- Кстати, - прервал ее мистер Фэддимен-Фиш, - я в связи с этим вспомнил, что тут как-то на днях, в клубе, сочинил одну эпиграммку. Хотите прочитаю?
- Прочитайте, прочитайте! - заверещал Энси и захлопал в ладоши, словно маленькая девочка, которой обещали устроить именины. - О! - воскликнул он, обращаясь к остальным. - В эпиграммах Руперта столько остроумия, столько яда!
Мистер Фэддимен-Фиш расправил плечи, оглядел стол, дождался, пока все умолкнут, и могучим низким голосом произнес:
Говорят, Абиссиния пала
Под бархатной лапой Муссо.
Но как бы Муссо не заткнулся
Под могучим напором Брит-то!
- Отлично, а? Понимаете, вся ситуация как на ладони, что? Ха, ха, ха!
- Хи, хи, хи! - пропищали Энси и Бекки.
Миссис Фэддимен-Фиш с любовью посмотрела на мужа, словно говоря: "Се рек Оракул!"
Разговор перешел на политику. Миссис Фэддимен-Фиш жаждала диктатора - только это приведет людей в чувство, сплотит страну и сделает ее сильной, иначе, если дело и дальше так пойдет, скоро те, у кого хоть что-то есть, лишатся всего. Мистер Фэддимен-Фиш считал, что в этом есть доля истины, но, по его мнению, люди, составляющие опору страны, должны объединиться и способствовать сохранению опоры… Энси с раздражением заявил, что он не может с этим согласиться, что в стране полно блестящих молодых людей без всякого будущего, что они устали, им опротивело жить без перспектив, и, насколько он понимает, единственный выход - коммунизм…
- Вот как? - воскликнула мисс Бэрден, глядя на Энси широко раскрытыми, вопрошающими глазами. - Расскажите мне, пожалуйста, подробно-подробно, что же такое коммунизм. Я просто умираю от желания кого-нибудь об этом расспросить.
Волей-неволей мистеру Хоукснитчу пришлось пуститься в объяснения, прерываемые "я, собственно, хотел сказать" и "я вот что имею в виду", отчего ясности не прибавилось ни на йоту. Кто-то произнес слово "бюджет", и Энси, обрадовавшись возможности избавиться от Бекки и коммунизма, а кроме того, вспомнив о своих обязанностях по отношению к хозяевам, сказал: "Об этом спросите мистера Ривза. Он ведь работал в Сити. Пожалуйста, расскажите нам, что вы думаете по поводу бюджета, мистер Ривз".
Несколько смутившись, мистер Ривз только было собрался сказать, что он знает о бюджете не больше, чем обычный рядовой гражданин, но что, с его точки зрения, промышленники и дельцы облагаются слишком уж высокими налогами, как вдруг мисс Бэрден, обратив в его сторону взгляд своих больших глаз, нежно пропела:
- Мне так хотелось бы знать… Ну, пожалуйста, мистер Ривз, расскажите, что там люди делают, в этом Сити?
Мистер Ривз открыл рот и снова закрыл. Что люди делают в Сити? Что делают?… Почему существует такой грабитель, именуемый "конторским столом"?
- Там стараются купить подешевле и продать подороже, - наконец изрек он среди напряженного молчания, становившегося уже невыносимым.
- Но разве это не аморально? - воскликнула мисс Бэрден с таким укором, словно мистер Ривз признался, что подделывает государственные бумаги.
- Во всяком случае, это то, что там происходит, - просто сказал мистер Ривз. - Как вы предлагаете это изменить?
- Нужен диктатор! - сказала миссис Фэддимен-Фиш.
- Ничего подобного, нужна хорошенькая революция, чтоб было много-много крови! - взвизгнул Энси, наслаждаясь собственной смекалкой.
- Ну, а я считаю, что это очень плохо, - сказала мисс Бэрден, давая волю своему чувствительному сердцу. - Вы только подумайте, сколько бедным женщинам приходится переплачивать за платья. Почему Сити должно их грабить?
Во избежание спора мистер Фэддимен-Фиш поспешно предложил собравшимся прослушать еще одну его эпиграмму:
Море омывает Англии зеленые поля.
Ангелы-хранители ее взмывают ввысь;
Наши боевые корабли, точно рысь,
Стерегут покой акул из Сити-йя.
- Ну, как? Чертовски смешно, да? Вы уловили мою мысль, да? Наш флот стережет покой акул - каково! Ха, ха, ха! Очень любят эти флотские порисоваться и изобразить дело так, будто никогда не страдают от морской болезни. "Стерегут покой акул из Сити-йя". Да сам Папа римский ничего лучшего не написал.
В этот самый момент, когда беседа достигла столь возвышенных сфер, мистер Ривз и допустил один из своих главных gaffes за этот вечер. Поскольку сезон дичи кончился, миссис Ривз вынуждена была прибегнуть к вульгарной замене и подать обычную курицу. Стремясь как-то восполнить сей пробел, она сопроводила ее различными овощами. Ну, а мистер Ривз обожал овощи и чрезвычайно гордился тем, что они нередко поступали с его собственного огорода. Кроме того, когда они поступали с огорода, он находил, что они гораздо вкуснее, и любил порассуждать о том, как выгодно и полезно есть свежие овощи, когда они прямо с огорода попадают на кухню…
- Мамочка, - сказал он, наклоняясь к миссис Ривз и заранее улыбаясь в предвкушении ее ответа, - эти овощи из нашего огорода?
