Борьба за мир или войну с Германией обострилась до крайности. А с нею и противоречия внутри борющихся сторон. У стародворцев тоже произошел раскол: революция, оказывается, столько же им на руку, сколько и во вред. Потому что с одной стороны, она подтачивает устоп трона, с другой - дает повод царю заключить мир с Германией. Они это тоже поняли. А мир с Германией автоматически укрепляет позиции императрицы. Она была с самого начала против войны.
Обстановка складывалась настолько сложной и запутанной, что никто ничего не мог уже понять. А потому никто никому и ничему не верил. Между тем Петроград полнился странными и даже пугающими слухами: говорили, что намечается перемирие с Германией и что близится решительное выступление революционеров. Но странно - царь хранит безучастное молчание. Откуда было людям знать, что и те, и другие слухи исходят от самого царя? И перемирие с Германией, и выступление революционеров (фальшивое) готовилось одними руками.
Пока Протопопов намеревался подключить к делу Распутина, царица, получив от супруга письмо, где он недвусмысленно просил серьезно подумать о предложении Вильгельма заключить мир, - немедленно связалась с Распутным. Она послала за ним Анну Вырубову. Через полчаса старец был во дворце. Царица подобострастно приложилась к его руке. Тот сердечным жестом коснулся ее головы, как бы успокаивая по - отцовски:
- Ну - ну, матушка! Бог даст все сладится…
Александра Федоровна пригласила старца сесть, сама осталась стоять. Прослезилась, радостно улыбаясь.
- Наконец‑то, Григорий Ефимович! Наши молитвы дошли до Бога. Ники согласен примириться с Вильгельмом…
Распутин вдруг вскочил и на радостях сделал вроде выхода камаринского, лихо отбросив ногу в красном. сафьяновом сапоге.
- Вот эт - та радость! Благослави тя, Господь, матушка. Наша сила взяла!
- Ники только что прислал мне гонца, велел тебе связаться с Протопоповым…
- А что Протопопов?
- Он все скажет.
- Вот и ладненько. Вот и мило. Так я пошел, матушка. Тут медлить нельзя. Тут надо действовать.
Царица перекрестила старца вослед, тот вышел, тихо, почти ласково прикрыв за собой дверь. Вот, думал он, сбегая по длинным лестницам вниз к мотору, значитца не ошибся я в Протопопове. Папа ему доверяет…
Пока Распутин ехал на автомобиле к Протопопову, тот получил от императрицы телефонный звонок:
- Александр Дмитриевич, к вам едет Григорий Ефимович. Вы уж там вдвоем разберитесь с поручением Государя.
Распутин и Протопопов решили немедленно провести совещание, и на нем договориться, как и когда учинить революционные беспорядки. Государь велел форсировать события.
Для пущей конспирации решено было собраться на квартире у Распутина. Протопопов туг же обзвонил нужных людей, а Распутин позвонил Симановичу и велел быть у него, организовать все, чтобы гостям было весело и сытно. Ничего не подозревавший Арон Симанович отдал обычные распоряжения в рестораны, где готовили разные любимые кушанья для Распутина, и велел приготовить всего и через полчаса доставить на квартиру старца. Персон этак на десять, не более. Он думал, что старец затеял обычную очередную попойку с друзьями или подружками. Каково же было его удивление, когда на пороге появились сам Протопопов - министр внутренних дел, генерал Никитин - начальник Петербургской крепости, генерал Глобачев - начальник политической охранки и Хабалов - начальник Петербургского гарнизона. За ними подъехали еще двое, неизвестные Симановичу, но по всему видно, весьма доверенные люди Протопопова, потому что он говорил с ними запросто и даже на ушко. И вдруг к изумлению даже Распутина, явился генерал Курлов - начальник охранного отделения Петербурга. И началось совещание. Вот как оно проходило в описании самого Арона Симановича:
"Распутин открыл совещание и заявил, что царь поручил ему посоветоваться по одному очень важному и строго секретному делу с безусловно верными людьми и спросил, может ли он быть вполне уверенным в этом относительно всех присутствующих.
- Я вполне доверяю всем присутствующим, - ответил Протопопов.
- Но среди нас есть лицо, которому я не доверяю, - ответил Распутин, - если бы я знал, что ты назначишь его своим сотрудником, я не стал бы хлопотать о твоем назначении. Этот человек - Курлов. Я не стану в его присутствии говорить.
Курлов встал и удалился. Распутин продолжал:
- Он человек больной и все путает. Царь его не любит. Он подозревается в участии при покушении на Столыпина. К остальным генералам я питаю доверие. Теперь говори, Александр Дмитриевич, что царь тебе приказал".
