторону, но неуклонно опускаясь всё ниже, точно падающий с дерева листок. Леонардо не мог на это смотреть - а потому упустил тот миг, когда мальчик поймал подымавшийся вверх воздушный поток; но когда эмиры стали дружно славословить Аллаха, Леонардо обернулся и увидел, что летун парит в небесах. Мальчик плыл над замком, точно диковинная птица, широкими петлями огибая трубы. Казалось, что искусственные крылья и плоть срослись в единое целое и сотворили ангела, чьё размалёванное лицо и окрашенные хной ладони были известны лишь тем, кто окружал сейчас калифа, - тем, кто в своём искалеченном естестве и сам был ближе всего к ангелам.
Леонардо последовал за калифом и его приближёнными, которые бросились бежать по валу, чтобы не упускать из виду Миткаля - но мальчик скользил прочь от замка, летел над горами и полями, далеко за линию укреплений, словно вознамерясь долететь до самого солнца; и Леонардо, зачарованный его полётом, видел, как солдаты в священном страхе падали ниц на землю и творили молитвы. В окрестностях замка стояло лагерем не меньше двадцати тысяч человек, и все они, до последнего солдата, превратились в трепещущих от испуга детей. Казалось, мальчику доставляет особое удовольствие кружить над их головами, выкрикивая фразы из Корана.
Так мамлюки узрели чудо.