9
В комнате командующего находился один Тарасов. Перед ним на столе была развернута оперативная карта. Слева лежали последние боевые донесения из соединений и отдельных частей армии. Генерал брал в руки донесение одной дивизии, прочитывал его содержание, склонялся над картой и большим красным карандашом делал на ней пометки. Затем он брал донесение другой дивизии и начинал вчитываться в смысл текста.
Делал Владимир Иванович все это, как всегда, аккуратно, не торопясь, но чувствовалось, что сам он не получал никакого удовлетворения от этой работы. Порой красный карандаш в его пальцах вдруг повисал в воздухе над картой, генерал размышлял: а стоит ли наносить на бумагу эту еле заметную красную стрелку или какой-либо другой топографический знак?
Когда обстановка была нанесена на карту, генерал с задумчивым, хмурым лицом стал смотреть на дело рук своих. Получалась весьма нерадостная картина. Несмотря на то что конному корпусу удалось по пути разгромить полк Штюбинга, а сводной группе Кожина - перехватить дороги и приковать к себе подразделения Гюнтера и те немецкие части, которые подходили с запада на помощь Мизенбаху, соединения армии, обходящие немецкую группировку с двух сторон, вклинились в расположение противника всего лишь на шесть-семь километров.
Задумавшись, Владимир Иванович не слышал, как к крыльцу подошла машина, как громко хлопнула дверца, как кто-то, тяжело шагая, вошел в приемную. Гулкие шаги приблизились к комнате, в которой сейчас находился Тарасов.
Дверь широко распахнулась, и в нее, низко пригибая голову, вошел командующий. Он снял папаху и швырнул ее на кровать, бекешу - туда же. Потом исподлобья взглянул на Тарасова, с недовольством спросил:
- Воюешь, академик?
- Да, вот воюю.
Владимир Иванович ответил таким тоном, будто во всех неудачах был виноват только он один.
Громов шагнул к столу, взглянул на карту и отодвинул ее в сторону, как не заслуживающую внимания вещь.
- И это за двое суток тяжелых боев, - ни к кому не обращаясь, сказал он и начал из конца в конец мерить комнату своими большими шагами.
- Командующий фронтом недоволен нами? - спросил Владимир Иванович. Он знал, что в полдень Громов был срочно вызван в штаб фронта и вот только к вечеру возвратился назад.
Громов очень ценил этого умного и талантливого человека, но сейчас вопрос разозлил его. Он поднял голову и как-то неприязненно посмотрел на своего друга.
- А ты сам очень доволен собой?
Да, оснований у Тарасова быть довольным собой не было.
- Есть что-нибудь от Кожина?
- Нет. Уже сутки нет никаких вестей. Радисты Полозова и штаба армии без устали посылают радиосигналы, а радиостанция Кожина молчит.
- А что доносит авиаразведка?
- До вчерашнего вечера в районе высоты Березовой шли сильные бои.
- А сегодня?
- За сегодняшний день у меня нет разведданных.
Громов быстро подошел к двери, открыл ее.
- Кленов!
Адъютант вошел в комнату командующего.
- В приемной есть кто-нибудь из авиадивизии?
- Старший лейтенант, только что приехал…
- Зови.
Кленов вышел. В комнату вошел молодой, стройный старший лейтенант с авиационными петлицами и с марлевой повязкой на шее.
- Старший лейтенант Сосновский, товарищ командующий!
- Данные авиаразведки района высоты Березовой имеются?
- Так точно.
Старший лейтенант раскрыл планшет, достал несколько больших фотографий и подал их командующему. Громов стал внимательно всматриваться в них. На одном из снимков особенно рельефно были видны перекресток дорог и высота. Все поле между ними было покрыто огромными воронками. Всюду виднелись разрушенные блиндажи, ходы сообщения. Стояли подбитые танки, перевернутые и разбитые орудия, зарядные ящики, остовы полусгоревших грузовиков.
- Там идут тяжелые бои, товарищ командующий. Но, судя по всему, наши еще держатся. Западнее перекрестка вся дорога забита немецкими машинами.
- Командир вашей дивизии знает об этом?
- Так точно. Бомбардировщики уже подняты в воздух. Перед ними поставлена задача уничтожить весь этот транспорт.
- Хорошо. Вы свободны.
Сосновский, отдав честь, вышел из кабинета.
У командующего еще сильнее сдвинулись брови. Ему нетрудно было представить себе, каких нечеловеческих усилий стоило людям Кожина столько времени держаться на этом изрытом снарядами и бомбами поле боя.
- Поставили перед людьми задачу, забросили к немцам в тыл. Они перехватили коммуникации врага, вцепились зубами в эти дороги. Обливаясь кровью, держатся вот уже почти двое суток. Выполняют труднейшую задачу… - вслух с горечью размышлял Громов, потом резко обернулся к Тарасову, спросил: - А мы? Что сделали мы с тобой?!
- Сейчас не время спорить об этом, Павел Васильевич. Операция только началась. Все еще может измениться.
