Подпольные революционные организации немедленно приступили к делу и вызвали возмущение в Свеаборге, где легче всего было это сделать. Возмущение в Свеаборге должно было послужить лозунгом для открытого вооружённого выступления и в других городах, ввиду чего Военная организация при СПБ Комитета РСДРП решила вызвать военный бунт и в Кронштадте, что ей и удалось…
С целью немедленно парализовать всякую попытку СПБ Военной организации вызвать какие-либо беспорядки среди войск гарнизона столицы и окрестностей 21-го мин. июля была ликвидирована СПБ Военная организация, оставшаяся после ареста Гусарова, Малоземова и Харика - член Комитета СПБ Военной организации дворянка Юлия Ивановна Жилевич, а также военные организаторы, пропагандисты и некоторые нижние чины, принадлежавшие к Организации и имевшие сношения с организаторами и пропагандистами;
СПБ Военная организация в целях систематической пропаганды разбила столицу на четыре района, причём каждая военная часть данного района поручена отдельным организаторам и пропагандистам. Районы именуются:
1) Городской (Л. Гв. Павловский полк, Преображенский полк, кавалергарды, гвардейская артиллерия, гальваническая рота, сапёрные батальоны);
2) Измайловский (Л. Гв. Семёновский и Измайловский полки, флотские экипажи и прилегающие к расположению этих частей казармы);
3) Крепостной (части, расположенные в СПБ крепости, и Петербургская сторона);
4) Московский (Л. Гв. Московский и Новочеркасский полки и части, расположенные на Выборгской стороне и Охте).
Кроме того, Военная организация работает и в Окружном районе - среди войск, расположенных в Гатчине, Петергофе, Красном Селе, на Пороховых, в Ораниенбауме и Кронштадте.
Из числа организаторов арестованы:
1. Лариса Павловна Заславская, назвавшаяся при задержании Ларисой Андреевой Архангельской, - организатор Л. Гв. Семёновского полка…"
Подполковник Николаев отбросил бумагу с вырисованными буквицами. Словно взбесились там в министерстве - завитушки, украшения, хихоньки да хахоньки… Это когда кричать нужно - крамола проникла в самые верные полки российские: Семёновский, Павловский, Преображенский! Что ждать? На Что надеяться? Крамола разъедает империю, как ржа железо. И эта Заславская, то бишь Людмила Сталь, по донесениям филёров, организатор Семёновского полка!
Перед глазами возбуждённого подполковника предстала женщина, читающая гвардейцам прокламации о так называемом незаконном правительстве России. Есть от чего рассудок потерять!
Николаев откинулся в кресле. Движения стали вялыми, медлительными. Почему? Почему разлагается империя? Грозные симптомы разрушения он ощущает, невзирая на победные реляции, на громкие официозы. Один протокол ареста заставляет серьёзно призадуматься.
Он оторвал глаза от бумаги. На лице горькая усмешка. "Материальчики-с, смею вас уверить… Диапазон-то каков - от приказов Семёновского полка в дни разгрома Пресни 1905 года до женевских изданий, наставляющих, как делать революцию… А метода изучения настроений самых различных слоёв общества? Позавидует любой чиновник - всё строго, педантично и подчинено одной-единственной цели - свержению законного русского правительства". От этой мысли у подполковника щемило сердце. Да, да, цель одна. Как вешние воды подтачивают снежные насты, так и революционные идеи смывают привычный миропорядок. Повидал он многое за годы работы в Отдельном корпусе жандармов, близко узнал людей, одержимых, бескомпромиссных. Они-то своего добьются! Правда, их именуют "государственными преступниками"… Что ж! Вернее, государственными разрушителями. Бороться с ними трудно, а искоренить крамолу на Руси не представляется возможным, как бы ни кричали об этом умудрённые и сановитые мужи. Происходит что-то непоправимое, всепобеждающее. И он не может подавить этих глубоко враждебных ему идей.
И опять всплыла в памяти та поездка в Ораниенбаум, когда он, устав от бессонных ночей и неудачного следствия, радовался встрече с красивой и благополучной дамой, олицетворявшей для него в тот момент привычный миропорядок… А потом этот шотландский плед, о котором без внутреннего стыда он и вспомнить не может. Играла ли она? Нет, не играла. Просто знала какую-то высшую правду, которая давала внутренние силы. Но и он человек думающий, пытливый, он не причисляет себя к бездушным интриганам и карьеристам, запрудившим жандармское управление. Вот и поди узнай, где она, правда-то…
"На вопрос о принадлежности к СПБ Военной организации, поставившей своей целью ниспровержение существующего в государстве общественного строя, а также на другие вопросы Заславская отказалась отвечать, как и отказалась от подписания настоящего протокола".
В который раз на лице подполковника Николаева горькая усмешка. Расстегнул верхнюю пуговицу мундира, словно при удушье. Прикрыл ладонью глаза. "Отказалась от подписания…" Впрочем, вполне логично. От раздумий отвлёк громкий бой настенных часов. Батюшки, да скоро двенадцать! В три доклад у министра. А тут ещё разговор с Заславской. Впрочем, он достаточно ознакомился с делом, чтобы питать какие-либо иллюзии. Судьбу мира ему решать не надо! Нажал кнопку звонка и стал поджидать.
