Стиснув зубы, Террорист заставил себя кивнуть. Судя по виду, еще немного - и он взорвется.
- Сейчас можете разрыдаться?
- Если придется лечь с тобой в койку, то да, - отозвался Террорист, и Бен захихикал. А вот мне, увы, было не до смеха. Я замер, представляя собственную казнь.
Вздохнув, Фермески кратко записала слова Ланкастера. Окажись Бог толстухой с усиками над верхней губой, в день Страшного суда моего приятеля поджарили бы на сковородке.
Затем Дайана попросила встать Бена.
- Отвали!
- Что, простите?
- Отвали!
- Вы отказываетесь подняться?
- Нет, просто говорю: отвали!
- Вас считают склонным к насилию грубияном…
- Отвали!
- Можете что-нибудь сказать в свое оправдание?
- Да отвали!
Теперь Террорист корчился от смеха, и по его щекам катились слезы. Славная, добрая Джо, почувствовав, как плохи дела, погладила меня по плечу.
- Бенджамин Джеймс Локарт, вы отвергаете насилие?
- Отвали!
- Можете сказать что-нибудь, кроме "Отвали"?
- Как насчет "Отвали, уродина"? - предложил Террорист.
Будто признавая свое поражение, Дайана села, а Бен, повернувшись ко мне, грустно улыбнулся: мол, не бойся, так будет лучше.
- Ну, что я говорила? - ликовала толстая Энн. - Локарт провалился! Опозорился… Думаю, продолжать не стоит!
- Нет, - покачала головой Аманда, - решение может быть вынесено только в конце испытания, верно, Натали?
Липовая невеста кивнула.
- Сейчас посмотрим небольшой спектакль, - объявила Дайана, - потом побеседуем с Джозефиной, а в заключение устроим предполагаемым шовинистам перекрестный допрос.
- Они самые настоящие шовинисты! - возмутилась Фермески. - У них даже лица шовинистские!
(Что говорят, когда десять тысяч Анн Фермески лежат на морском дне? Ответ: могло быть и хуже. Что говорят при виде Анны Фермески? Ответ: хуже быть не могло.)
- Дорогие гости! - начала Аманда, улыбаясь, как жена мэра в присутствии члена королевской семьи. - Для вас мы приготовили небольшой спектакль. Поприветствуем девушек из театральной труппы "Хитер бобер", которые разыграют одноактную пьесу "Настоящая невеста" по мотивам сказки братьев Гримм…
Под оглушительные аплодисменты из-за "судейского" стола перед нами появились две актрисы: одна в костюме Золушки, другая - вылитый Питер Пэн.
- Давным-давно жила в лесу бедная молодая крестьянка, - взяв на себя роль рассказчика, читала с листа Аманда. - Она была умница и красавица, а в свободное время изучала особенности взаимоотношений между полами.
(Актриса в платье изобразила усердные занятия: листала воображаемую книгу и делала записи, а Бен с Ланкастером, забыв о вражде, хихикали, словно малые дети.)
- Однажды проезжал по лесу Прекрасный принц и увидел: на поляне сидит девушка и читает книгу. Завороженный ее красотой, он сказал: "Поедем во дворец, будешь моей невестой!"
(Актриса в костюме Питера Пзна опустилась на колени и умоляюще воздела к "Золушке" руки.)
- "Спасибо за приглашение, - сказала крестьянка, - но сейчас я занята: борюсь со своим эгоизмом". А когда она научилась контролировать свои чувства, Прекрасному принцу было уже не до нее. Приезжая в лес, он несколько раз натыкался на девушку, однако делал вид, что не узнает. Затем пошли слухи, что он помолвлен с другой.
В день его свадьбы крестьянка надела подвенечное платье покойной бабушки и тайком пробралась во дворец: охрана в те времена была совсем не та, что нынче.
(Актриса в костюме Золушки села на место Натали, которая подошла к Прекрасному принцу.)
- Увидев гостью в подвенечном платье, принц попросил: "Подними фату, хочу увидеть твое лицо…"
Натали медленно откинула длинную белую фату, и я увидел: роскошные темные волосы коротко пострижены, на лице ни следа косметики. Она сделала себя максимально похожей на Джину. У меня дух захватило от такой жестокости. Настоящее святотатство! Глубоко потрясенный, я встал и двинулся к ней, а Аманда прочла последнюю строчку сценария:
- Взглянул королевич ей в лицо и воскликнул: "Вот это и есть моя настоящая невеста!"
Прежде чем ко мне вернулся дар речи, из груди Бена вырвался оглушительный звериный рык. Потеряв контроль над собой, он начал бить посуду и переворачивать столы. С огромным трудом нам с Террористом удалось его успокоить.
Мой любимый шовинист
Спать пришлось на продавленном диване Бена. После возмутительного поступка свояченицы и неадекватной реакции брата это казалось единственно правильным решением. И все-таки… Без Натали я был как в темноте, и каждый час разлуки причинял физическую боль.
Утром, пока Бен с Рейчел ездили за покупками, я сидел с Сэмом и маленькой Кейт Мэри, а в полдень отправился на Шепли-драйв. Естественно, у нас с Натали не могло быть никакого будущего, но почему-то хотелось услышать приговор из ее уст.