- "Мо-оже-ет"? Нет, не "может", а должно измениться. Иначе… Иначе нас с тобой надо судить. Самым строгим и беспощадным судом судить.
После этого воцарилось молчание. Тарасов стоял все на том же месте и думал, как сделать, чтобы сдвинуть войска с мертвой точки, сломить сопротивление немцев. На Громова он не обижался.
"И чего я на него набросился? - шагая по комнате и потихоньку успокаиваясь, упрекал себя Громов. - Я стал несносным. Другой начальник штаба давно бы сбежал от меня. Рычу на него так, будто он во всем виноват".
- Слушай, профессор, - несколько смягчившись, обратился к Тарасову Громов. - Ты можешь хоть на несколько минут поставить себя на место генерала фон Мизенбаха?
Тарасов пристально посмотрел в глаза командующему. "Значит, придумал что-то". Владимир Иванович хорошо знал Громова. В самых трудных и даже, казалось бы, безвыходных положениях он мог спорить, ругаться, говорить совсем не о том, о чем следовало говорить в данную минуту, но мозг его не переставал работать, не переставал думать о главном, искать выхода.
- Если в том смысле, что и у меня будет столько же войск и техники, сколько имеется у него, - с удовольствием.
- Бери его себе со всеми потрохами, только побудь в его роли хоть несколько минут.
- Уговорили.
- Очень хорошо. - Командующий быстро подошел к столу, подвинул к себе карту, взял карандаш. - Ты знаешь, что я начал наступление против тебя и потерпел неудачу. Тебе докладывают, что я начинаю перегруппировывать свои войска. С флангов стягиваю их к центру.
- То есть как? Мы же…
- Что "мы же"? Забываете свою роль, профессор. Вы командуете усиленной армейской группой. За вашими действиями зорко следит фон Клюге и даже командующий группой армий "Центр" фельдмаршал фон Бок. Ясно? Вам доложили о моих действиях. Анализируйте обстановку. Разгадывайте, что я надумал?
- Пока не знаю. У меня мало данных.
- Очень хорошо. Вы даете задание своей разведке. Она проверяет и на следующий день докладывает вам, что русские действительно стягивают силы к центру. Что вы теперь скажете?
- Не поверю.
- Почему?
- Потому, что я, Мизенбах, хорошо знаю своего противника - русского командующего. Он воюет не как рыцарь. Заранее не открывает своих карт. Делает вид, что хочет нанести удар в одном месте, а оказывается…
- Допустим, что это и так. Но факты. Вам каждый час докладывают, что русские концентрируют свои силы в центре. Вы должны на что-то решиться. Решайтесь.
- В таком случае придется и мне некоторые части передвинуть к центру.
- Значит, передвинешь? - обрадовался Громов.
- Пусть русский командующий особенно не радуется. Передвину, но не все. Фланги я не могу совсем оголить.
- Ну, все-таки часть войск переместишь?
- А что мне остается делать?
- Вот спасибо.
Громов заметил, что начальник штаба с недоумением смотрит на него.
- Не понимаешь?
- Понимаю, но не совсем.
- Сейчас поймешь. Снимай с себя к чертям шкуру Мизенбаха со всеми его высокими титулами и "фонами".
Тарасов поближе подошел к столу и тоже посмотрел на карту, потом спросил:
- Не собираетесь же вы и в самом деле отказываться от своего первоначального замысла и перенести главный удар в центр, штурмовать Березовск в лоб?
- Нет, конечно.
- А передвижение войск?
- Но ведь дороги идут не только от флангов к центру, а и наоборот. Почему бы людям не прогуляться по воздуху вдоль фронта?
- И той же дорогой вернуться назад?
- Нет, это будет скучно. Один и тот же пейзаж надоедает. От центра назад они пойдут в обход, по тыловым дорогам и притом ночью.
Тарасову все стало ясно. Командующий решил обмануть немцев, ввести их в заблуждение, заставить распылить силы, а потом нанести удар в тех же местах, где наносил и вначале.
- Но тогда и в центре придется атаковать немцев, чтобы сковать те части, которые они стянут туда.
- Обязательно. В центре будут наступать Овчинников и Игнатьев.
- Какой Игнатьев? У нас нет такой дивизии.
- Не было. А теперь есть. Командующий фронтом из своего резерва дал.
- Гнев на милость сменил, значит.
- В следующий раз я тебя пошлю за такой милостью.
- Готов, если после каждой взбучки генерал армии будет давать мне хотя бы по одной дивизии.
В комнату быстро вошел Кленов.
- Товарищ командующий, возьмите трубку. Звонит Полозов. К нему пробились связные от Кожина.
Громов взял трубку.
- Слушаю, Владимир Викторович. Когда? Только что? Забирайте их - и ко мне. Я жду вас, - распорядился командующий.
Не прошло и часа, как Полозов, держа правую руку перед грудью на широкой марлевой повязке, вошел к Громову.