Послесловие автора
Леонардо существует как легенда, миф, головоломка, и различные историки и исторические школы утверждают, что разгадали ту или иную её часть. Тем не менее до сих пор не существует связного портрета этой личности. История, а в особенности история великих людей, есть разновидность коллективного мифотворчества, экстраполяции известного в повествовательное. Я поместил свой рассказ в зазорах исторических фактов, дабы исследовать характер Леонардо и нравственные стороны его блестящих идей и изобретений.
Я отталкивался от научных идей и изобретений самого Леонардо, создавая вымышленную мечту, в которой он наконец достиг своей цели - овладел тайной полёта. Мы знаем, что Леонардо изобрёл вполне дееспособные подводные лодки, пулемёты, гранаты, парашюты и даже танки. (О многих этих изобретениях подробно рассказывается в его знаменитом письме к Лудовико Сфорца, правителю Милана.) Мы знаем также, что с детства Леонардо был увлечён идеей полёта, что подтверждается его сном о Великой Птице. Леонардо обладал острой наблюдательностью, и он изучал птиц около двадцати пяти лет своей жизни (нам известны его заметки в "Рукописи Б", начатой в 1488 году, и его же рукопись "О полёте птиц", написанная примерно около 1505 года). Рассказывали, что Леонардо частенько покупал у уличных торговцев птиц в клетках и выпускал их на свободу. На деле поступал он так, чтобы изучать их. Леонардо писал, что "гений человека способен сотворять различные изобретения, с помощью тех или иных инструментов добиваясь одной и той же цели; но никогда не найти ему более прекрасного, более экономного или более прямого пути, нежели тот, которым пошла сама природа, ибо в её изобретениях нет ничего недостающего и ничего чрезмерного". Именно следуя этим рассуждениям - а также некоторым ошибочным наблюдениям, - он нетерпимо относился к тому, чтобы искать иной способ полёта, в частности с неподвижными крыльями. Он в буквальном смысле этого слова хотел летать как птица и до последних лет своей жизни был увлечён идеей орнитоптеров (хотя и в самом деле создал чертежи машины, которая является предшественницей геликоптера). Однако он действительно сделал ряд набросков, которые можно найти в "Codex Atlfnticus" и которые специалисты признают первой европейской концепцией планирующего полёта.
Таким образом Леонардо вполне мог дойти до идеи неподвижного крыла и создать планер, как намного позднее сделали Лоуренс Харгрейв и другие. Следует, однако, заметить, что совершить этот воображаемый прыжок к идее неподвижного крыла для Лоуренса Харгрейва в 1890 году было не менее трудно, чем для Леонардо да Винчи в придуманном мной мире Флоренции пятнадцатого столетия.
Чтобы претворить моё видение в жизнь, я слегка подправил историю. Экстраполируя, используя то, что было известно Леонардо и его современникам, я естественным образом подвёл его к идее летательного аппарата с неподвижными крыльями.
Я также слегка подправил историю, прибавив возраста Никколо Макиавелли и сделав его учеником Леонардо (позднее они действительно были знакомы). Не сомневаюсь, что читатели обнаружат и другие мои "поправки".
Я не мог не присоединиться к меньшинству в точке зрения на сексуальную ориентацию Леонардо. Распространённое мнение, что Леонардо был гомосексуалистом, в высшей степени сформировано трудами Зигмунда Фрейда по его половой психологии, особенно работой "Леонардо да Винчи и его детские воспоминания". В этой работе Фрейд спроектировал на Леонардо собственный склад ума. Книга начинается описанием знаменитого сна Леонардо о великой птице, в котором коршун слетает с неба и бьёт его по лицу хвостом. (Существует, конечно, неоспоримая связь между этим первым оставшимся в его памяти сном и тягой к полёту, которая была присуща ему всю его жизнь.) Однако Фрейд прочёл записки Леонардо в переводе, и не слишком хорошем переводе, где слово "коршун" было перепутано со словом "стервятник". Фрейд подробно рассуждает о том, что стервятник - это символ Мут, египетской богини, символизировавшей женское начало, а хвост символизирует сосок груди; но на самом деле коршун - nibbij по-итальянски - был символом мужества, точно так же, как ястреб или орёл. Более того, Фрейд не был знаком с "Codex Trivulzianus" Леонардо, чьи обильные словами страницы освещают многие стороны тёмной вселенной подсознания да Винчи.
Рэймонд С. Стайте, автор психоаналитического этюда "Сублимации Леонардо да Винчи", пишет, что "Леонардо с успехом применил к себе метод, который создал сам Фрейд для раскрытия нездоровых комплексов, и его [Фрейда] диагноз, не учитывающий этой важной детали, вопиюще ошибочен". Тщательно изучив "Codex trivulzianus", Стайте приходит к выводу, что "Леонардо, судя по всем фактам, был полноценным мужчиной с нормальным гетеросексуальным влечением".