На подъездной аллее стоял зеленовато-голубой "порше", из дренажной трубы лилась вода - наверняка Натали душ принимает. Стараясь не шуметь, я вошел в дом. На поручне перил висела незнакомая кожаная куртка. Дурное предчувствие понесло меня вверх по лестнице. В холле второго этажа валялась расстегнутая спортивная сумка, рядом - брошенная впопыхах одежда. Из ванной послышался мужской голос: наш гость что-то напевал. Я беззвучно скользнул в приоткрытую дверь.
Мужчина стоял ко мне спиной, и сквозь густую пелену пара я разглядел темно-рыжие волосы на бедрах, покатые плечи и расщелину обвисших ягодиц. Поставив на бортик ванной правую ногу, он промокал полотенцем, потом почувствовал мое присутствие и обернулся.
Роб Митчелл! Я тут же узнал его бороду, хотя фирменные очки он, естественно, снял. Вместо того чтобы испугаться или смутиться, как поступил бы любой нормальный человек, Митчелл обнажил крупные желтоватые зубы и протянул руку.
- О, привет! Ты, наверное, Гай?
- Что ты здесь делаешь?
- А по-твоему что?
Потрясенный, я взглянул на его гениталии и увидел, что у Митчелла на удивление маленький член. Боже, да по сравнению с ним бедный Воан - настоящий жеребец! Дополнял убогую картину большой красный прыщ, который выскочил у самой головки.
- Ой! - непроизвольно вырвалось у меня.
- Слушай, не надо вести себя по-детски, ладно?
- Кто ведет себя по-детски? Давай убирайся из моего дома!
На шум прибежала Натали в одном нижнем белье, держа на руках Эрика.
- Так, что здесь происходит?
- Это ты мне объясни! - загремел я.
Где-то вычитав, что нанесенные в первый год жизни травмы причиняют непоправимый ущерб, я попытался закрыть Эрику глаза, чтобы малыш не видел наготы Митчелла.
Обернувшись полотенцем, этот наглец протиснулся мимо нас на лестницу.
- Роб, Роб, ты куда? - закричала Натали. Ничуть не стесняясь, развратник стал собирать вещи.
- Ты не должен уходить! - причитала девушка. - Это мой дом!
- Черта с два! - рявкнул я. - Половина принадлежала Джине, а я ее законный наследник!
- Ну, мы еще посмотрим! - угрожающе процедила Натали. - Роб! Роб!
Схватив сумку, мерзавец спускался по лестнице.
- Избавь меня от ужасной сцены! - даже не обернувшись, попросил он. - Это ваше семейное дело!
После ухода Митчелла я сварил кофе, и мы с Натали уселись за кухонным столом буравить друг друга яростными взглядами. Увы, я понял, что смотреть на нее и одновременно думать не получится. Зато Натали могла переглядеть кого угодно.
- Ну что, славно покувыркались?
- Не твое дело!
Желудок болезненно сжался: неужели от нее пахнет Митчеллом?
- Ну почему с ним? - стараясь не сорваться на крик, вопрошал я. - Понятно, я тебе отвратителен; после вчерашнего ты мне тоже отвратительна. Но ради всего святого, что ты нашла в этом уродце?
- Во-первых, я не обязана перед тобой отчитываться, а во-вторых, он не уродец.
- Натали, его лицо похоже на женский лобок, особенно с этой ужасной треугольной бородкой.
- Гай, я не намерена это обсуждать, просто найди себе другое жилье, и все!
- С какой радости? Половина дома моя! Презрительно усмехнувшись, она скрестила руки на груди.
- Мне что, адвоката нанять? - взбешенный таким безразличием, орал я.
- Поступай как знаешь.
- Это же из фильма "Крамер против Крамера"! Да что с тобой такое, зачем цитировать чертовы мелодрамы, неужели своих слов подобрать не можешь?! Давай поговорим как нормальные люди!
Молчание.
- Натали, у нас ведь ребенок! У нас есть Эрик, а еще я люблю тебя, дуреха, неужели для тебя это ничего не значит?
Опустив глаза, девушка разглядывала свои пальцы. Захотелось реветь, но я сдержался. Все, хватит с меня унижений! Выплеснув остатки кофе в раковину, я бросился вон из дома.
Лишь потом до меня дошло: роман Натали с телекомментатором - очередное испытание, которое я с блеском провалил. Его целью было выяснить, считаю ли я эту девушку своей собственностью. Да, считаю! Она принадлежит мне и душой, и телом!
Теперь, когда свояченица выяснила правду, терять нечего.
Я взял старый мегафон, из которого до выхода на пенсию мой приличный либерал-демократический папа обращался к товарищам по профсоюзу. Много лет этот громкоговоритель взывал к совести жестоких полицейских, уговаривал продажных редакторов и журналистов, скорбел об участи безработных шахтеров. Но сегодня ему предстояло сослужить другую службу.
Я приехал в грязный и бедный район Манчестера, где находился клуб мерзкого хлыща Митчелла. Тоже мне клуб, обычный переоборудованный склад!.. Остановив "мини" на глухой улице, я достал из багажника мегафон.