- Да! - крикнул Леонардо, но он уже вылезал из окна, каменный косяк теплом обдал окровавленные лицо и руки; а потом он падал, медленно, как опавший лист, как Тиста в летающей машине, и воздух был прохладным, влажным и влекущим, как мягкая земля, набросанная вокруг свежевырытой могилы.
Часть третья
MENS
Греки! Сомневаюсь, чтобы узнанные мною сведения
могли быть записаны. Ты, конечно, знаешь о них, хотя
собирал я их без свидетелей, и лишь тени ночные были
моими соучастниками.
Леонардо да Винчи
А потому предприми поход сей во искупление грехов своих
и с уверенностью в "неувядающей славе" Царствия Небесного.
Папа Урбан
Всё то время, когда я думал, что учусь, как жить, я на
самом деле учился, как умирать.
Леонардо да Винчи
Глава 17
По воле ветра
Склянка пробила,
Другая идёт...
Песенка юнги
Не отворачивается тот, кто смотрит на звезду.
Леонардо да Винчи
То была неделя крови и гнева.
Леонардо видел, как кипит толпа на улице под окнами его студии; наблюдал за утренними и дневными грабежами и убийствами; вслушивался в ночь, что была так тиха, словно город выгорел дотла. Но глаза его были мертвы, словно и они сварились в яичном белке, и он ничего не помнил. Когда на улице затоптали девочку - он видел Джиневру. А когда закричала её мать - отвернулся, будто не слыша. В конце концов, Джиневра не кричала.
Когда Сандро и Пико делла Мирандола навестили Леонардо, чтобы справиться о его здоровье, они нашли друга настороженным, однако спокойным, почти безмятежным. Он всё ещё оправлялся от последствий падения, которое счастливо было прервано навесом - милость Господня хранила его. Но на самом деле Леонардо по-прежнему жил в том же опустошённом кошмаре, который начался, когда он увидел Джиневру, насилуемую и мёртвую.
Время, беседа, события распадались.
Панихида по Джулиано Медичи была устроена в Сан Лоренцо. Начала править новая Синьория. Члены семей заговорщиков были убиты или заключены в тюрьму, их дома и всё имущество конфисковано. Шурину Лоренцо пришлось укрыться в palazzo Медичи. А казни продолжались, их было уже триста, и конца им не предвиделось. Папа отлучил Лоренцо от Церкви. Всей Флоренции скоро грозило лишиться покровительства Святой Церкви. Война была не за горами.
И Флоренция выйдет в бой с песней - вся, кроме Леонардо.
Его разбудили стук в дверь и детские голоса. Из окна он никого не увидел и спустился вниз. Никколо и Айше уже отворили дверь. Никколо ругался, а Айше прижимала ко рту и носу своё чёрное покрывало. Пахло разложением и сыростью: дождь шёл всю неделю. Никколо захлопнул дверь.
- Никко, погоди, - сказал Леонардо. Айше попятилась. Леонардо с трудом распахнул дверь - к дверному молотку была привязана верёвка. На другом её конце болтался разложившийся труп Джакопо Пацци, главы злосчастного семейства.
- Постучи в дверь предателя, мессер Джакопо! - крикнул один из ребятишек трупу, который, очевидно, проволокли уже по всем улицам Флоренции. Мальчишка промок насквозь, лицо его блестело от дождя. - Скоро сам будешь такой же! - прокричал он Леонардо.
- У Джакопо письмо для тебя! - добавил другой оборванец, с ямочками на щеках и в алом ночном колпаке.
Потом мальчишки убежали, оставив труп привязанным к двери. Леонардо рывком захлопнул её.
- Ты собираешься оставить это там? - спросил Никколо.
- Ты про письмо или про мессера Джакопо?
- Про обоих.
- Что же я, по-твоему, должен сделать? Труп полон червей, а может быть, и чумной заразы. Коснуться письма - что коснуться прокажённого. Они, наверное, отобрали его у посланца маэстро Тосканелли.
- Маэстро Тосканелли?
- Чернила поплыли, но печать его. И не сломана, - сказал Леонардо. - Маленькие ублюдки неграмотны. А теперь пошли, мы уезжаем.
- Уезжаем?
- Помоги мне собрать заметки, упаковать одежду и навьючить коней. Быстро.
- Почему эти... ублюдки считают тебя предателем? - спросил Никколо. - Их что, послал Лоренцо? Он ненавидит тебя, потому что ты был любовником Симонетты?
- Ты наслушался сплетен, Никко, - упрекнул Леонардо. Тем не менее мальчик заслуживал откровенного ответа. - Лоренцо давно простил меня, но, думаю, у меня есть враги при дворе. И они сами решают, кто будет другом Лоренцо.
- Тогда нам надо бояться всех, - сказал Никколо.
Леонардо сумрачно улыбнулся.
- Да, Никко, это будет самое верное: бояться всех.
Айше помогла им собраться. Она была спокойна и методична и - наконец-то - явно удовлетворена.