Стайте подсказал мне идею, что Леонардо мог быть влюблён в красавицу Джиневру де Бенчи, дочь Америго де Бенчи, состоятельного флорентийского купца. Такое весьма вероятно, потому что Леонардо долгое время был другом семейства Бенчи; когда в 1481 году он уехал из Флоренции в Милан, он оставил им на сохранение незаконченное панно "Поклонение Волхвов". Джиневра действительно вышла замуж за человека много её старше, вдовца Луиджи ди Бернардо Николини, и в Вашингтоне хранится её великолепный портрет работы Леонардо. По технике он считается равным его знаменитой "Моне Лизе", хотя это, конечно, не столь зрелая работа.
Однако примерно в то время, в 1476 году, семнадцатилетний натурщик Джакопо Салтарелли обвинил четверых молодых флорентийцев в содомии, бросив свой пасквиль в tamburo - ящик, стоявший перед Палаццо Веккио. Леонардо был одним из обвинённых, и суд, и пережитое унижение изменили всю его жизнь. Хоть его признали невиновным, он был опозорен и потерял всё. Даже его отец, испуганный скандалом, разорвал с ним отношения. Один сокрушительный удар - и Леонардо оказался изгнанным из рая; его носили на руках отпрыски высшего флорентийского общества, его работы всячески восхвалялись - до тех пор покуда обвинения мальчишки-крестьянина не низвергли его в преисподнюю. Только его дядя Франческо и мастер Андреа Верроккьо не отвернулись от него.
В двадцать шесть лет Леонардо вынужден был начинать жизнь сначала - измученным, циничным, умудрённым горьким опытом. Он с головой погрузился в работу, изучая нравы улицы и уличной толпы, рисуя свои знаменитые карикатуры, писал, рисовал, занимался живописью, ставил опыты, изобретал модели орнитоптеров, которые должны были летать - и летали! Как говорил он сам, "несчётно существует способов и средств разделять и измерять дни ничтожной жизни нашей, которые не должны мы прожить в тщете и расточении, не оставив после себя ни славы, ни памяти в душах смертных. И так наш жалкий жизненный путь не будет пройден напрасно".
Но я ещё не закончил исследовать миф о Леонардо, потому что взял на себя труд пересказать величайшее его приключение - его путешествие на Восток, которое переменило его жизнь, но тем не менее о нём ни слова не упомянуто ни в его записных книжках... ни в бесчисленном множестве написанных о нём книг.
Большая часть моего повествования основана на письмах, которые Леонардо, будучи на Востоке, писал Деватдару Сирийскому. Большинство историков не принимает эти письма всерьёз и считает их баснями и небылицами.
В своём биографическом труде под названием "Леонардо Флорентиец" - настоящему славословию мифам и легендам о Леонардо - Рэчел Эннанд Тэйлор пишет: "Невозможно поверить, чтобы Леонардо побывал на службе у султана и скитался по Востоку без того, чтобы в легенде о нём не появился хотя бы один восточный эпизод".
И, тем не менее, это возможно. Жан Поль Рихтер, который составил полное двухтомное собрание "Записных книжек Леонардо да Винчи", писал: "Мы не располагаем никакими сведениями о жизни Леонардо между 1482 и 1486 годами; невозможно установить, был он тогда в Милане или во Флоренции. С другой стороны, смысл этого письма (одного из писем к Деватдару) не позволяет нам предположить отсутствие дольше, чем на год-два. Ибо даже если должность инженера в Сирии была у Леонардо постоянной, он вполне мог оказаться не у дел - либо, вероятно, из-за смерти Деватдара, его покровителя, либо из-за его же смещения, - и Леонардо по возвращении домой предпочитал хранить молчание об эпизоде его жизни, который, по всей видимости, закончился провалом и разочарованием".
В моей версии мифа Леонардо, будучи на службе у калифа Кайит Бея, использует свои изобретения против войск правителя турок Мехмеда. Действительно, у Леонардо есть чертежи и заметки, посвящённые бронированным повозкам, переносным осадным мостам, устройствам для сбрасывания осадных лестниц, аналогу современного огнемёта, сферическим снарядам, начиненным порохом и измельчённым металлом, есть планы изменения русла ручьёв для лишения противника преимуществ (первый в истории случай применения силы воды для уничтожения), есть разработки бомб из гашиша и рыбьего клея, которые, разрываясь, выбрасывают снопы огня, снарядов, наполненных серным газом - для "ввергания врага в оцепенение" и ещё много другого. За исключением летающей машины Леонардо и воздушного шара Куана, все прочие изобретения, описанные в моём романе, взяты напрямую из записных книжек Леонардо.
В письме Лудовико Сфорца Леонардо сделал множество зарисовок своих смертоносных машин, изображая при этом жертвы, разорванные на куски и корчащиеся в агонии. Однако, как комментирует Антонина Валлентин в своём труде "Леонардо да Винчи: трагическая погоня за совершенством", "в этих рисунках царит такая атмосфера мира и гармонии, как будто художник ни на миг не осознает, что представляет собой в реальности изображаемая им сцена".