Миссис Ривз покраснела до корней волос. Какой ужас! Назвать ее при всех "мамочкой", словно они какие-то плебеи, да к тому же еще упомянуть об этой дурацкой причуде жителя предместья выращивать овощи у себя в огороде…
- Право не знаю, душа моя, - ответила она сладчайшим голоском. - Это я предоставляю решать повару.
- Естественно! - презрительно фыркнула миссис Фэддимен-Фиш. - Правда, я убеждена, что мой повар и садовники втайне от меня сбывают на рынок всю спаржу, выращенную в моих теплицах, и всю мою раннюю клубнику.
Мистер Ривз, насупившись, с укоризной посмотрел на жену. Он не одобрял вранья, а уж он-то знал не хуже ее, что она полдня прохлопотала на кухне, а потом заставила Эстер под дождем собирать овощи на огороде…
- Вы, наверно, знаете Вернон Трейл? - в волнении спросила миссис Ривз, надеясь перевести разговор на нечто более содержательное.
В ответ раздался дружный взрыв хохота, - женским голосам вторило раскатистое, басовитое "ха-ха-ха!" мистера Фэддимен-Фиша. Знают ли они Вернон Трейл? Конечно, они ее знают. Они знают всех, кто хоть как-то известен, - во всяком случае, могут говорить обо всех, как если бы знали их лично, а больше ведь ничего и не требуется.
- Бедняжка Верни! - взвизгнул Энси. - Да она бы умерла со смеху, если б кто-нибудь сказал ей, что мы ее не знаем!
И вся компания набросилась на мисс Трейл, как голодные псы на жирную кость.
- Ей ведь уже никак не меньше сорока, - заметила Бекки.
- А рот у нее какой - настоящая пасть, - заверещала миссис Фэддимен-Фиш. - Когда я вижу ее, у меня появляется такое чувство, какое, наверно, испытывал Иона, увидев кита.
- И что только мужчины в ней находят, просто не понимаю, - язвительно произнес Энси. - Она до того женственна, просто тошнит…
- Так или иначе, а с Дональдом Каствудом она неплохо ладила, - сказала Бекки. - А теперь, я слышала, она со своим издателем…
- Что ж, сочетание бизнеса с удовольствием, - весело произнес мистер Фэддимен-Фиш. - Муза в двойной упряжке - каково, а? М-да, неплохо сказано, надо будет это запомнить.
- А книги у нее - это же просто ужас, - застонал Энси. - Все про каких-то жен мясников и про то, как они рожают детей. Я считаю, что цензор должен был бы их запретить. Правда, их никто не читает.
- Да, расходятся ее книги не слишком бойко, не слишком, - снисходительно произнес мистер Фэддимен-Фиш. - Но есть такие книготорговцы, которые положительно на ней помешаны, говорят, что она очень хорошо идет в предместьях.
- Хм, в предместьях, - фыркнула мисс Бэрден.
- В предместьях? - эхом повторила миссис Фэддимен-Фиш, как спросил бы сноб, не поняв значения вульгарного слова.
Тут словно прорвалась плотина, и на слушателей хлынул поток скандальных и не слишком достоверных историй из жизни различных писателей, которые, как оказалось, вроде бы все принадлежали к числу близких друзей Фэддимен-Фишей. Зато произведений их почти не касались, разве что кто-нибудь изрекал, например, такое глубоко продуманное суждение: "Его последняя книга - нечто совершенно немыслимое", или: "Ну, а мне показалось, что она не так нестерпимо скучна, как остальные". А мистер Фэддимен-Фиш время от времени вставлял: "Она хорошо идет, учтите, хорошо идет", явно не желая давать в обиду книготорговлю. Миссис Ривз застенчиво упомянула имя Д.-Г. Лоуренса: она недавно прочитала такую странную книгу о нем.
- Но он же умер! - заметил мистер Фэддимен-Фиш, до крайности удивляясь услышанному. - Книги его в дешевом издании расходятся, конечно, вовсю, но он уже не имеет никакого значения: он же умер.
Вот так-то.
И они перешли к обсуждению книг, которые им были по душе. Энси знал одного молодого человека, "совершенно очаровательного, дорогая", который выпустил книгу о вышивании: "вы непременно должны ее прочесть, это поразительное произведение". У мисс Бэрден оказался двоюродный брат, молодой человек, только что окончивший университет, который пишет стихи - "прелестнее я ничего не читала", но эти идиоты издатели не желают даже взглянуть на них. Миссис Фэддимен-Фиш восторгалась книгой о Гитлере, написанной бывшим моряком, "принадлежащим к одной из наших самых родовитых семей"; но мистер Фэддимен-Фиш считал, что это книга посредственная: не раскупают. Он был всецело за роман, написанный одной молодой женщиной, - "вот кому надо дать Нобелевскую премию". Миссис Фэддимен-Фиш тотчас, вся исходя желчью, набросилась на роман, - а вернее, на молодую женщину.