У Тосканелли они были не одни, потому что palazzo старого учёного стал перевалочным пунктом на пути тех, кого довела до беды политика, в особенности - членов ордена францисканцев, потому что францисканцы были на стороне Церкви. Но Тосканелли удавалось устраивать побег этим клирикам и другим "врагам флорентийского государства".
Леонардо и Никколо торопливо провёл в ворота сам Тосканелли - он поклонился Айше и выбранил Леонардо за то, что он в открытую явился в palazzo. Ученики старика занялись конями и повозкой, груженной всем тем, что Леонардо почитал важным: книгами, инструментами и, конечно, одеждой. В повозке был и большой cassone, принадлежавший Айше, как всегда, запертый.
- Ты должен был получить моё письмо, - со злостью говорил Тосканелли. - Почему же тогда ты не последовал моим наставлениям? Из-за тебя мы все можем оказаться в опасности. Ведь мой ученик отдал тебе письмо? - И, осёкшись, задумчиво проговорил: - Мальчику уже давным-давно пора бы вернуться.
Леонардо объяснил, что запечатанное письмо Тосканелли оказалось на трупе Джакопо Пацци.
Тосканелли разволновался.
- Ты правильно поступил, не тронув мертвеца, - одобрил он, проходя по двору в дом. - Флорентийский сброд от души позабавился с беднягой Джакопо. Его уже дважды хоронили, а он всё передвигается по улицам - как живой.
- Им не стоило хоронить его в освящённой земле, - заметил, поздоровавшись, Америго Веспуччи. - Крестьяне суеверны. Они винят Джакопо в дожде, который губит их посевы. И твердят, что по ночам слышат на своих полях голоса демонов - ив этом тоже винят старика Джакопо.
Продрогший Леонардо рад был уйти с моросящего дождя.
- Быть может, они и правы, - сказал он, обнимая Америго.
- Так ты внял призыву маэстро pagholo, - сказал тот.
- Так это был призыв? - спросил Леонардо у Тосканелли.
- Блистательный Деватдар желает общества своей прелестной служанки. - Тосканелли поклонился и улыбнулся Айше. - Он послал за тобой.
- Это я и подумал, когда увидел письмо, - сказал Леонардо. - Мы скоро уедем.
Айше явно удивилась и встревожилась, словно не ожидала, что её разлучат с Леонардо.
- Куда направишься? - спросил Тосканелли, и у Леонардо возникло ощущение, что старый учитель заманивает, искушает его, подталкивает к какому-то решению.
- В Винчи, наверное. Там моя мать и приёмный отец.
Тосканелли покачал головой.
- В Винчи тебе будет небезопасно, - негромко сказал он. Леонардо едва расслышал его.
- Тебе что-то известно? - спросил он.
- До меня дошли слухи.
- Какие слухи?
- Кто-то из друзей Лоренцо - но не твоих - всё ещё болтает о... том обвинении. Будто бы тебя застали с неким Торнабуони, а их семья замешана в заговоре. А францисканцы готовы обвинить тебя в убийстве священника... так мне, во всяком случае, говорили. Кажется, милый Леонардо, у тебя враги и здесь и там.
- А мой друг Сандро? Что думает он? Он знает об этих слухах? Я не видел его несколько дней.
- Никто не видел, - сказал Тосканелли. - Говорят, Великолепный послал его с миссией на Восток.
- Что?!
- Это всё, что мне известно.
- Он мог бы обмолвиться мне хоть словом, - сказал Леонардо.
Тосканелли пожал плечами.
- Леонардо, ты должен покинуть Флоренцию. Пока твои враги не потеряют аппетита к мести. Пока Лоренцо не перестанет скорбеть и не восстановит порядка.
Леонардо рассмеялся. Пусть себе мстят, подумал он. Как могут те, кто близок к Лоренцо, счесть его предателем... после того, как он спас Лоренцо жизнь? Но, захлопнув дверь перед трупом Джакопо Пацци, он понял, что его близкие и он сам в опасности.
И где же Сандро? Как он мог уехать, не простившись?
- У тебя странное чувство юмора, - заметил Тосканелли.
- Да, наверное... Джиневра умерла, знаете? - спросил Леонардо почти равнодушно, словно говорил о незнакомой женщине.
- Да, Леонардо, печальная весть дошла до меня. Мне так жаль. Ты...
- А ты? - спросил Леонардо у Америго. - Мой маэстро позвал и тебя тоже?
- Меня не надо звать. Я сам пришёл искать убежища. - Америго говорил напряжённо; ему явно было не по себе, и тем не менее он продолжал: - Мой дядя Пьеро - ты его помнишь? - взят под стражу. Я могу только молиться, чтобы его не казнили, как остальных.
- Твой дядя? - ошарашенно переспросил Леонардо. - Я думал, Лоренцо защитит твою семью.
Пришёл черёд Америго рассмеяться.
- Во Флоренции ныне всё меняется быстро. Мне говорили, Лоренцо считает, что покушение на его жизнь и смерть его брата - месть за смерть Симонетты.
- О чём ты говоришь?