Николаев не сразу признал в вошедшей женщине ту, с которой совершал поездку в Ораниенбаум. Изменилась-то как! Похудела. Одни глаза большие. Конечно, болезнь не красит…
- Могу порадовать - в казначейство внесён залог в четыреста рублей, квитанция прислана в жандармское управление. - Неожиданно для себя Николаев об этом сказал сразу, хотя и казнился потом за малодушие. - Сегодня сможете покинуть Дом предварительного заключения… Потрудитесь оставить точный адрес, чтобы возможно было вызвать вас на судебное разбирательство.
Женщина молчала. Большие серые глаза устремлены на подполковника, а взгляд отсутствующий, усталый.
- По закону, Людмила Николаевна, я позволю называть вас более привычным именем. - Подполковник тонко усмехнулся и метнул испытующий взгляд. - Под страхом более сурового тюремного наказания вы обязаны явиться в суд…
- Обязана… - повторила Людмила Николаевна. - Слишком много обязательств для одного человека.
На побледневшем лице женщины промелькнула ответная улыбка. Подполковник не уловил в словах ни насмешки, ни вызова. Одна усталость. Конечно, семь месяцев заключения в одиночке да голодовки, протесты…
- В случае неявки поручитель теряет залог и своё добропорядочное имя. - Подполковник пересел за круглый стол поближе к заключённой. - Впрочем, присутствие на суде в ваших интересах: в ходе разбирательства возможны уточнения обстоятельств, которые смогут смягчить степень виновности и существенно повлиять на меру наказания.
- Странно, вы сохранили гимназическую веру в правоту судебного разбирательства и в непредвзятость приговора. - Людмила Николаевна недоумённо передёрнула плечами. - Виновность подсудимых предрешена. И всё по принципу: "Утверждать что-либо, не имея возможности доказать это законным путём, означает клеветать…"
- Восхищён вашей образованностью. Сам поклонник Бомарше. Только не поленитесь взглянуть на эти столы, заваленные томами дел… И вы всё ещё осмеливаетесь утверждать, якобы виновность не будет доказана законным путём? Ценю ироничность ума, которую удалось сохранить в таких тяжких условиях, и позволю заметить: оставить преступление в покое - это стать его соучастником.
Подполковник, довольный своим остроумным ответом, откинулся в кресле. Хотелось объясниться с этой женщиной, понять мотивы, какими она руководствуется в жизни. Эти мотивы должны быть очень весомы, иначе зачем ей, молодой и богатой, вести жизнь по тюрьмам и ссылкам.
- Людмила Николаевна, вы очень больны. Я даже не сразу узнал, когда вас ввели в кабинет. - Подполковник сплёл длинные пальцы. - Душевно рад, что сможете несколько месяцев пожить в нормальных условиях… Поправить здоровье.
- Почему не изменить условия содержания политических, если они так пагубны? - подняла густые брови женщина.
- Опять риторическая постановка: условия содержания политических! - В голосе подполковника плохо скрытое раздражение. - Подумайте о себе… Подумайте. Всегда в борении, в тревогах, в опасностях.
- "Борьба есть условие жизни: жизнь умирает, когда оканчивается борьба".
- Конечно, не желаете серьёзного разговора! - Подполковник горестно развёл руками. - Благо при вашей эрудиции на каждый случай отыщется изречение классиков, а мне бы хотелось поговорить доверительно… Уяснить причину, которая толкает на роковые проступки на грани преступления.
- Доверительно с подполковником Отдельного корпуса жандармов? - гневно выпрямилась Людмила Николаевна. - Не как-нибудь, а доверительно!
В голосе заключённой столько презрения, что Николаев опустил голову. Нет, пропасть слишком велика между ним, жандармом, и женщиной, обвиняемой в государственном преступлении. А зря… Кажется, он зашёл в тупик и мучительно искал ответ на волнующие сомнения, страдая и стыдясь в них признаться даже себе самому.
- Скажите, что намерены делать после выхода из тюрьмы? Честно и откровенно. - Подполковник начал вновь перелистывать дело Ларисы Заславской.
- Честно… Откровенно… - Людмила Николаевна порозовела от волнения… - Соблаговолите вести разговор в рамках, предусмотренных официальными инструкциями. Я стреляная птица и на психологические опусы не реагирую.
- Психологические опусы? - растерянно повторил Николаев. - Да вы жестоки…
- Жестока? Не первый слышу упрёк. А вы правы - да, да, прячу за цитаты собственные мысли. Что ж! К откровенности не стремлюсь и напоследок не удержусь: "Думать, что бессильный враг не может вредить, - это думать, что искра не может вызвать пожара".
- Французские энциклопедисты? - полюбопытствовал подполковник.
- Нет, восточная мудрость.