К слову:
Сам того не подозревая, Симанович выбалтывает одну из величайших тайн убийства Столыпина. Курлов, подозреваемый в покушении на Столыпина, проходивший по делу об убийстве Столыпина, вдруг оказывается одним из сотрудников министерства внутренних дел. О чем не знает даже Распутин, почему‑то считающий, что Курлов больной человек и все путает. И что его не любит царь.
Не любит, а сам прекращает следствие по делу убийства премьер - министра! И Курлов оказывается на высокой должности в министерстве внутренних дел, вместо того чтоб болтаться на виселице. Поразительно! И пройдоха Распутин покрывает царя. Да как хитро! Говорит, что царь не любит Курлова. Что Курлов болен и все путает. Из этого бесспорно следует, что Распутин имел объяснение с царем по делу убийства Столыпина. И тот, поморщившись, не нашел ничего лучшего, как объяснить свой "милостивый" шаг по отношению к убийце болезнью Курлова. Что тот все путает.
Так тайное становится явным.
Но продолжим цитирование Симановича.
"Царь поручил мне, - заявил Протопопов на совещании устроителей фальшь - революции, - устроить… восстание.
- Почему как раз ты хочешь взять на себя это поручение? - спросил Распутин. - Ведь это больше дело генералов? Как ты хочешь это устроить?
- Я поручил вполне верному председателю Союза Русского Народа Дубровину доставить с Кавказа людей, на которых мы можем вполне надеяться. Это отчаянные голо ворезы, но безусловно нам преданные. Они подавят восстание в подходящий момент. Число городовых будет также увеличено на 700 человек, и они будуг обучены обращению с пулеметами.
- Ты не говорил генералу Хабалову, что он должен удалить из Петербурга солдат старых призывов и заменить их молодыми?
- В этом нет надобности, - ответил Протопопов.
- Это должно быть сделано, - настаивал Распутин и, обращаясь к генералу Хабалову, добавил: - Ты должен стянуть к Петербургу молодых солдат и старых офицеров. Царь должен как можно чаще их навещать и привлечь на свою сторону. Тогда устроим беспорядки. Солдаты нас защитят. После этого царь заключит мир.
- Каким пугем ты устроишь беспорядки?
- Я вышлю на улицу моих людей с криками: "Давайте хлеба!" Это вызовет общее выступление, но солдаты без труда разгонят толпу. Мы сможем тогда нашим союзникам сказать: "Мы находимся перед революцией". Но я считаю, что нет необходимости вызывать в Петербург новые военные части. Мы можем вполне положиться на теперешний петербургский гарнизон".
Но этому плану не суждено было сбыться. Вскоре был убит Распутин, и заговор расстроился.
Как теперь стало известно, план Распутина, сиречь царя, не состоялся не только по причине неожиданной смерти самого Распутина. Сыграли свою роль и другие обстоятельства. Оказывается, те двое, неизвестные Симановичу, прибывшие на совещание, были люди Лапчинской - агента Пуришкевича. Через нее в Петербурге узнали о царском заговоре фальшь - революции. Узнали и сами социалисты-революционеры. И, конечно же, приняли свои меры.
И еще одно странное, на первый взгляд, обстоятельство помешало царско - распутинскому заговору. Послушный Протопопов, приступивший к приготовительным работам по организации фальшь - революции, поручил руководить делом… генералу Курлову. (Казалось бы - странный ход. Но, учитывая "нелюбовь" царя к этому человеку, - ничего странного в этом нет). Тому самому Курлову, которого выставил с совещания Распутин по недоверию. Это могло означать одно из двух: либо Курлов был тайным доверенным лицом царя (скорее всего), либо Курлов тайно переметнулся к противникам царя. (На всякий случай - вдруг поднимут и возобновят дело о покушении на Столыпина). Во всяком случае, в нем явно просматривается слуга двух господ. А раз так, он мог спустить на "тормозах" весь замысел по фальшь - революции. Сам того не подозревая, он нанес царю самый болезненный удар. Именно после провала замысла с фальшь - революцией, Николай II почувствовал, что теряет контроль над событиями в стране.
В этой архисложной обстановке, казалось бы, должна была поутихнуть вражда между Старым и Новым царскими дворами; между великими князьями - с одной стороны и царем - с другой. Тем более что война с Германией складывалась не в пользу России.
Государь с головой ушел в военные дела, рассчитывая свести дело к более - менее терпимому итогу. Но именно терпимого исхода войны и не желали его многочисленные противники. Начиная от августейших родственников и кончая социалистами - революционерами, набиравшими силу.
"… выигранная война на внешнем фронте, - пишет по этому поводу В. Ушкуйник, известный исследователь и публицист, - была бы смертельным поражением врагов Империи и свела бы к нулю всю их подрывную работу, продолжавшуюся около столетия".